Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса
Шрифт:
Ханна Арендт исчерпывающе зафиксировала: воспитанное длительной практикой колонизаторства, «английское общественное мнение… создало самую плодородную почву для… возникновения биологических представлений о мире, целиком ориентированных на расовые доктрины» [129].
И отнюдь не реакционер, а прогрессивный (причём, как показала жизнь, даже слишком прогрессивный для фабианских социалистов) фабианец Г. Дж. Уэллс – один из лидеров и творцов этого общественного мнения – зафиксировал с достойной нацизма беспощадностью (прививанием которой немецкому народу так грезил Гитлер), которую никогда не должны забывать ни русские, ни тем более российские: «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы
7.2.3. Расизм как эффективный инструмент контрреволюции
Одним из выдающихся изобретений Англии в сфере социальной практики стало обеспечение внутренней стабильности направлением общественной энергии на внешнюю экспансию, доходы от которой позволяли гарантированно обеспечить внутренние компромиссы (см. параграф 1.4).
Это касалось отнюдь не только разнообразных элитных группировок и их конфликтов между собой, но и общественных отношений в целом: успешная экспансия верхов обеспечивала им доходы, позволяющие надежно не только покупать согласие простых людей на своё подчиненное положение, но даже обеспечивать их непреходящий и совершенно искренний энтузиазм по этому (постыдному для представителей большинства других народов) поводу. Английский народ стал первым в новой истории совокупным рабовладельцем и колонизатором: эксплуатация его социальных низов верхами с 70-х годов XIX века с лихвой компенсировалась добычей, получаемой этими низами из рук империи.
Бенджамин Дизраэли был не только и не сколько премьер-министром Англии (в 1868-м и 1874–1880 годах), другом и конфидентом королевы Виктории, сколько выдающимся социальным и политическим философом, оказавшим огромное влияние на сознание британской элиты и общества в целом (популярность его романов значительно превосходила популярность романов Вальтера Скотта [224]).
Последовательно настаивая на приоритете врожденных прав англичанина над правами человека как такового, он последовательно обосновал интересы британского империализма и солидарной общности англичан решением социальных задач, не только первым четко сформулировав приоритеты социал-империализма, но и решительно выразив его в последовательной государственной политике.
Еврей по происхождению, Бенджамин Дизраэли первым из европейцев (задолго до провозгласившего это в 1913 году лорда Милнера, не говоря о Гитлере) постулировал: «Опыт блуждания по всем… ложным путям… сводится к одному решению: всё есть раса», «прогресс… и реакция – слова, выдуманные для мистификации. Они ничего не значат. Всё есть раса» [362], «всё есть раса: другой истины нет» [176], «бог действует через расы» [177].
Любимое изречение национал-социалиста Юлиуса Штрайхера «расовый вопрос – ключ к мировой истории» являлось не более чем цитатой из Дизраэли [148], который назвал таким ключом «расовое превосходство» даже в речи, посвященной своему второму вступлению в должность премьер-министра. Как минимум, это понятие представляется ключом ко всей политике и, более того, ко всей его идеологической и политической деятельности [362].
«В романах Дизраэли… раса – это догма; она настойчиво подается как фактор, важный… для будущей науки о человеке. По сравнению с расовым вопросом политика – пустая риторика» [350а].
Ханна Арендт подчеркивала, что «Дизраэли… вера которого в расу являлась верой в свою расу, –
Величие Англии для Дизраэли всецело сводилось к «вопросу расы», причём он неукротимо и неутомимо настаивал (за 80 лет – более чем за три поколения до Гитлера!): «Упадок расы неизбежен… если только она… не избегает всякого смешения крови» [176].
Уже в 1844 году Дизраэли являлся одним из первых идеологов «расовой элиты», тем, кто последовательно и энергично противопоставил «аристократию от природы» аристократии, существование которой основано на истории и традиции. Дизраэли определял её как «…несмешанную расу с первоклассной организацией» – по аналогии с «древними иудеями» [174]. «Дизраэли – английский империалист и еврейский шовинист… потому что "Израилем" его фантазии стала именно Англия» [129].
В апогее британского империализма Дизраэли сумел гармонично соединить иудаизм (ветхозаветные идеи избранности) с историческими британскими представлениями об избранности, которые (через кальвинистское пуританство) сами проистекали из ветхозаветных источников [80].
Поэтому он последовательно заявлял, что расы «арийцев и семитов имеют одну кровь и происхождение, однако… им суждено идти в противоположных направлениях». Он предупреждал (задолго до возникновения Третьего рейха), что «невозможно что-либо сделать, пока арийские расы не высвободятся из пут семитизма», так как тот «научил людей презирать свое тело» [177].
Дизраэли вошел в историю человечества прежде всего как «создатель теории, необходимой для… угнетения чужих народов» [129]. Гитлер понимал его именно в таком ключе: от чистоты расы зависит успех колониального владычества [80].
Дизраэли неутомимо подчеркивал: «пагубные учения… о естественном равенстве» [252] необходимо полностью искоренить [129], поскольку время демократии навсегда прошло. Человек создан, чтобы поклоняться и повиноваться [174].
В качестве высшей цели Дизраэли торжественно провозглашал: «жить в арийской стране, среди людей арийской расы, возвращать к жизни… арийский символ веры» [177].
К этому символу веры, к «арийским принципам» он относил как неотъемлемый элемент и «законы, которые должна соблюдать первоклассная раса для сохранения здоровья». В конце концов, «римляне обрекали уродливых детей на немедленное уничтожение. [А] качественное единообразие расы слишком тесно связано с общим благом, чтобы предоставить его на произвол частных лиц» [177].
Даже качественное технологическое превосходство, по евгенике Дизраэли, не защитит опустившуюся, гибнущую расу. По его глубокому убеждению, могучая военная машина Британской империи в руках отсталой расы оказалась бы такой же бесполезной, как «греческий огонь» для Византии в её борьбе против более витальных народов [80].
Говоря о политике, диктуемой расовой евгеникой (возникшей и получившей своё развитие именно в Англии), Дизраэли по сути дела пророчествовал приход Гитлера: «надо издать законы, призванные обеспечить… это. И… они появятся» [177].
Он «нашел язык, на котором его были готовы слушать буржуазия и мещане», всячески подчеркивая и выпячивая «естественные свойства расы, достигаемые селекцией» [129].
Расовая евгеника исключительно сильно повлияла на взгляды Дизраэли именно потому, что для него раса исходно являлась естественной и единственно возможной основой национального единства: «Раса – это то, что объединяет нацию» [362]. Он верил, что «среди миллионов [англичан] ещё кишмя кишат представители… столь сильного и совершенного типа, как арийский. И [его] можно развить» [177].