Цитадель
Шрифт:
Брат Гийом по привычке подошел к окну, выходящему во двор.
– Вы мне, граф, много симпатичнее де Ридфора, более того, я считаю, что вы были бы намного полезнее ордену на этой должности, чем он. Но при этом я не стану скрывать, что для меня настолько важнее благо ордена, чем мои собственные симпатии, что мне все равно, будет ли он верховным магистром или нет. Но не захотите ли вы за эту откровенность перевести меня из разряда своих друзей в разряд врагов.
Де Марейль оставил свою бороду и впился белыми пальцами в подлокотники кресла. Такого выпада со стороны этого монаха он не ожидал. Достаточно уже раздражало то - какого влияния
– Это только старческая раздражительность. Не будем далее дробить наши силы.
В разговор вступил необычайно молчаливый сегодня сенешаль, настоящий глава ордена в сложившейся ситуации.
– Но, брат Гийом, хотелось бы услышать что-то кроме общих слов. Насколько я понял, теперь я даже по должности обязан требовать от вас отчета.
Монах отвернулся от окна.
– Вы правильно поняли свою должность, мессир.
В комнате резко потемнело.
– Будет гроза, - сказал де Марейль.
– У меня ломит все суставы. И духота.
– Граф де Ридфор уже сегодня будет отчасти наказан, - начал брат Гийом, - он не успеет доехать до орденского капитула и попадет под сильнейший ливень. Н-да, а что касается подробностей нашей подготовки... Мы предупреждали Бодуэна. Граф де Торрож сам ездил во дворец. И король, зная, что мы можем против него предпринять, тем не менее не счел нужным внять нашим предупреждениям. Скорее всего, через месяц, полтора он издаст вердикт, по которому объявит орден тамплиеров секуляризованным. То есть, мы превратимся в сугубо духовную организацию. Наши крепости в Палестине будут заняты или людьми Монферрата или иоаннитами. Если мы в этот момент останемся еще и без великого магистра... ну на эту тему я уже достаточно высказался.
– Но папа не позволит!
– возразил де Марейль.
Брат Гийом рассеяно кивнул.
– Да, Луций не позволит это сделать, но я пришел к выводу, что наши заговорщики пошли так далеко, что не остановятся перед тем, чтобы сменить папу. Д'Амьен очень умен, он догадался где лежит корень проблемы. Смена папы, как вы знаете, не невероятно трудное дело. В Риме полно желающих поучаствовать в подобной игре. И пока мы встретимся с этим новым предстоятелем римской церкви и объясним, почему необходимо незамедлительно и полностью подтвердить наши привилегии, пройдет месяца два, два с половиной. Нашим позициям в Святой земле будет нанесен, возможно, невосполнимый урон.
– Насчет Луция вы как-то слишком уж, - пробурчал де Марейль.
– Отнюдь, без этого хода партия здесь ими не может быть выиграна. У Гонория много друзей в курии. За посредничество между ними и иоаннитской сокровищницей он получит достаточное возблагодарение - избавиться от нашего, хотя и тайного, но тяжкого для его гордыни диктата. Я уже отправил гонцов к Луцию с предупреждением, чтобы он поберегся, при его склонности к обжорству, его очень легко и быстро можно отравить.
За окном хлынул ливень, тяжелый, увесистый, по-настоящему весенний. В зале стало свежее.
– Ваши рассуждения основаны на чем-нибудь, кроме вашей проницательности?
– спросил де Жизор.
Брат Гийом посмотрел долгим взглядом на своего молодого начальника. Что-то было в его взгляде, что говорило убедительнее всяких слов.
– Ну, хорошо, оставим это. Меня сейчас больше занимает другое. Наш разговор все время ходит кругами вокруг известия о том, что мы можем в одночасье раздавить Бодуэна. Хотя бы сейчас просветите нас, что вы, собственно говоря, имеете в виду.
– Он думает, что мы ничего не знаем о его встречах с Д'Амьеном. Он маскируется. Но с недавнего времени он стал не слишком тщателен в маскировке, из чего я делаю вывод, что день их выступления близок. Бодуэн думает, что мы просто не успеем извлечь из тайника наш аргумент.
– Перестаньте увиливать, брат Гийом, это, наконец, обидно! В чем заключается этот аргумент?
Брат Гийом покосился в сторону дождя, как бы наслаждаясь его неукротимым напором.
– Да, что ж, вы сейчас господа являетесь высшими должностными лицами ордена и я просто обязан открыть один из важных политических секретов, составляющих тайную силу Храма. Человек, который в настоящий момент занимает иерусалимский трон под именем Бодуэна IV, королем не является.
Среди слушателей наступило глубокое оцепенение. Сенешаль и член высшего тайного совета ордена ожидали, что услышат нечто важное, но чтобы такое.
– Около пяти лет назад, сразу после смерти королевы, настоящий король Иерусалимский заболел проказой. Поскольку ни оставить его на троне, ни сменить его в тот момент мы не могли, ибо все тогдашние претенденты на престол были настроены против нас резко враждебно, мы подменили короля.
– Подменили, - по инерции произнес де Марейль и нервно закашлялся.
– У нас загодя был готов двойник. Мы обучили его Бодуэновой походке и манере говорить, он даже голос короля научился имитировать. И вот когда стало ясно что настоящий монарх должен быть по ряду весьма важных причин удален от дел, мы отправили его в тайный лепрозорий, а нашего двойника водрузили на его место.
– А как же жена? Ах, да, она умерла, но дочери, сын, слуги, наконец? удивленно спросил де Жизор.
– Слуг, как вы понимаете сменить было несложно, тем более это было в стиле тогдашнего двора. Настоящий Бодуэн был весьма незаурядным самодуром. Дочерям было сказано, что батюшка болеет. Потом их примерно около года держали вне двора, всегда есть пристойные причины сделать это. Затем он как-то принял их, но не по-родственному, вы сами знаете, что особенные нежности не были в ходу в их семействе. Изабелла и Сибилла видели их величество четверть часа и то издалека. Сошлись во мнении, что "батюшка очень осунулся". Затем опять расставание на полтора года.
– А Д'Амьен, это змеиное сердце, не догадался!
– не поверил де Марейль.
– Тогда великим провизором был барон де Кореи, и как вы знаете, его тогда при дворе принимали крайне неохотно. И вообще, еще настоящий Бодуэн, заметив начало болезни, почти свернул придворную жизнь, стараясь скрыть свое заболевание, так что двойнику было легко вписаться в заведенный стиль. И потом он очень, до чрезвычайности, похож на настоящего короля.
Де Жизор усмехнулся.
– Вы говорите об этом почти с самоупоением, между тем ваше создание взбунтовалось против вас.