D?senchant?e: [D?]g?n?ration
Шрифт:
– И никому не скажешь. И ни с кем не посоветуешься. Scheisse …. Ладно, давай собираться – нас ждет Чезаре.
Повязанные кровью
Мобильник в кармане Чезаре буквально разрывался. Сам дон Корразьере к этому факту отнесся стоически: подождал, пока ему отдадут пальто, вынул телефон, посмотрел, кто звонит и ответил:
– Cara mia, надеюсь, это действительно важно. Я как раз собирался отдать дону Энрике твой блокнот, и…
Услышав ответ Пьерины, Чезаре недобро прищурился:
– Где, здесь?
Вероятно, Пьерина повторила. Выражение лица Чезаре стало волчьим.
– Не волнуйся, дорогая моя. Считай, что он уже собирается купаться. Обещаю тебе. Да, я тебя тоже. Хорошо, позвоню, как закончим. Ну, куда я здесь пойду?! Конечно, в отель, не сомневайся, – и положил трубку. Спрятал мобильник, и достал из того же кармана блокнот в кожаном переплете с застежкой.
– Простите, дон Энрике, – сказал он, раскрывая блокнот. – Тут такое дело… сейчас я этого merdoso найду и объясню, va bene?
Эрих заинтересованно кивнул, вставая из-за стола. Чезаре тем временем листал блокнот – невероятно старомодную штуковину с алфавитом. С тех пор, как мобильник стал привычным даже для жителя какого-нибудь африканского захолустья, необходимость в бумажных телефонных книгах отпала, но их продолжали выпускать небольшими партиями для фриков. Неизвестно почему, Пьерина питала слабость к подобным архаизмам, а Чезаре считал это ее пристрастие милым, и добывал ей всякие раритеты. Блокнотов у Пьерины была целая коллекция, она писала в них перьевыми ручками (еще один анахронизм) или карандашами (которые сейчас использовали только немногочисленные художники, не поменявшие еще мольберт на графический планшет).
В этом блокноте, особенностью которого было то, что в него можно было подкалывать дополнительные листы, если закончилось место, Пьерина дала короткие, но предельно безжалостные характеристики более чем двум тысячам своих знакомых. Некоторые из этих характеристик были всего в пару строк, а самые большие полностью занимали лист с двух сторон.
Именно на одну из таких «расширенных» характеристик Пьерина и указала Чезаре. Найдя нужную страницу, тот поморщился и спросил:
– Дон Энрике, Вы по-французски читать умеете? А то я только на слух воспринимаю, cazzaro… тьфу, простите.
– Давай сюда, – кивнул Райхсфюрер, обходя стол. Чезаре передал ему блокнот, раскрытый на нужной странице.
– А можно вслух? – попросил он. – Мне тоже интересно, что это за фраер. Пьерина говорит, он у вас какая-то шишка…
Эрих, начавший, было, просматривать текст, остановился:
– Что? Стоп, а конкретнее можно? В каком смысле?
Чезаре наморщил лоб:
– Не уверен, что я правильно запомнил. Какой-то комиссар по эстетике и культуре. Она его видела в передаче по головизору.
– Какой комиссар? – голос Эриха стал жестким. – Райхскомиссар, ландкомиссар, штадткомиссар?
– Не помню, – честно признался Чезаре. – Там что-то связанное с Австрией…
– Ну да, Райхскомиссар у нас один, и это Магда, – Райхсфюрер прищурил здоровый глаз. – Австрия, говоришь? Точно Австрия?
– Che cazza, зачем мне врать? – пожал плечами Чезаре. – Австрию она точно упоминала.
– Отлично, –
И углубился в чтение, а Чезаре принялся набирать.
– Cara mia, – сказал он, когда Пьерина ответила, – дон Энрике хотел уточнить, по какому каналу… хорошо, а что за передача? Как зовут? Ирма, eccelente. Хорошо, передам. Ну да. А, так он rotto in culo, понятно… pezzo di merde, я передам. Читает сейчас. Хорошо, давай, ti amo!
Эрих тем временем перевернул страницу, и продолжал читать.
– Какой канал? – спросил он, не отрываясь.
– Вроде, Райхскультура, – ответил Чезаре. – Что за передача, непонятно, ведет девочка по имени Ирма.
Эрих кивнул, и сделал какой-то непонятный жест. Тут же над столом зависла голограмма бледной молодой женщины с монументальными чертами лица. Чезаре подумал, что она похожа на одну из статуй у входа в Дас Райх.
– Брунгильда, мне надо выяснить, какую передачу на канале Райхскультура ведет фроляйн по имени Ирма, – сказал Эрих.
– Нойекультур, конечно, – ответила Брунгильда. – Ирма Стадлер, очень хорошая девочка. Ее любят многие. Если она что-то не так…
– Нет, – оборвал ее Райхсфюрер. – Когда был последний на сегодняшний день выпуск этой передачи?
– Закончился семь минут назад, – ответила Брунгильда. – Сейчас идут «Небеса достать рукой», только начались. Я думала посмотреть…
– Вот что, – сказал Эрих, – позвоните на канал и скажи, чтобы они выслали мне копию на мой домашний датацентр. А Вам пусть вышлют режиссерскую версию «Небес…», скажите, что я разрешил.
– Спасибо, герр Райхсфюрер, – на губах Брунгильды появилось некое подобие улыбки. – Я бы и обычной довольствовалась.
– Посмотрите режиссерскую, Вам понравится, – улыбнулся Эрих. – Герр Шмидт когда ее смотрел, так хохотал! Хотел сценариста с режиссером на Дезашанте отправить, но я отговорил. Ничего там такого нет, а творческому человеку надо позволять время от времени задирать хвост пистолетом. Но, конечно, смотреть такое могут только проверенные геноссе. Так, я жду файла.
Брунгильда кивнула и исчезла. Эрих обернулся к Чезаре:
– Сейчас посмотрим, что это за Scheisse , – сказал он, вызывая пронумерованного с вином.
– А что там, в блокноте? – поинтересовался Чезаре.
– В сухом остатке имеем законченную дрянь, – сказал Эрих. – Педераст, который имеет тягу к несовершеннолетним подросткам, неиспорченным, как он сам выражается. Женщин за людей не считает, всячески третирует и зажимает, как может, причем при этом как-то ухитрился спеться с феминистками, – Райхсфюрер скривился. – Был замешан в скандале с каким-то совсем сопляком, еще до ЕА, но, к счастью для себя, всегда отрицал свою педерастическую сущность – наверно потому, что имел склонность по большей части к несовершеннолетним мальчикам. А эта N"arrin Karin41 взяла его руководить Райхскапеллой памяти двадцать второго июля!