Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Они разошлись, и Чуньхун направился за тетушкой Сюэ. Та взяла Цюцзюй и продала ее всего за пять лянов, которые вернула Юэнян, но не о том пойдет речь.
А пока вернемся к Ин Боцзюэ. Взял он Чуньхуна, и пошли они к Чжану Второму. Увидал Чжан, что малый недурен собой, южные песни поет, и оставил у себя, а Юэнян послал визитную карточку с ляном серебра и просьбой отдать его вещи.
У Юэнян в то время угощала жену Юнь Лишоу, урожденную Фань [2]. Юнь Лишоу, получивший по наследству от командующего Юня, своего старшего брата, пост квартального, был назначен теперь
Юэнян растила сына Сяогэ, а у Фань два месяца назад родилась дочка. За пиршественным столом она решила породниться с Юэнян. По обычаю отрезали по куску от полы и стали сватьями. По случаю помолвки Фань поднесла Юэнян пару золотых колец.
Тут вошел Дайань и вручил хозяйке от Чжана Второго визитную карточку с ляном серебра.
– Чуньхун у него служить остается, — сказал он. — Посыльный корзину с его одеждой ждет.
Юэнян неловко было отказать судебному надзирателю. Серебро она тоже не взяла, а корзину велела отдать Чуньхуну.
Ин Боцзюэ еще раньше говорил Чжану Второму:
– Поглядели бы вы Пань Цзиньлянь, Пятую жену Симэнь Цина. Вот красавица и на лютне играть мастерица. А сколько песен и романсов знает! В двойную шестерку и шашки играет. Чему только не обучена! А как пишет! Годами она молода, вот и не сдержалась — с хозяйкой повздорила. Та ее и отдала. Старая Ван ее сватает.
Одного слугу за другим посылал Чжан к свахе.
– Хозяйка требует сто лянов серебра и никак не меньше, — твердила Ван.
Слуги возвращались с серебром и докладывали хозяину:
– Восемьдесят давали, но сваха никак не уступает.
– Она с зятем жила, вот ее и не стали в доме держать, — услыхал потом Чжан от нового слуги Чуньхуна и отказался от своего намерения.
– Сыну у меня пятнадцать лет, учением занят, — говорил он Боцзюэ. — К чему мне такую в дом?
– Цзиньлянь-то? — раcпространялась Ли Цзяоэр. — Да она первого мужа отравила, потом к Симэнь Цину попала, со слугой путалась. А когда у Шестой сын родился, она и мать, и младенца в гроб вогнала.
Чжан после этого и вовсе выбросил из головы свою затею.
Тут наш рассказ раздваивается.
Расскажем пока о Чуньмэй. Купив ее, начальник гарнизона убедился, как она хороша собой и привлекательна, как бойка и сметлива. Сильно этим обрадованный, он выделил Чуньмэй дом из трех помещений, дал молоденькую служанку и провел с только что обретенной красавицей три ночи подряд. Потом он заказал ей два комплекта нарядов, а тетушку Сюэ наградил пятью цянями серебра. Ей была куплена горничная, и Чуньмэй стала младшей женой. Ослепшая на один глаз старшая жена начальника соблюдала длительные посты и проводила все дни в молитвах Будде, так что хозяйства не касалась. Вторая его жена, урожденная Сунь, подарившая ему дочь, жила в восточном флигеле. Чуньмэй же, поселившаяся в западном флигеле, стала любимицей хозяина и получила в свое распоряжение ключи.
Однажды от тетушки Сюэ она узнала , что
Вечером Чуньмэй обратилась к мужу.
– Сколько лет прожила я с ней как дочь с матерью! — говорила она со слезами на глазах. — И никогда, даже в гневе, не повысила она на меня голос. Как к дочери родной относилась. Потом пришлось расстаться. А вот теперь и она из дому ушла. Если б ты взял ее, мы опять бы счастливо зажили вместе. А как она хороша собой. Каких только песен и романсов не знает. Играет на лютне. Она умна, смышлена и бойка. Родилась в год дракона. Ныне ей идет лишь тридцать второй год [3]. Если ты согласишься взять ее, я готова стать самой младшей женой и уступить ей свое место.
Так ей удалось уговорить мужа.
Столичный воевода Чжоу вручил своим приближенным слугам Чжан Шэну и Ли Аню два платка и два цяня серебра и послал их к старой Ван. Цзиньлянь, как они убедились, действительно красавица. Сваха встретила их сообщением, что по требованию хозяйки она уступит Цзиньлянь только за сто лянов. Чжан Шэн и Ли Ань долго торговались со старухой, предлагали восемьдесят лянов, но она ни в какую не соглашалась. Слуги по возвращении доложили хозяину. Тот согласился прибавить пять лянов и отправил слуг с серебром, но старуха, ссылаясь на Юэнян, продолжала упорно стоять на своем.
– Только сто лянов и ни гроша меньше, — твердила Ван. — Ну а мне за сватовство, будет добрая воля, дадите, а нет — не надо. Авось Небо не оставит меня с пустыми руками.
Пришлось Чжан Шэну и Ли Аню снова возвращаться ни с чем домой и доложить хозяину.
На переговоры ушло два дня.
Вечером заплаканная Чуньмэй опять стала просить мужа:
– Уж прибавил бы серебра. Возьми ее, будет мне подруга. Тогда можно и умереть спокойно.
Увидал воевода слезы Чуньмэй и послал вместе с Чжан Шэном и Ли Анем своего старшего управляющего Чжоу Чжуна. Из войлочного мешка они извлекли девяносто лянов и разложили перед старухой, но та заупрямилась пуще прежнего.
– Будь я согласна за девяносто отдать, ее давно бы здесь не было, — говорила Ван. — Судебный надзиратель господин Чжан забрал бы.
Чжоу Чжун был вне себя и велел слугам завернуть серебро.
– Трехлапую жабу не сыщешь, а тут обыкновенная баба, подумаешь, невидаль какая! — говорил он. — Старая потаскуха не ведает, с кем дело имеет. Что ты нам на Чжана-то киваешь? Наш хозяин и связываться-то с тобой не стал бы, если б не молодая жена. Она многократно упрашивала хозяина взять эту женщину в наложницы. И то сказать, с какой это стати выбрасывать такие деньги, на кой она нужна?!
– Нас заставила порог обивать, потаскуха проклятая! — поддержал его Ли Ань. — Больно много на себя берешь! — Он взял за руку Чжоу Чжуна и продолжал. — Пойдемте! Доложим батюшке. Пусть прикажет в острог ее отвести. Пальцы разок зажмут — узнает.
Старая Ван все еще надеялась поживиться за счет Чэнь Цзинцзи, поэтому молча сносила ругань и угрозы.
Слуги с управляющим ушли.
– И за девяносто не уступает, — доложили они хозяину.
– Ладно! — согласился воевода. — Завтра сто лянов дадите и доставите в паланкине.