Цивилизация. Зодчие духа. Созерцатель
Шрифт:
И хотя наверняка создаётся впечатление того, что я в своих размышлениях и умозрениях пытаюсь выявить преимущество одного политеса мышления, над другим, (в силу заинтересованности всякого умозрения, свойственного человеческому разуму вообще, и всякому глубокому мыслителю в частности), но на самом деле одно стоит другого, и все преимущества одной формы мышления, над другой, формы с доминантами временных аспектов созерцания, над пространственными, (будь такие в действительности), могли бы означать и предполагать преимущество пространства над временем, либо наоборот, в глобальном «теле» действительности бытия, с его пространственно-временным континуумом. Что является абсурдом, и не может быть никоим образом приводимо здесь, как нигде и никогда. Ибо в таком случае терялась бы сама суть бытия, в которой только паритет сил, только равновесие и сакральная гармония противопоставлений и противостояний, определяет наличие самой действительности, как таковой.
Всякие достижения Запада на своём поприще, нисколько не умаляются достижениями Востока. Как, впрочем, и наоборот. И я, на самом деле стремлюсь в своих умозрениях лишь к тому, чтобы ни одна из пантеокультур не была принижена в своих архаических, пусть и не понимаемых по большей части иными пантеокультурами, формах созерцания и мышления. Ибо только синтез культур и форм разноплановых конструкций цивилизационных понятий и осознанностей, обещает нам будущее. На стыках этих пантеокультур возникают невероятные по своей красоте и возвышенности синтетические воззрения, как к примеру, такое логико-экзистенциальное явление как Ошо. (Кстати сказать Индийца). Его философия безмерна
Дело всё в том, что каждый, кто проникался этими широчайшими воззрениями и глобальными взглядами чувствовал, как западная культура, в силу своей природной агрессивности начинает подавлять культуру востока. Ассимилировать её, и грозит полностью растворить её исторические уникальные артефакты трансцендентального и метафизического плана, в своей агрессивной среде упорядочивания и приведения к своей, свойственной только ей последовательности. И именно поэтому, на этих страницах я по преимуществу отдаю больше сил для вскрытия «саркофагов» древнего мира Востока, нежели Запада. Ибо тонкость и уязвимость мира и пантекультур различного плана и направления Востока, заставляет всякого мыслителя чувствующего свою ответственность, вести преднамеренно и протекциониски своё повествование в сторону защиты теряющей свои бастионы, пантеокультуры. Грозящая однополярность, монотеизм культурного наследия нашей общей цивилизации, толкает на это, и заставляет, пусть и насколько возможно холодно и непредвзято, но всё же озабоченно вглядываться во все открывающиеся ландшафты цивилизационного мироздания, и ограждать уязвимые стороны нашего мира, и укреплять своими твёрдыми консолями истинности. Следовать дорогой своих умозрений, по пути наслаждаясь видами глубин и далей природы, как и разноформатного искусства человека, как восточного направления, так и западного. И осознавать, что всякий самобытный политес искусства, это всегда отражение генетического склада той или иной пантеокультуры, уходящей своими корнями в глубины веков. И если цивилизация вообще до сих пор жива, то это заслуга как одного, так и противоположного пантеокультурного наследия. И какая из пантекультур привнесла в это общее становление и сохранение больше, а значит заслужила больший пиетет к себе, не в состоянии достоверно определить никто.
