Цветок с тремя листьями
Шрифт:
Он поднялся, повертел головой, разминая шею, взял меч и вышел во дворик, с удовольствием окунаясь в утреннюю прохладу.
Он уже закончил тренировку и умывание, когда до него донесся негромкий стук посуды. Киёмаса, довольно улыбаясь, поднялся по лестнице. Женщина оглянулась и поприветствовала его поклоном. И не ушла, когда он сел за столик и принялся за еду.
— Вот что, — сказал он, когда она подошла, чтобы убрать посуду. — Подарить мне тебе нечего. Денег тоже не дам — нету. Но если я выйду отсюда, и выйду не ронином — найду тебе хорошего мужа, обещаю. Он воспитает твоего сына настоящим воином. И дочь твою выдам за порядочного человека. Согласна?
Одна из чашек звякнула, скатываясь со столика.
— Да что опять не так?! — Киёмаса приподнял одну бровь, но женщина уставилась на упавшую чашку с таким же недоумением. Киёмаса нахмурился, а через секунду резко лег на пол и прижался ухом к доскам. И услышал тихий ритмичный гул, словно где-то глубоко под землей били в большие барабаны. В то же мгновение он вскочил, одной рукой подхватил с пола женщину и вылетел из комнаты, сметая недавно починенную стену.
И тут же земля ушла у него из-под ног. Он упал, отбрасывая свою ношу подальше во двор, и словно откуда-то издалека услышал испуганный женский крик. И громкий треск, сменившийся оглушительным грохотом: рухнули столбы, поддерживающие крышу. Он откатился подальше и закрыл голову руками. Сверху посыпались комья земли. Он попытался подняться на колени, но его тут же бросило вперед, и он едва не скатился во внезапно образовавшуюся трещину в земле. Отскочив назад, он все-таки поднялся на ноги, и тут черный, ослепляющий ужас накрыл его с головой.
— Женщина! Где конюшня?! — он в панике начал озираться по сторонам.
Служанка перестала кричать и тут же вскочила. И уставилась на него, как испуганная лягушка на змею.
Он подлетел к ней, сильно и хлестко врезал по лицу.
— Конюшня! Лошадь! Фусими! Два дня назад! — он принялся трясти ее за плечи. Наконец она поняла. И кинулась вперед, спотыкаясь и увлекая его за собой.
От конюшни осталось всего две стены. Между ними в груде обломков метались несколько одержимых ужасом лошадей с выпученными и налитыми кровью глазами. Киёмаса бросился к одной из них и схватил за шею. Рванул на себя и вниз, пригибая лошадиную голову к земле. Животное дернулось было, захрипело и так же внезапно затихло, успокаиваясь. Киёмаса удовлетворенно хлопнул лошадь по заляпанной пеной морде и запрыгнул ей на спину, держась за гриву. Ударил пятками в бока и направил к разлому в стене.
И тут же дорогу ему преградили несколько вооруженных воинов. Засыпанные пылью и грязью, они сжимали в руках копья, явно давая понять, что не пропустят его. Киёмаса осадил лошадь.
— Его светлость в Фусими. За мной.
Эти поняли мгновенно. Двое из них бросились ловить лошадей. А Киёмаса, уже ни на что не обращая внимания, погнал лошадь вперед.
Хидэтаде вначале показалось, что он оглох. Миг — и он больше не слышит ничего: ни грохота, ни треска, ни испуганного рева малыша. Потом он понял, что перед глазами мутная бело-розовая пелена с зелеными пятнами. И то, что он не может дышать. На секунду ему показалось, что на самом деле он умер, и даже стало любопытно, а что теперь будет дальше. Он попытался пошевелиться, и, словно в ответ на его движение, заворочался и заелозил Хироимару. И Хидэтада окончательно пришел в себя. Откинул рукой розовое марево, которое оказалось шелком платья одной из лежащих на нем девушек, и его взгляд уперся в нависающие прямо над головой ветви. Он попытался подняться. Хироимару прижался к нему, вцепившись в шею, и сосал палец. Хидэтада, которого больше всего беспокоило, что он мог нечаянно придавить ребенка, выдохнул: похоже, тот был в порядке.
