Цирк Обскурум
Шрифт:
— Ты не она, — хрипит он. — Больше нет. Ты не боишься. Ты не боишься темноты. Ты — тьма. Так же, как и я, так же, как Спейд, Даймонд и Харт. — Его пальцы сжимаются на моих коленях. — Ты не одна.
— Я не одна, — повторяю я, глядя ему в глаза, боясь отвести взгляд и увидеть призраков, окружающих нас.
Он кивает.
— Больше никогда.
Мгновение задерживается между нами, тяжело повисая в воздухе, а затем мой разум проясняется. Страх рассеивается, и его место занимает другая эмоция — желание.
— Возьми свой нож, — говорю я. Он делает это без колебаний.
Он вздрагивает от неожиданности, его глаза расширяются одновременно от желания и шока.
— Ты уверена?
— Да, — бормочу я. — Сделай это.
Он несколько секунд наблюдает за моим лицом, прежде чем наклоняется и прижимает кончик ножа к моей коже. На мгновение это покалывает, но затем сменяется тупой болью, которая заставляет мою киску пульсировать. Он двигается умелой рукой, пока не откидывается назад и не любуется делом своих рук.
— Все готово, — бормочет он, складывая нож.
— Хорошо, — шепчу я. — Теперь трахни меня. — Когда я вижу выражение его лица, я добавляю:
— Я сказала, что хочу тебя всего. — Я наклоняюсь, обнимаю его и шепчу: — Мы уроды, помнишь?
Я протягиваю руку между нами и расстегиваю молнию на его брюках, прежде чем проникнуть внутрь и обхватить его член. Он твердый, как сталь, и когда я обхватываю Его член, он подпрыгивает. Он стонет, а затем его рука снова сжимает мое горло.
— Как пожелаешь, — рычит он, повторяя свои предыдущие слова.
Нежное исследование исчезает. Ушел милый мужчина, который хотел пригласить меня на обычное свидание, и на его месте демон, который любит играть с ножами.
Он поворачивает меня и прижимает мои бедра к передней решетке радиатора, прежде чем прижать грудью к капоту. Его пальцы ложатся сбоку на мой череп, когда я прижимаюсь щекой к прохладному металлу, удерживая меня там, в то время как другой рукой он хватает меня за задницу и сжимает. Его член танцует у моего отверстия, истекая возбуждением так же, как и я.
— Скажи, что хочешь меня, — приказывает он, потирая головкой члена мои складочки.
— Я хочу тебя, — говорю я ему, отчаянно нуждаясь в нем, и отталкиваюсь, требуя большего.
— Скажи, что я тебе нужен, — рычит он.
— Ты мне нужен. — Я трясу задницей.
— Хорошая маленькая звездочка, — мурлычет он прямо перед тем, как войти в меня.
Я вскрикиваю от удивления и удовольствия, когда его таз касается моей задницы. Он не дает мне времени привыкнуть. Вместо этого он вырывается и снова входит в меня, трахая жестко и грубовато. Мои бедра болезненно прижимаются к решетке, но мне все равно. Мгновение спустя я чувствую холодную сталь его клинка у своего позвоночника, оставляющую крошечные красные линии на моей коже. Я вскрикиваю с каждым ударом, с каждым жгучим порезом, который он добавляет время от времени, когда вдавливает нож еще немного.
Когда его рука хватает меня за волосы и дергает назад, так что мой позвоночник болезненно выгибается, он кусает меня за ухо, и нож оказывается у моей груди.
— Скажи мне, что ты выбрала меня, — требует он.
— Я выбираю
— Скажи, что любишь меня, — рычит он, проводя лезвием по моему соску.
У меня перехватывает горло, и я пытаюсь повернуться и встретиться с ним взглядом. Он не отпускает меня, заставляя смотреть на дорогу, где появляются фары.
— Скажи, что любишь меня, — снова приказывает он. — Скажи это.
Я открываю рот, закрываю его, а потом соображаю, какого черта. Я действительно люблю их четверых.
— Я люблю тебя, — прохрипела я, вцепившись руками в металлический капот, когда свет фар приблизился.
— Хорошая девочка, — мурлычет он. — А теперь скажи мне, что ты жаждешь этой темноты, что это все, чего ты когда— либо хотела.
Он трахает меня жестче, жесткими толчками. Фары освещают гравийную землю, несущуюся к нам. Скоро они увидят, как Клаб трахает меня на капоте, и мы не остановимся. Если они остановятся, они умрут. Я почти хочу, чтобы они это сделали.
Свет фар освещает нас, ослепляя меня на секунду, и машина замедляет ход, наблюдая, прежде чем тот, кто за рулем, заводит двигатель и трогается с места, снова оставляя нас в темноте.
Клаб посмеивается мне в ухо. — Я почти хотел, чтобы это услышали зрители. А теперь будь хорошей девочкой и расскажи мне.
— Это все, чего я когда— либо хотела. Мои глаза закатываются, когда он проводит лезвием по моей груди и оставляет там маленькие линии. — Боже!
— Хорошая маленькая звездочка, — мурлычет он. — А теперь кончи для меня.
Он трахает меня так сильно, что я вскрикиваю от каждого толчка, затем я разрушаюсь, как он и приказал, мой оргазм захлестывает меня, пока я не вижу звезды, которыми, по его словам, я являюсь, мой голос разносится в воздухе вокруг нас пронзительным криком. Я все еще дрожу и вскрикиваю, когда он стонет мне в ухо и дергается внутри меня. Он стаскивает меня с капота и толкает на колени, больно сжимая мой рот. Он засовывает свой член мне в горло, и я снова кончаю, крича по всей его длине, прежде чем давлюсь и хватаюсь за его бедра в попытке отдышаться. Он не позволяет мне отстраниться, его тепло струится по моему горлу. Его стоны наполняют воздух вокруг нас точно так же, как и мои мгновением раньше. Я не могу дышать, мои глаза закатываются, пока я борюсь за воздух, но только для того, чтобы он отстранился в последний момент. Я набираю полные легкие воздуха, моя грудь горит, когда он поднимает меня на ноги. Мои ноги угрожают подломиться, но он поддерживает меня, чтобы я не упала. Он прижимается своими губами к моим, пробуя себя на вкус.
Когда он откидывается назад и встречается со мной взглядом, я хихикаю. Это начинается как нечто незначительное, а затем перерастает в настоящий смех. Он присоединяется ко мне, мы оба тяжело дышим и пытаемся отдышаться во время нашего смеха. Он держит меня в своих объятиях и крепко прижимает к себе, меня в моем разрезанном платье, а его в его брюках.
— Поехали домой, — говорит он, когда мы можем остановиться.
Я киваю, и когда он берет свою рубашку и оборачивает ее вокруг меня, тщательно застегивая каждую пуговицу, мое сердце болезненно сжимается.