Да, в силу крепкого иммунитета, Восток сопротивляется этой ассимиляции как может. Но агрессивность Запада вообще, опирающегося на свою железобетонную диалектику, и порядки рационально-аналитического воззрения в частности, способна превратить в песок, растолочь до консистенции пыли, и залив водой собственных идей, выстроить из любого самобытного материала свои «упорядоченные бастионы». Здесь «порядок разума» покоряет «порядки сердца» … Но так ли это на самом деле? Не связано ли это с тем, что мой взгляд, как взгляд большинства моих соотечественников, всё же устремлён отсюда – туда, из бастионов по преимуществу западной пантеокультуры на далёкие берега востока. Не является ли он предвзятым, ведь я смотрю из своей пещеры, и вполне может статься, что взгляд противоположный будет выявлять совершенно противоположные константы цивилизационного отношения. Скорее всего так и есть, и умудрённый Китаец, например, скажет, что по преимуществу это его пантеокультура всё более доминирует над западной. И что это западной культуре угрожает действительная опасность. Ибо он знает точно, что никакие выстроенные бастионы западного мира, никакой порядок рационально-аналитического пантеона не способен устоять пред натиском идеальных форм воззрения, за которыми стоит глубина векового наследия и инстинкт воли самой природы, в которой консоли всего сущего сплетаются в непреодолимый сверх мощный консорциум права на бытие. И он более могущественен, чем вся монолитная структура западного политеса вместе взятая. И это, так или иначе подтверждает расцветающая ныне то тут, то там своеобразная агрессивность востока, его мягкая напутственная миссионерская экспансия духа, как нечто необходимо спровоцированное, как противовес длительному угнетению востока западом. Да, порядок запада, его устойчивая платформа, выстраиваемая социальная конструкция отношений, с её иерархией демократического качества, действительная сила, ибо предопределяет крепкую «молекулярную решётку» социального взаимоотношения. Но, во-первых, всякий «металл» имеет предел своей устойчивости и стабильности, во-вторых, всякая выстаиваемая искусственно конструкция, связываемая раствором заблуждений и иллюзий, в особенности морального плана, (в которых нет действительных основ, как только надуманные), упорядочиваемая без всяких настоящих перспектив – недолговечна. Культура востока существует уже давно. Она есть суть «вода», перед «металлом». И всякие выстроенные из этого «металла запада» лабиринты, хоть и загоняют «воду» в свои карманы и повороты, но необходимо ржавеют, и рано или поздно будут снесены этой «водой». Её гибкие «текущие консоли», кажущиеся западу эфемерными и даже фантомными, на самом деле имеют собственную наиболее долговечную «молекулярную конструкцию». Ещё более глубоко метафорично: Как электромагнитное поле земли, не чувствуемое нами и представляемое до поры до времени фантазией учёных, на самом деле создаёт и удерживает жизнь на планете, так пантеон идеального воззрения востока способен удерживать всякую пантеокультуру на плаву, и противостоять всем поверхностным штормам мира действительности. Незримое пространство трансцендентального бытия сознания, сохраняет нашу общую цивилизацию так же, как магнитное поле земли сохраняет природу нашей планеты. И как крона сохраняет всё древо, и обеспечивает сохранность его корням, как корни обеспечивают цветение кроне, – мир нашей общей цивилизации взаимозависим, и взаимно необходим.
Глубинные метафизические основы намного сильнее, ценнее и важнее, чем это представляет обывательский разум укоренившегося в своих верованиях, запада. Истинные основы для сохранения всякой пантеокультуры зиждутся не на цивилизационном достатке, или порядке демократической иерархии, но на глубинных консолях духа этой пантеокультуры, его исторических корнях. И в этом смысле обывательский разум запада всегда недооценивал важности восточной философии, к примеру философии Брахманизма, или Буддизма. Религиозность запада строится на ином опыте, на иных плагинах мировоззрения, плавающих преимущественно на поверхности, и полагающих каким должен быть человек, в противоположность восточному политесу, в котором доминирует понятие – каков человек. (Что, на самом деле глупее?) Западная религия строится преимущественно на фундаментах низменных страстей, что не мешает ей провозглашать отвержение этих страстей, с лютой ненавистью к себе и к ближним, в которых природа свила свои гнёзда, и высиживает, несмотря ни на что, своих «птенцов». Здесь по преимуществу царит страх, ложь и подобострастие. И это заставляет быть практичным, но не обеспечивает настоящих глубинных основ веры. Вера в рациональность и технократический рай на земле, – вот то, что ныне всё более теснит этот построенный на гнилых сваях пантеон западной религиозности. Волюнтаризм завладевает западными пантеокультурами, и это закономерно. Культура, выстроенная по преимуществу на консолях страха и вытекающей из этого страха, агрессивности, обречена на собственное перерождение, на возвращение к самым низменным инстинктам, к атавистическим духовным пределам, к развитию нигилизма и последующего упадка всей культуры. Ветви всякого древа, не имеющего возможности тянутся к солнцу – неминуемо засыхают, и превращают в труху всё древо.
