Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
– Внемлите, милосердные бодхисаттвы, Слову Буддову, которое проповедует вам бедная инокиня! Сей псалом был завещан нам самим Патриархом. Какой смысл сокрыт в нем? «Кто счастлив и знатен, кто беден, убог – тому есть всегда основанье». Вот взять хотя бы вас, милосердные бодхисаттвы. Замужем вы за именитым лицом, у коего и высокие чины и широкий достаток. Живете вы во дворцах и палатах, на зов ваш бежит прислуга и челядь. Украшает вас золото, опоясывает серебро. Вы купаетесь в парче и тафте, окружены грудами атласов и шелков. Явится желание одеться – и тысячи сундуков с шелками вам откроются. Пожелаете полакомиться – и сотни редчайших ароматных яств перед вами расставят. Процветание и роскошь, богатство и знатность принадлежит вам за деяния в прошлой жизни. Вы не ропщете на судьбу. Вам и без мольбы все приходит само собою. И то, что я, бедная инокиня, здесь читаю вам канон, возношу хвалу Будде, вместе с вами вкушаю лакомства и пользуюсь дарами вашего добросердечия – это веление высшей судьбы. А судьба – вещь великая. Все мы – избранные с Праздника Драконьих цветов [20], пожинающие плоды заслуг своих, содеянных в прошлой жизни. А не будь содеянного, уподобишься тому, кто не сеял по весне ниву свою. Как ему ждать налитых колосьев, ежели осенью пред ним откроется заросшее бурьяном поле?
Истинно сказано:
Чище мети Обитель души [21], Меру блюди – Зря не блуди. Прочь от страстей [22] За тайную дверь [23], Нравы людей Знаешь теперь.И еще:
Жизнь лишь миг, а после тело разлетится в прах. Нет в рождении прозренья – суета и страх, А прозревший, не рождаясь, шествует в веках.И еще:
Как переменчиво рока дыханье! Солнце краснеет у Западных скал [24], Счастье иссякло, приходит страданье – Смертные муки на тысячи кальп [25].Подумать только, богатство и знатность, процветание и роскошь тают, как снежный ком, брошенный в кипяток. А если вдуматься поглубже – химеры это, пустые грезы. Нынче я в телесном облике своем подвержена душевным мукам и волнениям, а после смерти четыре великих субстанции моего тела обратятся в прах. И кто знает, где будет маяться моя душа. Кто боится сансары [26], колеса жизни и смерти, пусть подойдет и послушает проповедь дальше.
Поет «Слово Указа» [27]:
Рожденный – умерший с обеих сторон Плывут по течению вместе, их стон И вздохи слышны до скончания дней, Мирской суеты непутевых детей. И вестником смерти приходит болезнь. Жизнь – сон на ветру иль весенняя песнь. Огарок свечи догорел уже весь, И сердце сожмется: неужели днесь?!Вступление гласит:
Тело явленное Будды [28] От житейских горьких будней Спасает. Его корень без начала и конца – Непреходящ – Всем скорбящим В помощь. Велика святая клятва Амитабхи, что Ученье Основал – Сорок восемь клятв глубоких [29] Отрешенья От небес во имя многих, Кто спасения в дороге Алкал. Он сподвигнет всех живущих Враз прозреть свою природу, Он – сквозь валы волн сансары – Моря горького – несущий Нас к исходу. Амитабха – то владыка Умиротворенья. К бодхи И к плодам его чудесным [30] Приведет на вечный отдых – Исцеленье. Помнящий про цели Будды – Все грехи твои да сгинут, Многочисленные, словно В водах Ганга тьма песчинок! А молящийся усердно – Будешь счастлив ты безмерно! Слова верный проповедник, В переписке сутр сгорая, Возродишься, словно феникс, В небе Лотосова рая [31]! Ну а сведущий глубоко – В миг, Судьбой определенный Вознесешься ты высоко – В Земли Чистые Амиды [32]! Если помнишь, то достигнешь! Велики любовь и жалость, Столь огромны, что Амида Из любви и милосердья Жизнь – служению Закону, Жизнь – божественному трону, Трем Сокровищам Ученья [33] Всю отдал. Это он, приняв решенье, Клятву дал об отрешеньи От небес во имя многих, Кто спасения в дороге Алкал.Псалом гласит:
Глубокая истина и сокровенная! К тебе – в миллионы веков трудный путь! Увидев, услышав, держусь неизменно я, И жажду постичь твою высшую суть [34]. Все будды и все бодхисаттвы небесные На землю сошли воскурить фимиам, Ученью вознесть славословья чудесные!.. А я повествую о мудрой Хуан.В старину это случилось, в правление Ханьского царя. Шли тогда благодатные дожди и дули мягкие ветры. Процветала страна и наслаждался покоем народ. И появилась тогда на свет некая женщина, милосердием своим растрогавшая небо. У богача Хуана, жившего в уездном городе Наньхуа, области Цаочжоу [35], родилась дочь – девочка серьезная, рассудительная и собою красавица. Ей было всего семь лет, а она уже носила грубую одежду, соблюдала посты и читала «Алмазную сутру», дабы отблагодарить за любовь родителей своих. И так изо дня в день. И явилась ей в небе растроганная бодхисаттва Гуаньинь. Родители, видя усердие, с каким дочь читает сутру, стали ее отговаривать, но она не последовала совету. Тогда разыскали они сваху, выбрали счастливый день и добрый час и выдали дочь замуж за мясника Чжао Линфана. Прожили супруги двенадцать лет и родились у них один сын и две дочери. Обратилась однажды к мужу своему Хуан и говорит:
– Мы прожили в супружестве двенадцать лет, родили достойного сына и прекрасных дочерей, но только любовь затягивает человека, как омут… Прислушайся, муж мой, к романсу, что я для тебя приготовила:
С женою связан муж судьбою. Пусть дети бегают гурьбою, Не задержать прихода смерти. Супруг, хозяин мой, поверьте, И вместе примем мы решенье – В подвижничестве лишь спасенье. Богатство, знатность – сорняки, Соблазны жизни так мелки!Однако не смог Линфан взять на себя такой обет и однажды, простившись с женою, уехал покупать свиней в Шаньдун. А Хуан после отъезда мужа убирала дом, совершала омовение и, с молитвой возжигая благовония, стала читать «Алмазную сутру».
