Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

Автор неизвестен

Боцзюэ осушил чарку и поставил ее перед Сида.

– Хватит! – говорил он. – Не могу я больше! Меня и эти две уложили.

– И хитер же ты, Попрошайка! – возражал Се Сида. – Что ж я за тебя пить должен, да? Я тебе не раб!

– Сам ты попрошайка-хитрец! – заявил Боцзюэ. – Погоди, стану сановником, тогда у меня в рабах ходить будешь.

– Тебе, сукин сын, больше подойдет пост служки в вертепе, – заметил Симэнь.

– Хорошо, сынок, тогда я тебе не откажу в приеме, – засмеялся Боцзюэ.

Симэнь обернулся к Дайаню и наказал в шутку:

– Ступай сходи за щипцами. Я Попрошайке голову расколю.

Се Сида потихоньку подкрался к Боцзюэ и щелкнул его по голове.

– Как ты можешь городить ерунду в присутствии почтенного господина Вэня? – укорял его Сида.

– Господин Вэнь – человек образованный, – отвечал Боцзюэ, – и поймет, что в шутку, что всерьез.

– Вы, господа, так близки с почтенным благодетелем, моим хозяином, – говорил сюцай Вэнь, – что иначе за пиршественным столом было бы довольно скучно. А когда становится весело на душе, радость рвется наружу. Невольно начинают «жестикулировать руки и пританцовывать ноги» [1].

– Хватит этих шуток, свояк! – обращаясь к Симэню, сказал свояк Шэнь. – Давайте лучше попросим старшего шурина занять почетное место и начнем застольную игру. Можно метать кости или выбрасывать пальцы, а можно и в домино. Кто не знает стихов и песен, пусть скажет скороговорку. А ни того ни другого – пей чарку. Так будет справедливее, и утихнут споры.

– Это ты прав, свояк, – поддержал Симэнь.

Налили кубок и велели начинать шурину У Старшему. Тот взял коробку с костями.

– Начинаем игру, господа! – обратился он. – Кто скажет невпопад, тому штрафной кубок. Сперва я брошу одну кость, потом – две. Если совпадут со сказанным, пью штрафную.

Первая:

В несметном войске белое знамя свернули,

Вторая:

Немногим известен в Поднебесной храбрец,

Третья:

Самодержец Циньской казнил верховного командующего Юя,

Четвертая:

Поруганный полководец коня боевого лишился,

Пятая:

Перепуганы так, что на зов мой никто не откликнется,

Шестая:

Государь на улице одеянье скинул,

Седьмая:

У посыльного из черни не сыщешь седого волоска,

Восьмая:

Четвертовавший не принесет домой топор,

Девятая:

Чудодейственна пилюля, да некому принять,

Десятая:

Век вместе, а в конце одна разлука.

Шурин У бросил кости. Вторая кость совпала, и он выпил чарку.

Теперь была очередь свояка Шэня.

– Я буду бросать по одной кости шесть раз, – пояснил он. – При совпадении пью штрафную.

Вот – небесная четверка, два – на полюсе земли – Средь людей в пылу восторга пару красную яви. Третий раз алеют сливы у Шаманской высоты [2]– Подсчитай друзей счастливых, кто из нас познал цветы [3].

Он вынул красную четверку и выпил чарку, а потом передал кости сюцаю Вэню.

– Ваш ученик назовет цветок и процитирует строку из Четверокнижия [4], которая начинается со слова предыдущего предложения.

Бросаю раз:

Капелька алая. – Алая слива, белая рядом нежна и красива.

Бросаю два:

Пара махровая. – Лотос двуглавый – В лотосах спрятались утки-шалавы [5].

Бросаю три:

Ивы три вешние. – Стоя под ивой, не поправляй свою шапку стыдливо.

Бросаю четыре:

Ночью краса красна [6]. – Пурпурно-красный не одевай в суете ты напрасно.

Бросаю пять:

Там зимоцвет, как меч [7]. – Меч драгоценный, падшей звезды яркий отблеск мгновенный.

Бросаю шесть:

Звездные россыпи. – Полог небесный – неба покой, непонятный, чудесный.

Сюцаю Вэню пришлось выпить только одну чашу.

Настала очередь Ин Боцзюэ.

– Я ни аза не знаю, – сказал Боцзюэ. – Я лучше прибаутку-скороговорку скажу.

Шлеп, шлеп, шлеп, – вышаркивает старикашка, с желтым он горохом сжал в руке черпашку, а в другой – цветами расцвеченную суму. Шлеп, шлеп, шлеп, – вышаркивает старикашка, вдруг навстречу желтый с белым пес-бродяжка, сцапал он цветами расцвеченную суму. Тот, что шмыгал, тот, что шаркал, старикашка, с желтым он горохом опустил черпашку, дать отбой рукой стараясь побирушке псу. То-ли старикашка пострадал от желтого с белесым пса-бродяжки, То ли пес-бродяжка, желтый с белым, пострадавший пал от старикашки.

– Что б тебе, шутник ты никудышный, провалиться! – засмеялся Симэнь. – Где это видано, чтобы собаку рукой били, а? И за руку не схватила?

– Так кто ж ему велел без палки по улицам шмыгать? – говорил Боцзюэ. – Я сам тут как-то собирал пожертвования, и клюки под рукой не оказалось. Так насилу от собак отбился.

– Брат, ты слышишь? – обратился Сида к Симэню. – Попрошайка сам признается, что побирается. У кого что болит, тот о том и говорит.

– Наказать его чаркой за такую скороговорку! – предложил Симэнь. – А теперь твоя очередь, Се Цзычунь.