Дуализм цивилизации.
И так. Вся наша цивилизация, если посмотреть на неё трансцендентальным взором, имеет дуалистический принцип, в котором различные направления развития, определяются различными политесами воззрений, умозаключений и оценки как внешнего мироздания, так и себя самого в этом мироздании. И та ответственность, или безответственность с которой человек подходит к своей жизни, определяет свои приоритеты и второстепенности, и имеет своими мотивами как глубокие архаические оценки и связанные с ними
Теперь более конкретно. К примеру, так называемая «цивилизация русского мира», о которой спорят и будут спорить всегда, пока будет существовать такая цивилизация, отличается от «цивилизации англосаксонской», именно теми приоритетами, о которых я упоминал вскользь выше. Русский мир имеет своим приоритетом именно архаику сакральных мотивов собственной, уходящей в глубину истории, природы. Эта цивилизация родилась не вчера, и погибнет не завтра. И каждый входящий в эту цивилизацию человек, чувствует эти огромные крылья своей истории и своего будущего, и строит своё мировоззрение, почти неосознанно, в соответствии этим уходящим по обе стороны за горизонт, пантеокрыльям. Он убеждён в своём сердце, что его великое будущее, так же величественно, как и его прошлое. И что ему предначертана особая судьба, а значит и особая ответственность за судьбу всего мира. Надо сказать, а точнее повторить, что цивилизация русского мира, есть «цивилизация конгломератная», и включает в себя как цивилизационные основы востока, так и запада. И как всякий родившийся от разных рас ребёнок, либо становится слабым и погибает от несовпадения и внутренней войны разнородных природных монад, либо приобретая черты более совершенного типа, становится и развивается в небывалый до сих пор «организм», и выводит общую цивилизацию на новые перспективные горизонты. Присущая русскому миру, и отличающая его от всех остальных направлений цивилизационного развития, антиконструктивистская политика, на самом деле имеет глубоко сакральные и фундаментально архаические причины. Здесь сходятся в некий консорциум, некий «синтетический альянс» противоположные политесы запада и востока. И при всём кажущемся, и даже бросающемся в глаза отсутствии академического консерватизма, на самом деле в русском человеке спит дух исторического прошлого, и все его неприятия консервативных постулатов западного толка, находят свою причину в лишь том противоречивом слиянии его крови, где кипит непримиримость агрегативов «кислых и щелочных растворов» предков. Но здесь нет того инфантильного неприятия, и мелочного ежеминутного интереса, ещё только формирующейся англосаксонской цивилизации. У которой как у всякого «юнца», много энергии и желания, но мало ума и мудрости, для достижения настоящих долговременных целей. Можно сказать, что они не видят дальше своего носа, не умозреют хотя бы на мало-мальски продолжительное будущее для цивилизации, лет эдак на сто, сто пятьдесят. Хотя убеждены, что именно они смотрят в будущее, и строят свою цивилизацию для будущих потомков. Но что есть их близорукий взгляд по преимуществу рационально-аналитического направления, в сравнении со взглядом по преимуществу идеальных перспектив? Взгляд скарабея, – против взора сокола. И именно различность этих масштабов, определяет всё общее несовпадение интересов как восточного мира в целом, и русского мира в частности, с миром запада, во главе с англо-саксонским политесом, доминирующим и провозглашающим свою власть над всем этим западом.
Диффузия миров.
