Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Цзинцзи заплакал и предал огню жертвенные деньги. Вернувшись домой, он запер ворота и прилег. Он погрузился в дремоту, когда к нему явилась Цзиньлянь. Она была в суровом платье, обагренном кровью.
– Дорогой мой! — со слезами обратилась она к Цзинцзи. — Какую страшную смерть приняла я! Как я надеялась, что мы встретимся и будем вместе! Но ты не пришел, и жестокий У Сун лишил меня жизни. Меня не хотят принять и в царство тьмы. Белым днем я блуждаю, не находя пристанища, а темной ночью жажду испить хоть глоток воды [4]. Благодарю тебя за деньги. Но не пойман еще злодей, и тело мое лежит посреди улицы. Прошу тебя, ради прежней любви, купи гроб и погреби меня, чтобы не оставались и дальше останки мои над землею.
– Дорогая моя! — со слезами отвечал ей Цзинцзи. — Знаю, что следует предать тело земле. Да не узнала бы моя теща, эта бесчеловечная негодница. Она и без того преследует меня, а тут наверняка воспользуется случаем. Дорогая! Пойди-ка ты лучше в дом начальника гарнизона да попроси Чуньмэй. Пусть она похоронит твои останки.
– Я уж пыталась туда проникнуть, — отвечала Цзиньлянь, — но дух хранитель ворот меня не пустил. Путь преградил. Придется еще упрашивать.
Цзинцзи заплакал. Он хотел было привлечь ее к себе, но запах крови заставил его отпрянуть. Цзинцзи пробудился. То был лишь сон. Послышались удары. Пробили третью ночную стражу.
– Вот странно! — воскликнул он. — Я только что как наяву видел Цзиньлянь. Она жаловалась на судьбу, просила похоронить… Но когда же поймают У Суна?! Как мне тяжело!
Да,
Безмерное горе, призыв без ответа. Проплачешь один в темноте до рассвета.Однако не станем говорить, как Цзинцзи справлялся насчет У Суна.
Прошло два с лишним месяца, а властям так и не удалось напасть на его след. Стало известно, что он ушел к разбойникам на гору Лян, о чем и доложили стражники и околоточные. Из управы пришел приказ, предписывающий тела убитых с улицы убрать и передать родственникам для погребения. Старуху Ван похоронил сын Ван Чао. Цзиньлянь же брать было некому.
Через два дня на третий Чуньмэй посылала Чжан Шэна с Ли Анем в управу узнать, не поймали ли убийцу, но те всякий раз возвращались ни с чем. Убитые по-прежнему лежали на улице, охраняемые стражей, и никто не решался к ним приблизиться.
Так настал Новый год. В первых числах Чуньмэй увидела сон. Откуда-то из мрака к ней явилась Цзиньлянь. Волосы ее были распущены. Вся она была в крови.
– Сестрица Пан [5]! — обратилась она к Чуньмэй. — Дорогая ты моя! Какую тяжкую смерть приняла я! Насилу к тебе пробралась. Меня дух хранитель ворот не хотел пропустить, окриками отгонял от дома. Скрылся мой убийца У Сун, а кости мои все еще лежат на улице непогребенные. Их обдувает ветер и омывает дождь, ходят по ним собаки и куры. Некому взять мои останки и предать земле. Нет у меня здесь ни единого близкого. Прошу тебя, если ты еще не забыла прошлое, когда мы жили с тобой, как мать с дочерью, купи мне гроб и похорони меня. Тогда в царстве тьмы я закрыла бы очи и уста свои.
Цзиньлянь горько зарыдала. Чуньмэй хотела было удержать ее и обо всем расспросить, но Цзиньлянь удалилась. Чуньмэй вздрогнула и проснулась. То был лишь сон. Глаза у нее стали влажны от слез. Недоумение не давало ей покоя.
На другой же день она позвала Чжан Шэна с Ли Анем и велела им узнать в управе насчет убиенных.
