Цветы и железо
Шрифт:
— Сколько лет потребовалось бы вам, Никита Иванович, чтобы стать богатым? — спросил Мизель.
— Пятнадцать лет, господин майор. — Поленов поднял палец. — Это чтобы очень хорошо жить. А для состоятельности хватило бы и десятка лет!
— А хотели бы вы сразу стать богатым, Никита Иванович? Месяца за четыре?
— Это только в сказках, господин майор, а ведь в жизни так не бывает.
Мизель подошел к Поленову, похлопал его по плечу; Никита Иванович вскочил,
— За четыре месяца вы можете так разбогатеть, что вашего богатства на десять русских кулаков хватит, — проговорил Мизель.
— О таком не смею и мечтать, господин майор!
— Вы получите пятьдесят тысяч советских рублей через несколько дней и пятьдесят тысяч немецких марок месяца через четыре. — Мизель вскинул руку, похлопал ладонью по большому пальцу, сделал вид, что он что-то сыплет на ноготь. — Как это называется по-русски: на большой с присыпкой?
Тут уж и Поленов улыбнулся.
— Шутите, господин майор, — сказал он.
— Нет, Поленов, это очень серьезное предложение, — сказал Мизель, направляясь к креслу, за большим письменным столом. Он сел, быстро взглянул на Поленова, уловил его настороженный взгляд. — Я… — Он сделал паузу. — Хотел бы предложить… — Опять маленькая пауза. — Слетать месяца на четыре… В тыл к большевикам…
Ужас выразился на лице Поленова.
— Я? К большевикам?.. Господин майор!
— Не пугайтесь, Никита Иванович. Только на четыре месяца.
— Господин майор, да они же меня!..
— Бояться не надо, господин Поленов. Вы, по существу, ничего не будете делать. Вы прилетите на самолете, сбросят вас аккуратно на парашюте…
— На парашюте? Господи боже мой!.. — Никита Иванович перекрестился по-староверски. — Да ведь сердце у меня сразу на несколько частей, господин майор!.. Видел я, как прыгают. Смотреть не могу, всегда глаза в сторону!
— Со стороны страшнее, Никита Иванович. А сердце у вас очень крепкое. Идти с автоматчиками против партизан — это страшнее, чем прыгать с парашютом. Мы вас очень хорошо проверили за это время!.. И жить по соседству с партизанским лесом не каждый отважится. А поездка к Огневу? А бомбежка в Низовой? Сердце у вас превосходное!
— Пропаду я с этим самым зонтиком, господин майор, — сказал упавшим голосом Поленов. — Только мокрое место останется!..
— Пустяк! — Мизель засмеялся. — Научим. Гарантия стопроцентная.
— Ну, сбросят меня, господин майор, а потом? — тем же упавшим голосом спросил Никита Иванович.
— Вы придете в одну из деревушек и станете там жить, работать в колхозной кузнице. Иногда к вам будут заходить мои люди.
— Но меня же большевики поймают и расстреляют, господин майор! — взмолился Поленов.
— Не поймают, Поленов! Мы вас сбросим недалеко от линии фронта. Вы пойдете не от фронта, а к фронту, предварительно спрячете в надежном месте деньги. Как только вас задержат — скажете, что вы бежали от фашистов, что дочку вашу расстрелял в Шелонске палач лейтенант, или назовите точнее — штурмфюрер СС Карл Эггерт, которого потом убили большевики.
— Не нашли, кто это сделал, господин майор? — с сочувствием спросил Никита Иванович.
— Найдем. Уже нашли! — поправился он. — Значит, летим?
— Страшно, господин майор, очень страшно.
Мизель подмигнул:
— А деньги, Никита Поленов?
Не выдержал Никита Иванович, скривил лицо в улыбке, погладил рыжую бороденку.
— Деньги — оно, господин майор, дело хорошее, да вот за эти самые деньги голову бы не сложить!
— Волков бояться — в лес не ходить! Мы вас снабдим такими бумагами, что любой деятель НКВД поверит и будет вам сочувствовать! Между прочим, мы уже отпечатали в типографии за подписью коменданта Хельмана приказ, что дочь ваша расстреляна за связь с партизанами и большевистскими элементами. Фамилия у вас теперь будет другая: Бондарев. Василий Васильевич Бондарев! Мы еще обо всем с вами потолкуем.
— А очень далеко лететь, господин майор?
— Далеко, но не очень. В тыл одного советского фронта. Поближе к штабу. Начнете с того, что зайдете в деревушку, побываете в лавке сельпо, там заведует наш человек. Его вы сразу узнаете: родинка на правой щеке похожа на большого паука. Последние месяцы мы получаем от него иногда странные сведения. Не свихнулся ли он на нервной почве? Не перешел ли к большевикам? Как его проверить, я вас обстоятельно проинструктирую.
— Когда лететь, господин майор?
— Скоро, Поленов.
— С дочкой, конечно?
— О нет! Я же вам говорил: дочку убил фашистский палач Эггерт. Так вы скажете на допросе, если его учинят большевики.
— А с дочкой как, господин майор?
— За дочку будьте спокойны, Никита Поленов. Она перейдет жить в будущий кинотеатр, там сохранилась одна комната. Когда кинотеатр будет готов, мы ее назначим уборщицей. Она надежный человек!
«Заложницей ее хочет оставить! — мелькнула догадка. — Хитро задумал, да ведь и мы не лыком шиты!»