Диффузия существует всюду, где различные органоиды, как физического мира, так и трансцендентного, находят свои линии соприкосновения. Цивилизации нашей планеты, как метафизические органоиды, не являются исключениями. Всякая существовавшая, и существующая ныне цивилизация, всегда имела свои проникновения в чужой мир, и либо оплодотворяла его, либо оплодотворялась тем самым сама. И пусть здесь, как в случае с женщиной и мужчиной, нам не дано определить точно и обозначить однозначно, кто кого оплодотворяет, но всё же сам механизм такого оплодотворения, по сути своей идентичен простым природным оплодотворениям разнополых существ, относящихся как к фауне, так и к флоре. И пусть это прозвучит излишне амбициозно и слишком однозначно, но гении цивилизаций, возникают и становятся как правило там, где случилось такое проникновение, где произошла «прививка» одного «плодоносного растения», на стволе другого, пусть и родственного по биологии, но всё же чуждого по метафизиологии. Нет не чистота крови, как утверждал Великий Фридрих Ницше, обеспечивает развитие полноценного сильного и перспективного во всех отношениях индивида, но именно смешение кровей, позволяет природе находить новые пути развития, находить новые небывалые формы организации и познания, и строить всеобъемлющие конструкции и совершенные образцы перспективного будущего. Другое дело при таком смешении кровей, как и проникновение одной цивилизации в другую, «прививки» и синтетические слияния, не гарантируют такого становления развития, но напротив в большинстве случаев угрожают дисгармонией и деградацией, и в девяносто девяти процентах таких случаев в действительности происходит именно последнее, но в одном проценте случаев такой «прививки», происходит настоящий прорыв. И этот прорыв окупает собой все несостоявшиеся, все деградированные, не расцветшие и засохшие растения, – окупает все неудачи природы.
Здесь находит свою константу борьба абстрагирования и слияния, борьба principium individuations и principium globalization на границах которых существует весь цивилизационный мир. Там, где побеждает первый, неумолимо встают мотивы ежеминутного момента. Там, где доминирует второй, мотивы расширения интересов, и рост крыльев прошлого и будущего. И в тот самый момент, редкий момент случайности, когда происходит синтез этих принципов, возникает некий катаклизм природного естества, за которым встаёт и становится недоступный для сознания среднего обывателя, субстрат гениальности. Такое происходило и происходит во всех отдельно взятых «цивилизационных кланах», во всех сформировавшихся политесах цивилизационного мира. И хотя, как я отмечал выше, если смотреть обобщённо, то цивилизацию востока мы склонны относить к женскому началу, а цивилизацию запада к мужскому, но на самом деле здесь не так важно, кто из этих «кланов», так сказать, выступает «маткой», а кто «фалосом», кто из представителей того или иного «клана» представляет собой «яйцеклетку», а кто «сперматозоид». Для продолжения жизни, для прогрессивного становления цивилизации, важным и необходим остаётся как первое, так и второе.
Технократические и природные горизонты.
Социум выстроенный на платформах научно-технического прогресса, имеет как свои достоинства и обеспечительные меры, так и свои недостатки, и фатальные опасности. А также собственные отличительные горизонты, в пределах которых существует, и за пределы, которых, ему не шагнуть никогда. Но дело в том, что всякие оценки достоинств или недостатков, как и опасностей и обеспечительных мер, всегда строятся на основаниях «туннельного представления» заинтересованного в определённом глобальном становлении взора, для которого истинность пути, всегда ограничена вопросом сопоставления реально происходящего, с выверенными представлениями и константами выстраиваемой разумом трансцендентной дороги будущего. Попросту сказать, все наши социальные системы строятся так же, как всякие научные воззрения, отметающие всё, что не вплетается в «общую косу» такого мировоззрения, и вплетая в неё всё то, что гармонирует с её доминирующими «локонами-константами». Всякая система мира всегда защищает свои древние «консоли», «стены» и «флигеля», и отвергает всё то, что вредит ей, и тем более то, что может разрушить. И всякая истинность здесь, есть лишь суть резонное согласие с общей линией, с общей выверенной и укрепившейся архитектурой и архитектоникой, и в соответствии с доминирующим трансцендентальным политесом осознанности.