Далекий край 3 часть

Золотарева Ксения Владимировна

– Да, конечно, - сказала Лейла, отцу.

– Я знаю, что тебе сейчас очень больно, но это пройдет дорогая, верь мне, - сказал Ричард, ей.

– Надеюсь, ты прав, - сказала Лейла, ему.

Они шли, гуляя с друг другом. Отец говорил такие хорошие слова, которых давно уже не говорил. Но Лейла отчетливо читала в его глазах жалость. И сочувствие. А это ее убивало просто. Зачем врать то? Зачем притворяться? Если правда вышла наружу. Было невыносимо больно, потом к ней присоединился Хаус. Он тоже с ней гулял. Лейла чувствовала себя собакой, которую надо выгуливать, ничтожной собакой. Они знали, что ей больно, и говорили что пройдет. Саид сказал, что она практически здорова.

Потом Саид ей говорил хорошие слова. Но боль что застыла в ее сердце, была слишком сильна. Это пустота, которая наполнила тебя изнутри, которая замыкается, и ты не можешь дышать. И слышишь повсюду, как будто из агонии: нам жаль, жаль. Ее жаль, а не ребенка, которого она любила. Им жаль ее, а не дитя, в которого она готова была вложить всю себя. Ее, она же сказала, что готова заплатить. А они все плюнули ей в сердце, начиная от Хауса, и кончая собственной матерью. Им жаль. Да, что они могут знать о ней, о ее боли. Что ей больно? Им всем ее жаль. Все знают, что она любит Лена. Теперь знают. Ее любовь ни что. Ее любовь оплевали все, кто мог, изничтожили просто. Что они могут об этом знать? Как они думают ей хорошо. А эти бесконечные прогулки под ручкой рядом с ним. Для нее не мучение просто. Сейчас ей хотелось выть, как будто удавка, на шее, и сжимает ей горло. Они хотят вернуться в Арарат. А что ей делать со своей болью в душе? Куда девать? Они думают, время лечит, пройдет время и все пройдет. Рана закроется, как простая игрушка, которая сломалась. Они не понимают, что она не просто влюблена в Лена, она его действительно любит. И она знала, что это не пройдет. Ее страдание будет длиться вечно. Ее пытка будет длиться вечно. Всю ее жизнь, а они говорят жаль. В этот миг она их всех презирала просто. Она чувствовала, что задыхается в этом, месте, в месте, где они любили друг друга. Так пусть любовь станет ее пылью, она согласна, но она ее не отпускает. Глядя в его глаза, она видит лишь смерть ее ребенка и жалость. Ни что не убивает ведьму, как жалость. В этот день она была очень расстроена. Прошло несколько дней, она уже встала на ноги. Головокружение практически не было, с ней было все в порядке. Она проснулась, а в комнату уже постучались.

– Иду, - сказала Лейла, вставая.

Она открыла дверь и увидела Саида.

– Проверка дорогая, - сказал Саид, ей.

– Хорошо, я готова, - сказала Лейла, ему.

Саид начал проверять ее ноги, потом тело, проверил координацию, спросил где и что болит. Не обнаружил никаких дефектов.

– Если так и дальше пойдет, то ты очень быстро восстановишься, - сказал Саид, ей.

– Конечно, - сказала Лейла, ему.

– Все как обычно, помнишь, - сказал Саид, Лейле.

– Я помню, все, что ты мне прописал, - сказала Лейла, Саиду.

– Вот и отлично, - сказал Саид, ей.

– Я голодна, - сказала Лейла, Саиду.

– Идешь на кухню, - спросил Саид у Лейлы.

– Да, - сказала Лейла, ему.

– Хорошо, еда просто потрясающая, - сказал Саид, ей.

– Все проверил, я хотела бы одеться, - сказала Лейла, Саиду.

– Конечно, ты свободна, - сказал Саид, ей.

