Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Нет! – тяжело дыша, со страхом ответила Ка-Нейт. – Нет, я не хочу, чтобы моя матушка это видела! Позови Уну… и все.
– Сейчас, - ответила Мерит-Хатхор и быстро вышла.
Врач явился тотчас же, сосредоточенный, в своем белом одеянии и с бритой головой похожий на жреца. Мерит-Хатхор замешкалась, потому что собирала служанок госпожи и оповещала дом о том, что происходит.
Ка-Нейт ничего не видела, потому что лежала, но чувствовала, какой переполох начался в доме. Топали, пробегая мимо, слуги, слышались разговоры, кто-то молился вслух.
– Не уходи от меня, Мерит-Хатхор, - попросила госпожа, ища руку верной прислужницы.
– Я никуда не уйду, - ответила та, беря ее за руку своей твердой теплой рукой и поглаживая ее пальцы. Это прикосновение так же обнадеживало, как и ее голос.
Уну сидел чуть в стороне, наблюдая за госпожой – пока не было нужды в его вмешательстве, и едва ли оно потребуется еще часов десять. Хотя это может быть и быстро… но непохоже.
Схватки повторялись все чаще. Ка-Нейт, терпеливая, всегда молча переносившая боль, теперь не могла терпеть и стала вскрикивать.
– Не держи криков в груди, госпожа. Это будет хорошо для тебя, - говорила, склонившись над нею, Мерит-Хатхор.
Она прикладывала ко лбу госпожи мокрые тряпицы, гладила ее руки. Вскоре ее отстранил Уну и, наклонившись, быстрыми движениями прощупал живот роженицы.
– Все хорошо, - сказал он.
Ка-Нейт едва ли его слышала. Она уже плохо понимала, что происходит вокруг – понимала только шум и голоса, мучившие ее снаружи, и боль, мучившую изнутри. За окном совсем стемнело; Ка-Нейт повернула голову и увидела только ночь.
– Неб-Амон! – позвала она.
Она умрет в черной ночи, не повидав его!
– Неб-Амон!.. – повторила Ка-Нейт.
– Он придет, госпожа. Амон сократит его дорогу, - проговорила Мерит-Хатхор, сама полная беспокойства: почему господина нет? Почему именно сейчас он отсутствует – когда так нужен!
– Поди узнай, где господин, - шепнула женщина То, и девушка бесшумно скользнула прочь.
– Неб-Амон! – повторила Ка-Нейт, плача, как дитя.
Через несколько минут вернулась То и отозвала в сторону старшую прислужницу, так что ей пришлось оставить госпожу, которая стала цепляться за простыни вместо ее рук.
То обежала дом в поисках господина, но никто не знал, куда он отбыл – служанка только перепугала всех, а больше всего толстого управителя Сенура, который вообразил, что госпожа умирает и спросят за это с него…
– Ни слова об этом! – яростно шепнула Мерит-Хатхор испуганной девушке. – Не смей пугать госпожу!
Ка-Нейт вцепилась в руку вернувшейся наперсницы, как утопающая.
– Когда он придет?
Ее глаза моляще блестели, лицо сильно осунулось, черные волосы и простыни вымокли в собственном поту.
– Призывай Таурт, - прошептала Мерит-Хатхор. – Призывай богиню.
– Неб-Амон, - как заклинание повторила Ка-Нейт вместо имени Таурт.
Начало светать, и золотые лучи скользнули по ее телу, облепленному мокрым платьем и простынями. Ка-Нейт вздрогнула от озноба и тут же застонала от боли.
И тут раздались
– Господин, - прошептала Ка-Нейт, пытаясь улыбнуться.
Он сел рядом и, сжав ее руку, стал молиться, закрыв глаза.
Врач перехватил взгляд Мерит-Хатхор и вдруг сказал:
– Пора сажать госпожу на стул*.
– Господин, пора, - сказала Мерит-Хатхор, осторожно подступая к верховному жрецу, который, казалось, весь отдался молитве. Он вздрогнул и раскрыл глаза. И тут же встал, выпустив руку жены.
Никто не ожидал того, что произошло потом – Ка-Нейт хотели поднять под локти, но Неб-Амон сам подхватил ее на руки и в несколько широких шагов перенес к родильному стулу.
Ка-Нейт опустилась на него с мгновенным облегчением, но тут же снова застонала, выгибаясь и закусывая губу.
– О ты, владыка правды, владыка богов, - прошептал, глядя на это, Неб-Амон. Он переплел пальцы с пальцами жены, словно надеясь передать ей свою силу. И тут же врач издал победный возглас и приказал госпоже тужиться.
Она скорчилась, стиснула руки своего супруга и Мерит-Хатхор и с криком разрешилась от бремени.
– Благодарение Амону, - прошептал великий ясновидец, слыша слабый крик новорожденного и видя, как врач ловким движением ножа разделяет мать и ребенка. Неб-Амон подхватил свою обессиленную жену и перенес ее на постель. Он сел к ней, и их пальцы снова сплелись, взгляды – встретились, а потом обратились на ребенка.
Мальчик плакал, пока его обмывали, потом затих.
Мальчик.
– Аменемхет, - прошептал, улыбаясь этому чуду, верховный жрец. Он принял на руки сына и взглянул ему в лицо. – Амон будет впереди тебя…
***
Тамит беспокоилась.
Она ничего не слышала о госпоже и от госпожи – а ведь Ка-Нейт так быстро размягчилась снова… неужели кто-то опять оговорил Тамит в ее глазах?
А еще больше она беспокоилась из-за мужа: Нечерхет по-прежнему подолгу занимался делами вне дома и почти ничего ей не рассказывал. Может быть, вернулся к прежней жизни? Но ведь великий ясновидец не пошутил, и действительно изгонит их обоих из храма; и тогда доступ туда будет Тамит окончательно закрыт.
Нечерхет становился словоохотлив только по вечерам, после ужина… сдобренного вином – и никогда не рассказывал Тамит о том, чем занимался сам, а все больше шутил, сплетничал о соседях и других жрецах: кто поругался с начальником или с женой, кого наказал бог за какой-то мелкий проступок… В этих словах и во всем его поведении прорывалось беспокойство. Он боялся верховного жреца – о нем он никогда не говорил.
Иногда Тамит замечала, что одежда мужа измята, а в дыхании еще до ужина слышно вино. Ей случалось стряхивать с его платья пудру и краску, очень похожую на женскую, и вдыхать запах духов, которыми не пользовался ни он, ни она сама. Однажды Тамит спросила мужа, что это за духи и за краска.