D?senchant?e: [D?]g?n?ration
Шрифт:
– Lang lebe die Reinigung! – хором гаркнули инженеры. После чего все выпили и приступили к трапезе. Тем временем, Эрих, слегка перекусив (он съел всего пару канапе с сардинами – стол был не слишком богат, особенно по меркам до ЕА), подождал, пока Мариуш доест, и знаком подозвал его к себе. Мариуш слегка не понял, но адъютант Эриха, не весть как очутившаяся позади юноши, что-то тихо шепнула ему на ухо. Парень несмело встал и подошел к Райхсфюреру.
– Вы ведь не состоите в Партай? – утвердительным тоном спросил Эрих. Мариуш кивнул:
– Я еще не подавал заявления. У нас
– Бюрократию надо давить в зародыше, – сказал Райхсфюрер, недобро зыркнув в сторону фабрикпартайляйтера, неприятного рыжего крепыша с тяжелой, скошенной челюстью, которая, как жернова, перетирала увесистый сандвич. Секретарь Райхсфюрера вновь кивнула – вероятно, так она отмечала для себя какие-то поручения шефа, – …а с личными делами кандидатов – хотя бы иногда знакомиться. В Вашем личном деле указано ранение.
– Не ранение, контузия, – потупился Мариуш. – Близкий разрыв «Хэллфайра»38, ну, и так, осколки кирпича… больше испугало, чем задело, но слышал я плохо месяц, а левый глаз до сих пор видит хуже, чем правый…
– Вот и у меня то же, – кивнул Эрих с совершенно серьезным лицом. – Левый глаз видит намного хуже, чем правый. Коснитесь пальцем вот здесь, пожалуйста.
Он протянул Мариушу, на первый взгляд, простой пластиковый квадрат размером с экран мобильника. Когда Мариуш, чисто машинально, положил на него указательный палец, пластик засветился изнутри, и приятный женский голос сообщил:
«Партайбилет номер два миллиона триста два, выдан двенадцатого числа шестого месяца второго года ЕА партайгеноссе Мариушу Кашубовскому, инженеру отдела атмосферных летательных аппаратов народного предприятия «Симменс-Оффенбах» на основании личного приказа Райхсфюрера Нойерайха Партайгеноссе Штальманна. Выдача подтверждена секретарем Брунгильдой фон Мариендорф».
– Поздравляю, – совершенно нейтральным тоном сказал Эрих. – Зайдите после завтрака к фабрикпартайляйтеру, возьмите у него талоны на спецраспределение. Вам полагается дополнительный выходной, но завтра и так выходной, так что сможете запросить его позже.
– Бла… герр Райхсфюрер, я так Вам благодарен, у меня слов нет…
– А сейчас они и не нужны, – улыбнулся Эрих. – Главное, чтобы они нашлись, когда ваше слово потребуется Партай и Фатерлянду. И вот что, Мариуш, если, скажем, ваш фабрикпартайляйтер, скажем, зажмет талоны, не стесняйтесь, сообщите об этом в Райхсполицай. Хорошо?
Мариуш кивнул.
– И вообще, возьмите за принцип – если видите, что кто-то творит нечто, не согласующееся с духом и буквой Орднунга, лучше сразу об этом сообщить, чтобы зло не успело укорениться. Человек слаб, но любой может стать сильнее, если начнет душить свои слабости на корню. Общества это тоже касается.
– Так точно, герр Райхсфюрер! – ответил Мариуш.
* * *
После завтрака Райхсфюреру показали военное производство предприятия. В подземных бункерах под светлыми зданиями завода трудились роботы и унтергебен-менши. Здесь собирали экзоскелеты, боевые управляющие комплексы,
– Сейчас идет строительство третьей очереди завода, – тараторил энергичный и вполне компетентный, но, на взгляд Райхсфюрера, через чур разговорчивый директор завода. – Шесть производственных линий, против одной сейчас. К тому же мы полностью выведем туда производство «терминаторов», а во втором корпусе будут только линии боеприпасов, их число повысится вдвое.
– Когда планируете ввести очередь в строй? – спросил Эрих.
– Первую линию мы уже поставили, и она работает в недостроенном цехе, – пояснил директор. – Там, пока, плохо с вентиляцией, и освещение никакое, приходится сокращать смены, больше восьми часов пронумерованные не выдерживают.
– Вот что, – сказал Эрих. – Я так понял, что линия терминаторов – это комбинация из линии экзоскелетов и участка монтажа ИИ, правильно?
– Да, – кивнул директор завода.
– Блоки ИИ вы получаете из Майнца, – продолжил Райхсфюрер, – уже готовыми для монтажа. И у вас есть шесть линий для экзоскелетов. Можете пока сократить выпуск стандартов вдвое. Это освободит две линии, на них и стройте терминаторов, пока не доведете третью очередь до ума.
– Но ведь… – начал Директор, но Эрих жестом его остановил:
– Если бы нашей целью была ликвидация унтергебен-менш, мы нашли бы для этого куда более дешевый вариант. Кажется, в этой стране все сидят на сайтах врага, хоть мы и закрыли к ним доступ. Унтергебен-менши – не пушечное мясо и даже не люди второго сорта. Есть болезнь физическая, а есть социальная. Унтергебен-менш – социально больной, а больных надо лечить, а не загонять до смерти. Мне нравится то, что Вы так радеете о нашем деле, но помните – даже унтергебен-менши нужны Нойерайху. Те, кто были не нужны, давно уже кормят червей.
…Райхсфюрер обладал одним очень полезным умением – он мог говорить об одном, а думать в это время о чем-то другом, при этом не теряя связности и разумности речи. Сейчас, например, он думал о том, что бюрократия – какое-то мифическое чудовище, которое всякий раз возрождается, сколько его не искореняй. Молодые росточки бюрократии уже появились и в Нойерайхе, несмотря на то, что Орднунг, казалось бы, составлен так, чтобы исключить саму возможность ее появления. Что делать? Эрих видел только один выход – вновь и вновь искоренять, уничтожать, выжигать, выпалывать…
Сегодня фабрикпартайляйтер отправится в Берлинский Центр Распределения ресурсов. Там он пробудет недолго, и, возможно, вернется на этот же завод – в пахнущий сыростью и штукатуркой тускло освещенный цех третей очереди. Это если повезет.
А если нет – Дезашанте. Эрих любил это слово. Именно он так назвал конечную остановку многих – разочарование. «Герр Райхсфюрер разочарован Вами», говорила Гретхен, и он уже устал поправлять ее. Не герр Райхсфюрер, а сам Нойерайх, не Партай, а Фатерлянд. Гретхен кивала и продолжала поминать всуе его звание. Для Гретхен Эрих и был Нойерайхом, именно он символизировал собой Орднунг, как фрау Магда символизировала собой Фроляйн дас Райх, Родину-Мать.