Так здесь уже было заведено. Каждое утро, Саид смотрел ее, и проверял, все ли прошло, цела ли, есть ли повреждения. Но повреждений не было, никаких, лишь только эмоциональные. Вернее боль, которая до сих пор еще не ушла. Саид, встал и ушел, позволяя Лейле привести себя в полный порядок. Лейла привела себя в порядок, оделась, а потом спустилась вниз. Ее увидел Ричард, то есть ее отец, и мать Пенелопа.

– Дорогая, ты прекрасно выглядишь, - сказала Пенелопа, ей.

– Да, просто замечательно – сказал Ричард, ей.

– Спасибо, но я на кухню, - сказала Лейла, им.

– Хорошо, - сказала Пенелопа, ей.

Лейла спустилась вниз. НА сей раз ужин был просто превосходным. Фасоль, с картошкой, и зеленью, и превосходный салат из морепродуктов. Все было очень вкусно, потом к ней присоединился Хаус.

– Я рад, что ты улыбаешься, и все прошло, - сказал Хаус, ей.

– Я тоже, - сказала Лейла, ему.

– Раз тебе лучше, может, прогуляемся, сходим, все вспомним, помнишь, как мы купались тогда, - спросил Хаус, ей.

– Да, это было просто чудесно, - сказала Лейла, Хаусу.

– Давай все вспомним, как это было, и ты забудешься, - сказал Хаус. Лейле.

– Прекрасная идея, - сказала Лейла, ему.

– Отличная тогда поедим и пойдем хорошо, - спросил Хаус у Лейлы.

– Тогда я должна переодеться, я ведь не планировала, что так будет, и одела платье, - сказала Лейла, Хаусу.

– Ничего я подожду, - сказал Хаус, ей.

– Отлично, - сказала Лейла, ему.

Они позавтракали, а Лейла пошла переодеваться. Лейла сняла платье, одела более комфортную одежду затем взяла кое-что из вещей. И все нужное она положила в сумку. А потом спустилась их увидел Лен.

– Ты уходишь, - спросил Лен у Лейлы.

– Да, мы решили с Хаусом прогуляться, - сказала Лейла, Лену.

– Да, это хорошая мысль, - сказал Лен, ей.

– Он ждет меня, - сказала Лейла, Лену.

– Иди, тебе надо проверится, - сказал Лен, ей.

И с этими словами Лейла ушла от него, оставив его одного. Хаус уже ее ждал внизу.

– Почему так долго? – спросил Хаус у нее.

– Извини, - сказала Лейла, ему.

– А зачем ты взяла рюкзак, я думал мы будет только гулять – сказал Хаус, Лейле.

– Ну да, там я взяла свой купальный наряд, - сказала Лейла, ему.

– Понятно, пошли – сказал Хаус, ей.

И с этими словами они двинулись, наверное, вперед. Их увидел Саид Горбушин и ее отец, они замахали ей руками. Лейла тоже замахала рукой. Но потом они продолжили путь. Они вышли из города, и оказались уже на знакомой долине. Такой привычно и родной. Внутри у Лейлы все сжалось. Как ей хочется повернуть время вспять. Когда она была счастлива, когда радость ни чем не могла быть омрачена.

– Да, превосходно, - сказал Хаус, Лейле.

– Точно, как и этот мир, - сказала Лейла, ему.

Мир был прекрасен, как все остальное. Но Лейле этого было мало. Красота ничто если нет любви. Ей так все хотелось вернуть, поэтому она шла витая абсолютно в облаках. Вспоминая, его руки, его жаркое тепло, за место того подобия, что сейчас живет, и говорит ей жаль. Все погрузилось в эту красоту света, и этих великолепных солнечных зайчиков. Свет преломлялся, выдавая такую красоту, что трудно рассказать и описать. Путь укрыт был красотой, и чистотой. Она помнила все, каждый миг, каждую красоту. Но все это было неполно, без того, что внутри у каждого существа. Лейле было больно и плохо, внутри что-то порвалось. Что-то светлое, яркое, и прекрасное. Она шла и не чувствовала ног под собой.