Цветочек
Шрифт:
— Да, только нервничаю сильно.
— А ты не нервничай. Молчи, смотри и слушай. Ну, мальчики, приступим, помолясь. Встань вот так, чтобы хорошо было видно.
Она поставила его перед лоханью лицом к двери. За кругом, между границей и дверью, стоял обычный табурет. Густав и Унгина стояли рядом по правую и левую руку.
Мастера начали читать заклинание на каком-то непонятном языке. При этом Густав читал что-то свое, а тетя Унгина — свое. Принц перебирал в голове запреты, поглядывая то на дверь, то в воду. Страх ушел. Осталось только страстное желание увидеть брата и понять, что же случилось в ту ночь. Хотя он и так уже это знал. Куда
Унгина что-то протяжно провыла и кинула в воду веревку и кинжал. Вода неожиданно забурлила, пошла большими пузырями, словно под табуретом пылал костер. Густав провел над лоханью рукой, и все стихло, словно это не здесь только что все бурлило.
— Покажи! — приказала ведьма.
Внезапно водная гладь стала похожа на зеркало в его гардеробной — в ней отразилась его комната от дверей, как будто он видит себя со стороны чьими-то глазами. Вот его диванчики и кресла. Вон почти погас камин, тахта, на которой заснул Томми, кресла… Картинка начала двигаться — приближаться к его кровати. Цветочек увидел себя и брата. Они спали в обнимку, прижавшись друг к другу. Он улыбнулся. Как же они похожи, словно один человек, словно одно целое, неделимое, единственное. Он найдет и заберет своего брата. Кто-то рассматривал их. Очень внимательно, пристально, изучал каждую черточку. Больше Тома, чем Вилла. Достал кинжал. Замахнулся. Сердце Цветочка забилось быстро-быстро. Хотелось протянуть руку, остановить, предотвратить, закричать и разбудить брата, но словно кто-то запечатал его рот. Кинжал замер около груди Тома. Прошелся по горлу, не касаясь кожи. Принц нервно сглотнул.
— Ваше высочество, — в ушах зазвучал голос Себастьяна. Рука лакея коснулась плеча Тома. — Ваше высочество, просыпайтесь.
Том заворочался, прищурился, пытаясь понять, кто перед ним стоит.
— Король просил вас следовать за мной. Это его приказ.
— В такое время? — весьма логично подивился брат. — А Цветочек? А он?
— А насчет его высочества мне никаких указаний дано не было. Ваш отец сказал, чтобы я отвел вас на задний двор. Там вас ждут.
— Кто?
— Те, кто отвезет вас в безопасное место. Вы же знаете, что вам нельзя оставаться в замке. Госпожа Унгина обо всем позаботилась.
Брат очень осторожно, стараясь не разбудить принца, выбрался из-под одеяла и начал одеваться. Себастьян помогал — подавал одежду и завязывал-подвязывал.
— Я сейчас, — улыбнулся Том.
Подошел к кровати и склонился над спящим братом. Вилл почувствовал его дыхание у уха:
«Я вернусь к тебе», — прошептал. Прошел мимо Себастьяна к двери.
Они вышли за дверь.
— Ах, прошу прощения, ваше высочество. Совсем забыл. Надо окно закрыть, принц такой нежный, может заболеть.
То, что произошло дальше, едва не довело Вилла до разрыва сердца. Самый верный и преданный лакей его отца подошел к нему, спящему, и занес кинжал. В ночи сверкнуло холодное лезвие. Себастьян смотрел на его грудь. И он ударил кинжалом в район сердца. Но в последний момент рука дрогнула и прошла мимо. Мужчина зарычал, и опять в воздух взметнулась сталь. И он бы полоснул по горлу, перерезая кожу, сухожилия и вены, но рука вновь ушла в сторону. Цветочек видел свою улыбку во сне, слышал, как губы причмокивают, а ресницы подрагивают. Дернулся, когда кинжал с сухим звуком пронзил подушку и перину над самой головой и воткнулся в дерево кровати.
— Гаденыш… — шипел разъяренно Себастьян. — Гаденыш…
Потом он подвел Тома
— Вот, — указал рукой на приближающихся к ним несколько человек в черном. — Эти люди отведут вас в безопасное место.
Том тревожно всматривался в темноту. Он нервничал.
Когда Цветочек увидел пожилую женщину в черном плаще, он едва не заорал от ужаса и страха за брата. К нему шла та тетка с реки, благодаря которой Тома едва не убили.
Том, видимо, тоже узнал источник своих мучений. Не на шутку перепугался… Себастьян не позволил ему заорать — ударил в висок, оглушая. Том, как подкошенный, рухнул к его ногам. Из носа потекла кровь.
— Ну, зачем же? — улыбнулась ведьма. — Вы же могли принца убить. Как вы думаете, он старший или младший?
— Какая разница? — ухмыльнулся в ответ лакей.
— Действительно. Вы правы. Какая разница. Вот ваша награда. Вы нам очень помогли. Прощайте.
Она подала знак людям и те забрали мальчишку. Погрузили его на телегу, засыпали сеном и куда-то повезли.
Себастьян какое-то время любовался удаляющимися силуэтами. Потом пошел к себе тем же путем. В руках он сжимал тугой кошель с деньгами. А в голове Цветочка витала мысль, что наконец-то он несметно богат, сможет уйти от короля и начать жить, как крупный дворянин.
То, что произошло дальше, принц бы просто не смог описать словами. Едва мужчина пересек порог своей комнаты, как его стала мучить совесть. Он стал думать, что убил обоих принцев, что погубил королевство, что предал короля. Он метался из угла в угол, подвывал, как раненый зверь, лупил ногами и руками по стенам и кровати. Цветочек даже чувствовал его боль. И он в какой-то момент понял, что один принц на самом деле мертв — ему перерезали глотку, а второй в смертельной опасности у врага, у злейшего врага, который хочет погубить короля и захватить королевство, и все это сделал он, Себастьян, продался за тридцать золотых, которые лежат на столе. Лакей подошел к столу, но вместо тугого кошелька там лежала веревка. Длинная, добротная конопляная веревка. Такая красивая. Такая прекрасная. Такая гладкая. Она так хорошо завязывается в узел. Так удачно висит на держателе для факела. И табурет такой удачный. И так стоит красиво. О, все это так манит. Табурет словно говорит: «Залезь на меня». И комната покачнулась, мужчина стал выше. Петля так призывно просит померить ее. Просто померить. Посмотреть, как она красиво будет смотреться на его шее. Как мягко затянется… Неприятная боль в районе шеи. Хруст ломающихся позвонков. Воздуха отчаянно не хватает. Тело словно объято пламенем. И чернота…
Унгина провела рукой перед его лицом, выводя из транса.
Цветочек растерянно смотрел на ведунью, тяжело дышал, держась за шею, и скреб по коже пальцами, словно пытаясь растянуть удушающий его узел.
Они переглянулись с Густавом. Тот кивнул.
— Войди! — приказала женщина.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел Себастьян. Он был все в той же одежде, в какой его вынули из петли. Глаза белые. Кожа покрыта синеватыми пятнами. Голова как-то неестественно клонится на сторону.