Чужой
Шрифт:
Однажды французский капрал разговаривал со священником группы горнистов, и в это время к нему обратился сербаз средних лет. Он сказал, что его замучало расстройство желудка, что он каждый час бегает в туалет, это отняло все его силы, и просил помощи. Человек, которого все считали колдуном, первым делом указательным пальцем правой руки с силой нажал на точку меж бровей больного. Затем, глядя ему прямо в глаза своим колючим взглядом, стал что-то бормотать. Он произносил слова по арабски, какие-то правильно, а какие-то неверно. Блоквил понимал по-арабски. Тот молил о здоровье стоящего перед ним человека.
Блоквил уже забыл об этом, но случай опять свел его с этим человеком. Через два-три дня Блоквил снова беседовал с колдуном о событиях в мире и вдруг увидел идущего к ним того сербаза.
— Господин, ваш больной опять идет сюда… — и иронически улыбнулся. — Похоже, его понос так и не прекратился!
Колдун понял смысл иронии своего собеседника, однако не показал виду.
— Думаю, на сей раз он идет по другому делу.
— Какие еще могут быть дела у сербаза, который с утра до вечера расстегивает ширику штанов, господин?
— А это ты сейчас сам узнаешь!
Подошедший сербаз поклонился колдуну, поздоровался.
— Если позволите…
— Говори! — колдун весь обратился в слух. Но прежде чем тот заговорил, первым спросил у него: — Понос прекратился?
— Понос прекратился, но…
Блоквил не мог скрыть своего изумления. Высокомерный колдун задрал нос, всем своим видом демонстрируя свое превосходство.
Сербаз ответил:
— Понос-то прекратился, но мне опять нужна твоя помощь.
— Теперь тебе что надо?
— Ты приказал мне ходить в туалет на рассвете. Но это несправедливо. Так не хочется вставать, когда утром самый сладкий сон…
Колдун понял, что от него требуется.
— А если я назначу время после восхода солнца, устроит тебя?
— Еще как устроит!
Колдун повторил все свои недавние действия, слова по-арабски, и благословил сербаза.
Сербаз ушел довольный.
Блоквил признал, что его неверие оказалось ошибочным. “Видно, и впрямь существует магия слов, ведь лечили же в Древнем Китае больных заговорами и заклинаниями”.
… О том сербазе француз вспомнил в связи с визитом двух женщин, которые смотрели на него с надеждой, верили в его могущество. Он убедился, что деятельность колдунов и заклинателей нужна вот таким страждущим, от безысходности потерявшим всякую надежду на исцеление.
Через Акмарал Блоквил спросил, какого возраста больной, чем он занимается, какой у него вес.
Больным оказался юноша шестнадцати лет, в полтора раза толще своих сверстников, который только ест, после еды постоянно гаходится в полудреме и больше ничем не занимается.
Когда Блоквил внимательно посмотрел на просительницу, женщина решила, что он смотрит на узелок с вознаграждением и протянула его.
— Не хотели с пустыми руками приходить, вот и прихватили узелок. Если ученый француз поможет…
Блоквил раскрыл узелок. В нем был отборный крупный сушеный урюк, каждый плод размером с куриное яйцо. Он наполнил урюком горсть, поднес к лицу с понюхал. Потом выложил сухофрукты на белый лист бумаги и некоторое время смотрел на них.
Две женщины, внимательно наблюдавшие за всеми действиями “ученого француза”, превратились в две пары ожидающих глаз.
— Вы из каких краев будете?
— Мы из Солтаныза, мулла ага.
В задумчивости сощурив глаза, Блоквил вспомнил карту, которую начертил уже после вхождения в Мерв. Солтаныз раскинулся юго-западнее Мерва. Расстояние от Солтаныза до Семендука примерно два фарсаха. И обратно надо пройти столько же.
Мыссленно пройдя весь этот путь, Блоквил начал давать женщинам рекомендации.
— Пусть ваш больной после утреннего намаза пойдет за кем-нибудь из всадников и доберется до холма на южной окраине Семендука, трижды обойдет вокруг него, отдохнет немного, а потом возвратится обратно. Даже если сильно устанет, все равно путь идет пешком, не садится на коня. Если проголодается, пусть поест, захочет пить — попьет воды. Чай пусть не пьет. Пусть борется со сном, не спит, даже если сильно захочет. — В глазах женщин француз уже был настоящим колдуном. Он вернул обратно горсть урюка. — Вечером, перед сном, пусть съедает по одному урюку. При этом пусть думает о том, что этот урюк подействует на него как снотворное. Оно обязательно поможет. Положив голову на подушку, пусть думает о мулле-французе. Я ему приказываю спать. Одна из женщин нетерпеливо спросила:
— И он будет спать?
— Конечно, будет, куда он денется, если колдун ему велит! — вторая женщина хлопнула ее по локтю. — Ты забыла, перед кем сидишь?
Окончательно успокоившаяся женщина, держа в ладони урюк, попросила:
— Пусть он и заклинание напишет, девушка! — она одарила Акмарал ласковым взглядом. — Ты, милая, очень нам помогла. Даже и не знаю, как бы мы без тебя общались с французским муллой..
Блоквил решил, что он должен довести начатое дело до конца. Он взял листок бумаги и после долгих раздумий написал на нем по-французски: “Суа коп аккомпли тут ле интенслон дэ бон жан” (“Пусть сбудутся мечты добрых людей!”).
— Что с этим делать?
— Кладите это на ночь под подушку больного!
Блоквил делал все это для того, чтобы не обидеть этих наивных людей. Он верил, что ни его “заряженный” урюк, ни написанное им “заклинание” не помогут больному. Он только надеялся на то, что человек, пройдя пешком от Солтаныза до Семендука и обратно, от усталости ночью будет спать, как убитый.
Две женщины, осыпая благодарностями французского муллу, Акмарал, а заодно и Аннабиби, отправились в обратный путь.
Можно было не сомневаться, что эти две женщины, к которым Блоквил отнесся с такой благосклонностью и вниманием, быстренько прославят его на всю округу за его необычные способности.
Блоквил вспомнил, что индийская пальма гебанг цветет единственный раз в жизни, причем, в свой последний год жизни, прежде чем засохнуть. Как знать, может, и в его жизни это последний год, ведь никогда прежде он не занимался колдовством и магией.
Блоквилу понравилось найденное им сравнение, и он улыбнулся.