Слуги поклонились и удалились исполнять ее наказ. Немного погодя они вернулись и доложили:
– Убийца скрылся. Тела все это время оставались под стражей, но теперь пришел новый приказ. Родственникам велено их взять и похоронить. Старуху взял ее сын, а молодую женщину никто не берет, и она все еще лежит посреди улицы.
– В таком случае у меня к вам будет просьба, — сказала Чуньмэй. — Сделайте мне дело, если это вас не затруднит, а я вас щедро награжу.
Слуги опустились перед ней на колени.
– Зачем вы такие слова говорите, сударыня! — воскликнули они. — Вы замолвили бы за нас словцо перед господином, а большего нам не нужно. Мы для вас готовы в огонь и в воду.
Чуньмэй удалилась в спальню. Она вынесла оттуда десять лянов серебра и два куска полотна.
– Ведь эта женщина доводится мне сестрой, — пояснила она. — Была она замужем за Симэнь Цином, потом ушла из дому. И вот ее убил насильник. Вы только уж хозяину-то не говорите. На это серебро купите гроб, возьмите ее останки и предайте земле как полагается где-нибудь за городом в подходящем месте. Я вас щедро одарю.
– Дело несложное, — отвечали слуги. — Мы сейчас же пойдем.
– А что если нам с тобой в управе не разрешат взять останки? — спросил Ли Ань. — Надо, пожалуй, батюшкину визитную карточку показать в управе.
– Зачем нам визитная карточка! — возразил Чжан Шэн. — Скажем, наша госпожа доводится покойнице младшей сестрой, и никто в управе не решится перечить.
Они взяли серебро и зашли в сторожевое помещение.
– Наша молодая госпожа, должно быть, с убитой вместе у Симэня жила, — говорил Чжан Шэн Ли Аню. — Дружили, наверно. А то не стала бы о ней так беспокоиться. Как узнала о ее гибели, дня четыре проплакала, не пила, не ела. Батюшка ей и потешников-то звал, но и они не развлекли. А теперь, когда никто не берет убитую, кому как не ей о похоронах позаботиться. Сделаем все, как она просит, когда-нибудь нас перед хозяином поддержит. Глядишь, и над нами звезда счастья взойдет. Батюшка ей во всем потакает, к ее советам прислушивается. Она Старшую хозяйку и Вторую позади оставила.
С серебром они направились в уездную управу и подали письменную просьбу, в которой говорилось, что жена столичного воеводы Чжоу, будучи сестрою убитой женщины, просит отдать ей тело для погребения.
За шесть лянов слуги купили гроб, откопали засыпанное землею тело Цзиньлянь, вложили внутренности и пришили голову. Обрядив покойницу, они поместили ее в гроб как полагается.
– А похороним в обители Вечного блаженства за городом, где попечителем наш хозяин, — говорил Чжан Шэн. — Небось, место найдется. Земле предадим и хозяйке доложим.
Они наняли двух носильщиков. Гроб перенесли в монастырь Вечного блаженства.
– Это сестра младшей супруги вашего покровителя, — сказали они настоятелю. — Надо бы место выбрать для погребения.
Настоятель без промедления определил место за храмом под тополем, Там Цзиньлянь и была погребена.
Слуги доложили Чуньмэй:
– Гроб купили, обрядили и земле предали, сударыня. И вот еще четыре ляна осталось.
Они протянули хозяйке серебро.
– Сколько я вам хлопот задала! — говорила Чуньмэй. — По ляну на домашние расходы себе возьмите, а два ляна отдайте настоятелю Даоцзяню. Пусть сутры почитает, поможет душе усопшей переселиться на Небо.
Она вручила слугам большой кувшин вина, а также свиной и бараний окорока. Слуги, не решаясь принять серебро, опустились перед ней на колени.
– Если бы вы замолвили о нас доброе слово господину, — говорили они. — Мы же ничего особенного не сделали и не смеем брать серебро.
– Я рассержусь, если вы откажетесь от моей награды, — заявила Чуньмэй.
Чжан Шэну и Ли Аню ничего не оставалось, как отвесить земные поклоны.
Взяли они серебро и пошли в сторожевую пристройку, где устроили пир, во время которого на все лады расхваливали молодую хозяйку.