Дахштайн
Шрифт:
Печатка на руке Грегора служила не только символом принадлежности, она помогала определить скрытое. Точнее, артефакт сжимал палец, когда поблизости появлялось зло. Кольцо было украшено гербом, который составил сам Ниотинский: перевернутые папские ключи символизировали мощь Святой Церкви; а змеи, переплетенные с теми ключами, – Дьявола в его хтонической ипостаси, зло, которое человек должен в себе преодолеть.
Орден разрастался по всему миру, в него входили ученые, историки, культурные деятели, но наибольший процент составляли воины-охотники, такие же убийцы, как
Стоит добавить, что теперь Орден переживал не лучшие времена. Развитие науки и технологий, которые Церковь тормозила и притесняла веками из-за страха потерять власть, получило доселе небывалый размах. Оставшиеся существа научились прятаться, мимикрировать и приспосабливаться к новому миру намного лучше самого кардинала и его детища. Грегор постоянно искал новые способы их обнаружения.
В Contra Malum служили целые династии, но все чаще Ниотинский ловил себя на мысли о том, что Ордену нужны перемены. Свежая кровь. Энтузиасты. Сам он таковым себя уже давно не считал. Веками изучая ночные кошмары человечества, Грегор понимал, что и он, возможно, является одним из порождений тьмы, а не света. Никогда кардинал не встречал людей, похожих на него, живущих столетиями. Навряд ли именно Ниотинскому Бог даровал бы почти вечную жизнь. Почти. Будь он истинным праведником, он ничего бы не чувствовал к Лилит. Его единственная слабость, его проклятье.
– Ваше Преосвященство? – окликнул задумавшегося на пороге дома кардинала его хранитель.
Ниотинский тряхнул головой и решительно шагнул внутрь Дома Фауста. Печатка снова сжалась на пальце, едва он переступил порог, но глава Ордена только поморщился. Это произошло во второй раз, и Грегор пришел к выводу, что ушлый доктор каким-то образом наделил дом собственной злой волей.
Кардинал цепким взглядом прошелся по стенам в гостиной, разбитым зеркалам и старинной софе. На ней валялось скомканное белье и несколько деталей гардероба мальчишки.
«Из-за чего же ты так поспешно сбежал? Что она тебе внушила?» – размышлял Грегор, машинально массируя бровь указательным пальцем.
Глава 11
Corruptio optimi pessima.
Падение доброго – самое злое падение.
Дэн
После ухода девушки снова стало не по себе.
«Что я здесь делаю? Как долго смогу прятаться?» – панически думал я.
Моих финансов хватало примерно на пару недель оплаты жилья в «Дахштайне». Я сел на деревянную скамью, покрытую шкурой, и сгорбился. Мысли кружили в голове роем мошкары. Вполне возможно, тело Элишки уже обнаружили. Я лишил ее жизни. Несмотря на сговор с Орденом и попытку принести меня в жертву, она не заслужила такой участи. Паника поднялась волной тошноты от желудка к горлу.
Что подумал Фил? Что мне делать дальше? Горы напротив ничего не ответили, все так же безразлично возвышаясь надо мной. Я чувствовал острую необходимость переключиться – стресс и паника улягутся, если обращу внимание на что-то другое.
Я выглянул в холл. В этот момент Мистер Рот проводил пару, встреченную за завтраком, странным взглядом, в котором мне почудился голод. Притаившись за поворотом, я немного высунул голову, чтобы видеть стойку. В холле возле нее остались только Лилиана и Вильгельм.
– Тебе не кажется, что пора принимать новых постояльцев? – поинтересовался мистер Рот.
Девушка в ответ покачала головой и облокотилась о стойку.
– Вчера он у нас появился. Выждем время, а сегодня займемся мужчинами, – в ее голосе слышалась неприкрытая злоба.
Хм. Злится на администратора?
– Разве мальчишка Фауста в счет? Кстати, когда ты начнешь? Его бледный призрак, в панике бегающий ночью, вызывает у меня несварение, – фыркнул в ответ мистер Рот, ничуть не испугавшись тона управляющей.
Лилиана ничего не ответила и принялась листать книгу регистрации.
– Бергнеры у нас уже неделю? – не поднимая головы, спросила она удивленно.
Мистер Рот навис над ней. Прищуренными глазами он буравил ее шею, скрытую за воротником пиджака.
– Слишком долго и уже невкусно. Пожалуй, стоит шепнуть Господину, что из-за нерасторопной управляющей у нас пустует почти половина номеров.
Вильгельм скривил рот и отошел от Лилианы, когда она резко выпрямилась.
– Я разберусь с Бергнерами, а ты знай свое место, Вильгельм, – ледяным тоном ответила девушка, но в голосе послышались предостерегающие нотки. – В любимых тобой Богемии и Швейцарии совершенно случайно могут узнать, что ты жив.
Оба взирали друг на друга с тщательно контролируемой злобой. Похоже, управляющая и администратор испытывали взаимную нелюбовь.
– Я слишком долго существую, чтобы бояться угроз недодемона, во-первых. А во-вторых, нас слышат.
«Разберусь с Бергнерами? Недодемона?»
От их странного диалога по рукам побежали мурашки то ли ужаса, то ли восторга. Хотелось узнать, что они скрывают и почему упоминали меня. Проще разгадывать тайны «Дахштайна», чем думать о задушенной Элишке. Кто-то прикоснулся к рукаву свитера, я дернулся и повернулся с гулко колотящимся сердцем. Всего лишь старик с газетой, насмешливо кривя губы, стоял рядом.
– Подслушиваете, молодой человек? – на морщинистом лице отразилось искреннее удивление.
– Я… нет. Просто не хотел мешать беседе.
Цок, цок, цок – послышались шаги Лилианы на тонких шпильках. Она шла к нам.
– Мистер Функ, вижу, вы познакомились с нашим новым гостем?
Управляющая изобразила подобие улыбки, но глазами сверлила мое лицо.
– Да. Вот только имени не знаю. Современная молодежь бывает дурно воспитана.
– Это мистер Че… – она оборвала себя и поправилась: – Мистер Дэниэль Фауст.