— Хидэтада-а! Эй! Хидэтада-а! — голос господина Хидэёси прозвучал совсем близко. И Хидэтада облегченно улыбнулся.
— Ваша… ваша светлость! Мы здесь!
Он поднялся, оттолкнув тело девушки в сторону и протискиваясь сквозь ветки. Похоже, они оказались в ветвях кроны упавшего дерева.
— Хвала всем богам и буддам! — внезапно сквозь густую листву просунулась голова господина Хидэёси. Волосы его были растрепаны и свисали вдоль плеч, лицо испачкано грязью, подбородок украшала глубокая царапина.
— Хирои! Что с Хирои? Дай его мне!
— Господин Хироимару в порядке, ваша светлость. Только мокрый. И я тоже, — Хидэтада вдруг громко расхохотался и вытянул руки, протягивая ребенка.
Хидэёси схватил его и начал старательно ощупывать.
— Хирои… мой Хирои… вот ты какой у меня… смелый! — он вдруг громко взахлеб зарыдал, но его рыдания тут же сменились смехом. Некоторое время только их с Хидэтадой смех разносился по лесу.
Не переставая нервно посмеиваться, Хидэтада выбрался из ветвей, прорубая себе путь мечом, и огляделся по сторонам.
— Нам… повезло, что дорога такая широкая здесь… — наконец сказал он.
— Повезло? И ты называешь это простым везением, Хидэтада? Это настоящее чудо, что мы живы… а ты… Хидэтада… — Хидэёси подошел совсем близко, прижимая Хирои к груди, и с силой сжал плечо юноши. — Хидэтада… ты спас моего сына… ты…
— Ваша светлость… — Хидэтада упал на колени, — я просто… мой долг… господин Хироимару…
По лицу Хидэёси вновь потекли слезы, он сел на землю рядом с Хидэтадой.
— Я не знаю, как и чем мне отблагодарить тебя, Хидэтада. Ты сам мне как сын. Смотри, Хирои, твой старший брат спас тебе жизнь. Он будет тебя защищать. Ты любишь своего братишку, Хирои?
Внезапно раздался громкий треск за спиной, и Хидэтада мгновенно вскочил и обернулся, вскидывая меч. На дорогу медленно вышел человек, закутанный в темно-зеленую одежду, с которой свисали коричневые обрывки ткани.
Хидэёси охнул, быстро встал и спрятался за спину Хидэтады.
— Не волнуйтесь, ваша светлость. Это мой человек, — Хидэтада, облегченно вздохнув, опустил меч и спросил: — Где убийцы?
Человек растопырил пятерню и резко сжал кулак, ударяя по нему ладонью другой руки. Потом еще раз. И развел в стороны кисти с растопыренными пальцами.
Хидэтада улыбнулся и вытер со лба выступивший пот:
— Ваша светлость, все в порядке. Из тех, кто напал на нас, — десять убиты, остальные разбежались. Кто-нибудь еще выжил кроме тебя? — снова обратился он к синоби.
Тот вновь растопырил пальцы и согнул три из них, стуча по каждому. Затем большим пальцем он указал на себя, а указательный согнул.
— Что он говорит?
— Он говорит, что из пятерых синоби, сопровождавших нас, погибли трое, а один ранен.
— Плохо, — болезненно поморщился Хидэёси и кивнул в сторону.
И только сейчас Хидэтада заметил, что еще четверо — уцелевшие охранники, обступили их, подняв копья.
— Это все, кто выжил?
— Похоже, что да, — сказал Хидэёси и внезапно закричал: — Эй! Кто-нибудь есть живой?
Из глубокой трещины, пересекающей дорогу, раздался негромкий стон.
— Посмотрите, кто там, — приказал Хидэёси охранникам и направился к упавшему дереву. Раздвинул ветки и сокрушенно застонал. — Вот скоты… всех моих девочек перебили. Мицунари будет в ярости: каждая стоила дороже, чем десять воинов в доспехах вместе с конями. Эй! Посмотрите здесь, может кто живой из них?