Дачная лихорадка
Шрифт:
Филиппо. О, синьор Гульельмо, какая любезность, какое внимание!
Гульельмо. Это мой долг, синьор Филиппо, только долг и ничего больше. Я знаю, что сегодня вы едете на дачу, и пришел пожелать вам счастливого пути и приятного дачного отдыха.
Филиппо. Дорогой друг, я очень благодарен вам за вашу любовь и за ваше внимание. Наконец-то сегодня едем в деревню. Если бы это зависело от меня, мы уже месяц как были бы там. В мое время, когда я был молод, мы раньше выезжали в деревню и раньше возвращались. Как выжмут, бывало, виноград,
Гульельмо. Но разве это не от вас зависит? Почему вы не едете, когда вам заблагорассудится, и не возвращаетесь, когда вам удобно?
Филиппо. Вы совершенно правы: я мог бы так поступать, но у меня веселый характер, и мне всегда нравилось общество. Я еще люблю жизнь, люблю повеселиться в компании. Если я скажу, что хочу ехать в сентябре, ни одна собака со мной не поедет. Никто не захочет принести себя в жертву. И дочь моя начнет дуться на меня. А у меня на свете нет никого, кроме Джачинты, и мне приятно сделать ей удовольствие. Едем, когда едут другие. Как другие, так и мы.
Гульельмо. Пожалуй, что и правда так. Что принято всеми, нужно считать правильным.
Филиппо. Не всегда, не всегда! На это можно многое возразить. А где вы проводите ваш деревенский отдых?
Гульедьмо. Не знаю, еще не решил. (В сторону.) Ах если б я мог поехать с ними, если бы я мог провести время на лоне природы с его прелестной дочерью!
Филиппо. Ваш отец — постоянный гость Пизанских холмов?
Гульельмо. Совершенно верно. Там наши поместья, и у нас там довольно уютный дом. Но я один и скажу то же, что и вы: быть одному в деревне — значит умереть с тоски.
Филиппо. Хотите ехать с нами?
Гульельмо. О, синьор Филиппо, я ничем не заслужил этой любезности и никогда не посмею причинить вам Это беспокойство.
Филиппо. Я не люблю церемоний. Принимаю все нынешние обычаи, исключая любезности. Не умею их говорить. Если вы хотите ехать с нами, к вашим услугам будут хорошая постель, посредственный стол и сердце, Есегда открытое друзьям и справедливое ко всем.
Гульельмо. Не знаю, право, как быть. Вы так любезны, что я не могу отказаться от вашего приглашения.
Филиппо. Значит, по рукам — едем, и вы останетесь у нас, сколько пожелаете. Не жертвуйте своими интересами и живите, сколько поживется.
Гульельмо. В котором часу вы решили выехать?
Филиппо. Не знаю. Сговоритесь с синьором Леонардо.
Гульельмо. Синьор Леонардо едет с вами?
Филиппо. Да, конечно. Мы решили отправиться вместе с ним и его сестрой. Наши усадьбы рядом, мы друзья и поедем вместе.
Гульельмо (в сторону). Эта компания мне не нравится, но я не хочу терять счастливого случая побыть в обществе Джачинты.
Филиппо. Вы как будто колеблетесь?
Гульельмо. Нет, синьор. Я сейчас думал только о том, как лучше мне поступить — нанять ли коляску или взять верховую лошадь, раз я один?
Филиппо. Сделаем так: нас трое, и у нас четырехместная карета. Значит, вы поедете с нами.
Гульельмо. А кто четвертый, с вашего позволения?
Филиппо. Одна моя родственница, вдова, которая едет с нами, чтобы опекать мою дочь. Не потому, что ей необходима опека, — она сама достаточно воспитана. Но этого требует свет. Раз нет матери, при ней должна быть пожилая женщина.
Гульельмо. Отлично. (В сторону.) Постараюсь покорить старухино сердце.
Филиппо. Значит, вы ничего не имеете против того, чтобы ехать с нами?
Гульельмо. Напротив! Принимаю как величайшую любезность с вашей стороны.
Филиппо. Идите же к синьору Леонардо и скажите ему, чтобы он не обещал никому места в нашей карете. Оно будет за вами.
Гульельмо. Не окажете ли вы мне любезность: не пошлете ли к нему кого-нибудь другого?
Филиппо. Мои слуги все заняты. Простите, мне кажется, что этим я не слишком вас затрудняю.
Гульельмо. Конечно, нет. Но у меня было маленькое дельце… Ну, так я пойду предупредить Леонардо. (В сторону.) Пусть он говорит, что ему угодно, пусть примет это, как ему угодно. Мне все равно. Я его не боюсь. (Громко.) До скорого свидания, синьор Филиппо.
Филиппо. Не заставляйте себя долго ждать.
Гульельмо. Поспешу. (В сторону.) У меня есть причины, которые заставляют меня торопиться.
(Уходит.)
Явление десятое
Филиппо, потом Джачинта и Бриджида.
Филиппо. Теперь обсудим. Я бы не хотел, чтобы меня упрекали за то, что я пригласил ехать с нами молодого человека, когда у меня дочка — невеста. Но, черт возьми, это в настоящее время вещь самая обыкновенная! Почему должны осуждать меня одного? Можно тогда то же сказать про синьора Леонардо — он едет с нами — и про меня, потому что я еду с его сестрой. Я человек пожилой, правда, но вовсе уж не такой старый, чтоб меня нельзя было больше в чем-нибудь подозревать. Эх, нынче нет больше этих тонкостей! Деревенская простота нравов прививается горожанам. На лоне природы нет тех условностей, которые требуются в городе. А потом, в своем доме я сам знаю, что может меня компрометировать. Моя дочь благоразумна, хорошо воспитана. Вот и она, благослови ее бог!
Джачинта. Синьор отец, не откажите мне еще в шести цехинах.
Филиппо. На что вам, дочка?
Джачинта. Заплатить за шелковый плащ, который я надену в дорогу от пыли.
Филиппо (в сторону). Конца этому не будет. (Громко.) Необходимо разве, чтобы он был шелковый?
Джачинта. Совершенно необходимо. Просто неприлично носить холщевый пыльник. Он должен быть шелковый и с капюшоном.