Цвет магии – чёрный
Шрифт:
– Мы бросим жребий, – говорил принц. Его язык слегка заплетался. – И тогда узнаем, на ком испробовать мою задумку, чтобы всё было честно…
А его друзья смотрели на нас с принцессой. Элизабет торопливо потянулась за одеждой.
– Дамир! – Она пыталась говорить грозно, но её голос дрожал. – Найди себе другую комнату для развлечений!
– Зачем? – удивился принц. – Мне эта нравится.
Потом он уставился на меня. Я уже поправил сорочку и думал, стоит ли поклониться.
– Ага! – воскликнул принц. – А вот и наш доброволец. Ты! Как там тебя… Иди сюда. Вит, давай сюда шприц.
Принцесса побледнела. У меня же сердце в пятки ушло. Принц славился своим пристрастием к тяжёлым наркотикам. Что могло быть в шприце, я догадывался.
Элизабет попыталась заступить брату дорогу.
– Дамир, ты что? Не смей!..
Принц её ударил. Сильно – не рассчитал, наверное. И пьяно рассмеялся, когда она отлетела к стеллажам.
– Думай, с кем говоришь, сестрёнка. Я смею абсолютно всё. И сейчас я хочу посмотреть, как действует моё новое веселящее средство… Спутник, ну же.
Меня обступили его друзья, кто-то закатал рукав моей сорочки. Я смотрел на шприц и боялся пошевелиться от ужаса. Слухи про принца ходили красочные и, к сожалению, правдивые: после одного такого «испытания» младший сын какого-то разбогатевшего торговца погиб. Какими бывают наркотики, я знал отлично: Рай ими баловался. Меня «уносит» с одного бокала шампанского. Любая дурь, даже самая лёгкая, меня просто убьёт.
– Да не бледней ты так! – пьяно улыбался принц. – Это всё ради науки!
Его друзья тоже что-то говорили, я слышал гул их голосов, но словно сквозь вату. Всхлипывала принцесса, смеялся принц… Игла коснулась моей руки.
И тогда это случилось.
Мне вдруг стало спокойно и легко, я даже решил было, что наркотик уже подействовал. На мгновение даже почудилась золотая нить, протянувшаяся к моей руке.
Потом шприц взорвался. Кто-то ахнул, вскрикнул, меня отпустили.
– Нет, ну что за невезуха! – выдохнул принц. – Кто разбил? Отвечайте!
Все молчали.
– Ладно… Кто за новой дозой?
Перед глазами плыло, меня шатало. Я держался за подлокотник дивана, пытаясь справиться с внезапной слабостью и даже не заметил, как они ушли.
– Пойдём, пойдём отсюда, – шептала принцесса, стоя рядом и зачем-то гладя мои плечи. – С него станется вернуться. Пойдём, ну же…
Через пару минут мы были в танцевальной зале. Поджав губы, графиня посмотрела на меня и отправила дожидаться в карете. Меня всё ещё трясло.
Рука сама потянулась к карману. Подвеска обжигала.
Оглядываясь назад, я не понимаю, почему меня это не испугало. Я был сам не свой весь вечер. Не помню даже, как закончился бал и как мы вернулись в резиденцию Эштон. Меня к тому времени мутило, поднялась температура.
– Расслабься, Лавиния уже знает об истории с принцем, – говорил Рай, помогая мне раздеться. – Что он тебе дал? Он сказал?
– Ничего не…
– Ну да, поэтому тебе так похорошело. Ладно, скажи хоть, какого оно было цвета?
Я попытался вспомнить цвет жидкости в шприце, но не смог. Очень хотелось забрать подвеску, она осталась в кармане сюртука, а тот Рай уже повесил в шкаф.
– Ясно всё с тобой. Ложись.
Рай отправился за аптечкой. Посылать за семейным врачом четы Эштон ради спутника никто бы не стал, поэтому, если кому-то из нас случалось болеть, лечились мы сами. Основами первой помощи каждый из нас владел отлично. А Рай к тому же, как я и говорил, немного разбирался в наркотиках.
Стоило ему уйти, я бросился к сюртуку. Как только подвеска оказалась в руке, мне тут же стало легче. Не настолько, чтобы сказать: я здоров. Но осталась лишь слабость.
Уверен: когда Рай вернулся, я уже спал. Во всяком случае он не стал меня будить.
И забылось бы всё – мелочь, если честно, на балах и не такое случается. Как я говорил, иногда там люди умирают…
На этом, однако, всё не кончилось.
На часах было пять утра, когда в резиденцию Эштон ворвались королевские гвардейцы.
Перепугали всех: и хозяев, и домашних слуг. Нас подняли и в одних ночных сорочках выставили во двор. Объяснение, конечно, было: «Приказ Его Величества».
Я не успел толком проснуться, Рай поддерживал меня за плечо, а капитан гвардейцев вышагивал мимо шеренги слуг и всматривался в заспанные лица.
Я даже не слишком удивился, когда он остановился напротив нас, нахмурился, словно размышляя… И указал на меня.
– Взять его.
Рая моментально оттёрли гвардейцы, а выкатившаяся на крыльцо сонная графиня ахнула:
– Куда? Как вы смеете! Он мой спутник!
– Приказ Его Величества, – отозвался капитан.
Уже в карете с забранными решёткой окнами я понял, что подвеска всё ещё у меня в руке. И она снова нагрелась.
Смертельно хотелось спать. Я плохо соображал, что происходит. А происходило следующее: меня на удивление быстро доставили в королевский дворец – не главное здание, а один из гостевых особняков. Кажется, раньше он принадлежал какой-то фаворитке… Уже не помню имя.
Доставили и в одной сорочке, босиком протащили сначала по двору, потом – через вычурный пустой холл, далее по парадной лестнице на третий этаж, пока не втолкнули в небольшую комнату, освещённую единственной свечой. Тени плясали по стенам и потолку, ароматно пахло деревом и благовониями. Я лежал на мягком ковре и думал, что надо бы встать. Подвеска в моей руке стремительно остывала.
Скрипело перо. Шелестела бумага: кто-то листал страницы.
С трудом, но я поднялся. Встать бы не вышло – голова кружилась, комната вращалась перед глазами. Но я смог хотя бы сесть.
За массивным дубовым столом сидела принцесса Шериада и, закусив губу, что-то сосредоточенно писала. На меня она не обращала ни малейшего внимания.
Я попытался вспомнить, как себя вести. Королевский протокол не указывал, что делать, если тебя по приказу подняли посреди ночи, притащили в комнату племянницы короля и там держат. Я был уверен, без её разрешения меня отсюда не выпустят.