Когда немедленно отбыл в Шаньдун мясник Линфан, В центральной зале спать легли все четверо детей [36], А в спальне западной жена – сударыня Хуан Душистой вымылась водой, оделась без затей. На запад обратясь, жгла в спальне фимиам, Молилась вечером и утром И свитки драгоценные учила там, Алмазную читала сутру. Твердить каноны не закончила она, Как фимиам растаял вдруг: Ее молитва Будде так чиста, сильна, Что небосвод пронзает звук. Достигло Слово райских сфер и адских врат, И свет волшебный ослепил. Увидев, царь Яньло [37]был несказанно рад И лик свой царственный явил. Ужель в подлунном мире [38], средь страстей и бед Буддийский патриарх возрос? Призвал он двух судей загробных на совет И учинить велел допрос. «Владыка мудрый», – говорит судья в ответ, – Сей голос, он из Наньхуа, Над Цаочжоу воссиял небесный свет Молитвой госпожи Хуан. Познанья праведницы этой глубоки, Одета скромно, пост блюдет, Творит добро, ее свершенья велики – Им радуется небосвод [39].Поет, словно «Алмазную сутру»:
Сердце бешено забилось у Яньло от этих слов, И два демона сбежались на его поспешный зов. Их направил к дому Чжао, под его достойный кров. Там Хуан читала сутры, осветив в ночи альков. Вдруг увидела: пред нею двое отроков – послов.Декламирует:
Один – это добрый посланец небес, Другой – злобный якша, молоденький бес [40]. Хуан прервала свое чтение в миг, К гостям обращен ее праведный лик. «От дома какого к слуге недостойной Пришли вы?» – «Сударыня, будьте спокойны, Не вашей семьи драгоценной родня, Из царства теней к вам послали меня. Зовет тебя, матушка, мудрый Яньло, От сутр, что читаешь ты, в небе светло.» От слов этих мигом сковал ее страх, К ним с просьбой она на дрожащих устах. «С фамилией той же и с той же судьбой Другую возьмите к Яньло вы с собой. Готова на сотни милльонов смертей, Но как я сиротами брошу детей?! Ведь доченьке старшей лишь девять годков, А младшей-то шесть!.. Как оставить мне кров?! Сынку малолетнему – три миновало, Его берегла и ласкала так мало! Отпустите если, то жизни по гроб Усерднее буду творить я добро!» Ей отроки молвили из темноты: «Кто помнит “Алмазную сутру”, как ты?!»Добрый и злой отроки, слушавшие мольбы праведной Хуан, никак не могли взять ее с собой. До того сильно любила она деток своих, что не в силах была с ними расстаться. Торопить ее стали отроки: «Матушка добрая, смерть возьмет тебя в третью ночную стражу [41], не отложить даже до четвертой. Это здесь в световом мире ты свободна, вольна. А царство теней не допустит отсрочки. Промедлив, мы согрешим, и никакие оправданья не помогут.»
И решилась тогда Хуан. Велела дочери нагреть воды и после омовения, пред Буддою представ, ноги по уставу сложив, молча села. Душою подлинной предстала Хуан перед владыкой Яньло.
Поет на мотив «Осень над Чуской рекой»:
Жизнь – как молнии вспышка, как сон по утру. Человек пред кончиной – свеча на ветру. Уже встретила я государя Яньло, В дальний путь собралась, одеянье бело. С Ностальгической башни [42]взгляну я назад. Как терзаюсь слезами родимых ребят! Вы в льняных поясах и в простом одеяньи Бейте в гонги, готовьте мой гроб к отпеванью.Произносит, как прозу [43]: