Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Симэнь велел Чуньхуну спеть цикл «Варваров я усмирил и с докладом стою у Ворот Золотых», который привел цензора Суна в неописуемый восторг.
– Какой милый юноша! – сказал он Симэню.
– Из моих домашних, – объявил хозяин. – Уроженец Сучжоу [9].
Цензор взял певца за руку и попросил, чтобы тот наполнил ему кубок, а потом наградил его тремя цянями серебра. Чуньхун благодарил цензора земным поклонами.
Да,
Все ниже, ниже солнце за окном, И все длиннее тени от растений. Полны бокалы пенистым вином, А сколько прозвучало песнопений! Хоть свет дневной еще и не погас, А уж пробили предвечерний час.Незаметно солнце склонилось к западу. Цай Сю велел приближенным подать одежды и начал откланиваться. Напрасно упрашивали его остаться. Хозяева пира вышли за парадные ворота проводить высокого гостя, а с его секретарями отправили на пристань в Синьхэкоу баранью тушу, вина и куски шелков, но не о том пойдет рассказ.
Вскоре откланялся и цензор Сун.
– Послезавтра вам опять предстоит беспокойство, – говорил он Симэню.– Так что я вас пока не благодарю.
Гости сели в паланкины и отбыли. После проводов Симэнь вернулся в залу и отпустил актеров.
– Послезавтра приходите! – наказал хозяин. – Еще из своих кого получше захватите. Его сиятельство, слыхали, самого губернатора Хоу принимает.
– Знаем, – отвечали актеры.
Симэнь велел поставить вина. Дайаня послал за Вэнь Куйсюанем, а Лайаня за Ин Боцзюэ, которые не заставили себя долго ждать. После взаимных приветствий сели. Трое певцов обносили их вином и услаждали слух пением. Чжэн Цзинь и Цзо Шунь пели в дальних покоях.
– Завтра невестушки [10]к тебе собираются, – обращаясь к Боцзюэ, говорил Симэнь. – Певцов позовешь или забавников?
– Как ты, брат, ловко рассуждаешь! – отозвался Боцзюэ. – Бедному человеку такая роскошь не по карману. Двух певиц позову и хватит. А невесток я попросил бы пораньше пожаловать.
В передней зале продолжался пир.
Тем временем в дальних покоях первыми отбыли свояченица Мэн Старшая и невестка Мэн Вторая, за ними стала собираться и золовка Ян.
– Погостили бы еще денек, золовушка! – упрашивала ее Юэнян. – Домой-то успеете. Матушка Сюэ послушниц за священными книгами послала. Писание послушали бы вечерком.
– Я бы осталась, сестрица, – говорила золовка. – Да на завтра, сказать по правде, помолвка племянника назначена. За мной прислали, на смотрины просят придти.
Золовка Ян откланялась и ушла. Остались только жены приказчиков Фу, Ганя и Бэнь Дичуаня, а также Дуань Старшая. Юэнян продолжала сидеть со старшей невесткой У и матушкой Пань. Сбоку от них стояли барышня Шэнь Вторая и певица Юй, которые наливали вино и пели, а оба певца были отпущены в залу. Пир продолжался до темна. Потом жены приказчиков попрощались и только Дуань Старшая заночевала у Сюээ. Матушка Пань удалилась на покой к Цзиньлянь.
В покоях Юэнян остались старшая невестка У, Ли Гуйцзе, Шэнь Вторая, три монахини, барышня Юй, а также Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь. Тут в передней зале закончился пир, и слуги принесли посуду. Цзиньлянь поспешно удалилась в передние постройки и, пробравшись к калитке, спряталась в тени. Показался Симэнь. Он шел, шатаясь из стороны в сторону, поддерживаемый Лайанем, который нес фонарь. Они направлялись в покои Ли Пинъэр, но, заметив Цзиньлянь, Симэнь взял ее за руку и вошел в ее покои, а Лайаню наказал убрать посуду.
Юэнян думала, что вот-вот появится хозяин, и проводила певицу Шэнь, Ли Гуйцзе и барышню Юй в комнату Ли Цзяоэр.
– Что там батюшка делает? – спрашивала Лайаня хозяйка. – Сюда придет?
– Не устояли, к матушке Пятой отбыли, – отвечал слуга.
– Ну ты подумай, что творит негодник, а! – обращаясь к Юйлоу, говорила в раздражении Юэнян. – Я-то полагала, он к тебе нынче пойдет, но видно, похоть ее одолевает. Вот его туда и тянет. Расстаться не в силах.
– Пусть себе наслаждается, сестрица, – отозвалась Юйлоу. – Не надо волноваться, а то и мы недалеко от нее уйдем. Матери наставницы над нами смеяться будут. Шесть нас у батюшки. К которой захочет, к той и пойдет. Ему не закажешь!
– Наверняка они загодя договорились, – продолжала Юэнян. – Видала, как она бросилась, как только у него гости разъехались? – Хозяйка обернулась к Сяоюй: – Ступай посмотри, если на кухне никого нет, запри внутренние ворота и пригласи трех матушек наставниц. Будем слушать драгоценный свиток в их исполнении.
Позвали Ли Гуйцзе, Шэнь Вторую, Дуань Старшую и барышню Юй.
– Я наказывала прислать младших буддийских послушниц [11]и принести «Драгоценный свиток о праведной Хуан», – объяснила Юэнян старшей невесте У. – Жаль, золовушка ушла.
Хозяйка велела Юйсяо заварить лучшего чаю.
– Давай с тобой по очереди за чаем следить, – обратилась Юйлоу к Ли Цзяоэр, – а сестрицу Старшую не будем отвлекать.
И они распорядились насчет чая.
Немного погодя на кане был поставлен стол. Появились три монахини, и, скрестив ноги, расположились на кане. Вокруг разместились все остальные. Юэнян обмыла руки и воскурила благовония.
Мать Сюэ раскрыла «Драгоценный свиток о праведной Хуан» [12]и запричитала высоким голосом:
Ибо известно: Закон Вовек не погаснет, ведь он Есть ничто. Также и корня Пути Рождения нам не найти, Ведь то, что в миру рождено, Все миру не нужно давно. Поэтому Тело Закона Исконно Посредством Восьми вечных образов Явлено. И восемь, поэтому образов Являют нам Тело Закона Во славе стозвонной [13]. Сколь ярок светильник Добрейшего! Отверз он врата мироздания. Сколь ясно и зеркало Буддово! Пронзает оно тьму бездонную. Сто лет – только миг остановленный [14]. Четыре великих субстанции Всех тел [15], словно тень, иллюзорные, Как отблеск барашка волны. О, люди, вьются день-деньской В мирской Пыли. Конца нет суете людской: С утра до утра, В сиюминутных Делах беспутных Бегут Все дни. И разве знают про покой Про просветленье Сердец они?! Стремятся вечно ублажать И чувства, и мышление И тонут в пагубных страстях И в искушениях. Хотят добиться славы, чтоб Затмить всех современников Все это только бренный сон. Сих мира пленников. Чинов, богатства их, порой, Гора – не ниже облаков! Не избежать под той горой «Нет постоянства» – пары слов [16]!!! Едва пронесутся и ветер, и пламя, Как сгинет и стар, и млад. Иссякнут потоки, обрушатся горы – И где целый славный град?! Псалом вознесу я на десять стран света В восьми – возведу алтари [17]. Спаси от бессчетных страданий Обитель [18]! Врата Пустоты отвори [19]! Псалом гласит: Кто счастлив и знатен, кто беден, убог – Тому есть всегда основанье. И ты не проси никогда, чтобы Бог Дал лучшие предначертанья. Весенние дни растранжирил ты зря – Не вырастил тучных колосьев. На ниве теперь не собрать урожай – Надежд не питай ты на осень!