Цветочек

Аверкиева Наталья

Размазал по лицу слезы и вновь начал вдувать воздух в рот, растирать щеки, повторяя как в бреду:

— Ну, пожалуйста, живи. Живи, заклинаю тебя! Живи, черт тебя дери! Я же не смогу без тебя! Ты мне нужен! Живи! Ты только живи!

Вилл вскочил на ноги, гордо вскинул голову и побежал в соседний зал. Этого не будет! Том будет жить! Чертово пророчество! Он будет жить! Многоликий монарх — это они с Томом. Вилл к чертям собачьим поломает им все пророчество! Иначе он тут камня на камне не оставит! Том будет жить!

Не обращая ни на кого внимания, принц подлетел к Густаву и схватил его за плечи:

—

Где тетя Унгина? — зашипел в лицо.

Густав резко развернул его одной рукой и швырнул на пол, отбиваясь от заклинания ведьмы. Махнул куда-то в сторону.

— Унгина! — как только смог громко прохрипел Вилл. — Тетя Унгина! — Топнул ногой. — Тетя Унгина! Вы здесь! Пожалуйста, тетя Унгина! Вы ведь здесь!

Громкий хлопок над самой макушкой. Цветочек даже не испугался, лишь чуть голову в плечи втянул. Закрутился, пытаясь увидеть колдунью. Все вокруг замерло. Густав с вытянутыми руками. Брунгильда как будто защищается. Между ними в воздухе завис кинжал — летит в ведьму. Воины вдалеке. Эмиль с дядей. Том на полу у окна. Унгина рядом с ним.

— Вы дали мне пророчество. Я прочитал его. Там двуликий монарх взойдет на престол. «Пророчества древние вышли в подмогу — помощь от друга, примкнувшего к Богу». Знахари испокон веков считались посланниками Божьими. Я прошу вашей помощи! Двуликий монарх должен взойти на престол. Двуликий. Два лица. Два одинаковых лица. Или, если монарх должен быть один, то по праву наследования им может быть только Томас. Он старший. Он сильнее. Он умнее. Он мудрее. Только он может быть монархом. Верните его. Пожалуйста. Вы ведь можете. Я знаю, вы все можете. Вы можете останавливать время и менять события. Отец мне рассказывал. Вы можете.

— Пророчество — это то, что мы делаем сами. Томас погиб. Теперь все в твоих руках. Власть, слава, богатство, почести. Теперь ты можешь жить и ничего не бояться. Ты же знаешь, что Томас был рожден убийцей. Он должен был убить тебя, для того, чтобы самому стать королем.

— Но он не убил! Он защитил меня. Он спас мою жизнь. Он спас жизнь вашего правнука. Он все сделал для того, чтобы мы — я, Эмиль и ваш правнук Густав — жили. Разве этого не достаточно? Мне ничего не надо без него. Я не буду править один. Я откажусь от всего. Я не буду жить без него. Верните мне моего брата! Если монарх нужен только один, то возьмите мою жизнь взамен его. Я все равно без него не буду жить. Вы ведь можете его спасти. Спасите его. Возьмите мою жизнь, но спасите его.

— К чему мне твоя жизнь…

— Что угодно просите.

— Мне ничего не надо.

— Тетя Унгина, Том — моя семья, мой брат, мой друг. Он — моя семья. Единственный близкий мне человек. Он — это я. Я на все пойду ради него. Я солнце достану с неба. Я погашу луну. Я отдам душу Дьяволу, если он пообещает мне, что брат будет жить. Помогите мне, спасите Тома. Он — это всё, что у меня есть.

— Вильгельм, твой брат — убийца, он убьет тебя. Он рожден твоим убийцей. Как ты думаешь, почему мы вас разъединили? Почему его воспитывали не в замке, а слуга твоего отца?

— Мне все равно. Я уеду, и он больше никогда меня не увидит. Я буду счастлив только от одной мысли, что он жив. А если по-другому нельзя, то пусть убивает. Лишь бы он жил. Я отдам свою жизнь за него.

— Он разорит королевство.

Он сын грубого военного. Он бедняк. Он уничтожит все то, что сделал твой отец. Ты должен думать о королевстве, о народе, а не о своем убийце. Если он останется жив, то это будет крах всего вашего рода.

— Да. Я хочу, чтобы он жил. Том не такой.

— Он будет тем, кто разрушит тонкий мир во всем мире, начнется хаос. Он обречет мир на вечные войны. Тебе это надо?

— Да. Пусть все исчезнет, но я хочу, чтобы он жил! Том будет самым справедливым и хорошим правителем. Я в него верю.

— Вильгельм, ты говоришь, как простолюдин… Неужели ты не понимаешь, что в мир придет разрушитель, равного которому не будет на протяжении всей истории вашего королевства, убийца, братоубийца. И ты хочешь, чтобы я его спасла, обрекла мир на мучения?

— Да. Я хочу. Том не такой. Я в него верю. Я знаю его. Я люблю его. Я хочу, чтобы он жил.

— Ты же видел пророчество…

— Там нет страницы. Нет самой важной страницы. А значит все ваши пророчества в отношении нас с братом неверные. И Том все может изменить. Он будет стараться сделать так, чтобы ни одно ваше слово не сбылось. Я в него верю. Я поговорю с Томом, и мы вместе придумаем, как избежать беды. Пророчество пророчеством, но только он сам может его изменить. Хотя бы попытаться исправить плохое. Дайте ему шанс. Один только шанс! И он все исправит. Он будет самым лучшим королем, я уверен. Я знаю, так и будет. Он может изменить любое пророчество, если сильно захочет. Он очень сильный, он сможет. Я в него верю.

— Что ж, мальчик, надеюсь, ты сделал правильный выбор, и я в вас не ошиблась. Будь по-твоему. Живите.

Она щелкнула пальцами, и на Вилла обрушилась какая-то подозрительная темнота.

…Вилл не стал ждать, пока друзья разделаются со старухой. Прошмыгнул мимо них, прижимаясь к стене. Остановился перед дверью. В голове крутилась какая-то навязчивая мысль, что он сейчас совершит ошибку. Помедлил. Сердце бешено стучит в груди. Так сильно, что больно глотать. Принц приоткрыл дверь и аккуратно заглянул в зал. Что-то звякнуло о каменный пол. Дядя стоял к нему спиной. Разогнулся. На полу валялся меч Тома. Совсем недалеко от него. Надо лишь бесшумно проскользнуть за спиной дяди. Цветочек нагнулся так низко, как только мог, и тенью скользнул в зал, краем глаза замечая, как герцог странно разворачивается, прогибаясь назад в спине. В ту же секунду в дверь воткнулся нож Тома. Принц часто заморгал — а ведь если бы он не присел, то брат бы убил его! Но об этом он подумает позже, сейчас важно схватить меч Тома.

— А что здесь за мышка бегает, а? — схватил его за шкирку милорд и поставил на ноги. — Или это крысы? — приставил кинжал к горлу. — Ба, Цветочек, ты ли это, дружок?

— Не трогай его! — завопил Том. Он еле-еле держался на ногах.

Вилл, памятуя о собственной неуязвимости, извернулся и двинул дяде ногой по колену. Рука разжалась. Он дернулся к Тому. Брат стоял около окна, бледный, тяжело дышал. Едва Цветочек добрался до него, Том вцепился здоровой рукой ему в плечо и прижал к себе. Зарылся носом в грязные волосы, всхлипнул. Вилл тоже растрогался, прослезился. Обнял брата крепко-крепко, словно кто-то пытается его отнять.