Дальней дороги
Шрифт:
Но собрать все мысли и впечатления воедино можно будет и позже. Сейчас, раз уж удалось попасть на испытание, надо смотреть и наблюдать, и запоминать, чтобы потом оценить насколько же серьезный конкурент появился в космосе. Кстати, что они там успели?
Волгин приник к окуляру перископа. По краям площадки уже поднималось несколько ажурных мачт. Откуда взялись детали для них? Неужели их подвезли в те краткие секунды, пока Волгин не смотрел в перископ? Или... они создали их на месте? Из чего же? За пределами площадки - какие-то черные кучи, несколько рамаков возятся около них. Что они, в самом деле плавят металл на месте? Здесь нет никаких руд... Или это не металл? Что-то на кремниевой основе? Может быть. Во всяком случае, такого материала до сих пор, насколько известно, в строительстве не применялось...
Он повернулся к Корну; доктор пожал плечами.
– Мы не знаем, что это. Потом попытаемся исследовать. Рамаки ведь решают на месте, что и как делать. И о материалах, и о конструкциях...
– Вы хотите сказать, что эта конструкция станции им наперед не задана?
– Конечно, нет. В космическом разнообразии, как вы знаете, типовые проекты неприменимы. Рамаки знают, какие функции должна выполнять станция, предназначенная для людей. Остальное они решают сами. Доктор Волгин, после испытания я с удовольствием расскажу вам все, что знаю по этому вопросу, но сейчас я хотел бы наблюдать...
– Извините, - пробормотал Волгин и умолк.
Что типовые проекты не годятся, это он и сам знал. Но так, сразу - без разработки, без создания модели...
– Они у вас - великолепные инженеры, - не удержался он. Корн тяжело вздохнул, но все же ответил:
– Разумеется, доктор Волгин. Но примите во внимание мощность их кристаллического мозга и его быстродействие. Уверяю вас, в переводе на наш масштаб, они затратили на проект не меньше времени, чем понадобилось бы нашему проектному отделу того же профиля. Разумеется, чтобы выиграть время, мы пользуемся определенными стандартами. Рамаки же в этом не нуждаются.
– В таком случае, завидую конструктору их мозга.
Корн удивленно взглянул на Волгина.
– Кристаллический мозг не конструируется: он выращивается. Это было открытие, не изобретение. Я полагал, что столь элементарные истины вам известны.
– Да, - пробормотал Волгин.
– Что-то я, конечно, слышал.
Может быть, и действительно слышал. Но какое дело до кристаллического мозга тому, кто занят мозгом живым? Но что-то и впрямь было. Об этом сообщали. Ага! Кристаллы эти, к сожалению, не растут больше определенного размера, а способа их соединения найти не удалось. Поэтому для создания больших машин они оказались непригодными, и тогда-то и возник этот проклятый проект "Рамак".
Он снова уткнулся в перископ. Теперь на мачтах уже повис купол, сделанный, по-видимому, из того же материала. Рамаки, вися в воздухе, устанавливали пластины, из которых складывались стены. Вспыхивали огни сварки.
– Во взрывчатой среде они не очень бы...
– пробормотал он. Корн услышал.
– Там они нашли бы иной способ. Изготовили бы клей, буркнул он, не отрываясь от окуляра.
Работа шла к концу, и стало ясно, что ничего непредвиденного не произойдет. Действительно, примерно через полчаса здание станции оказалось законченным. Первая фаза испытания завершилась. Оживленно переговариваясь, работники полигона высыпали из укрытия на поверхность.
– Ну, что же, доктор, - сказал Волгин.
– Должен вас поздравить. Вы сделали неплохую вещь.
– Не вещь, - сказал Корн.
– И делали их не мы. Этих.
– Кто же?
– Был сделан всего один. Это - уже второе поколение.
– Дети?
– Если угодно. Но простите...
Корн повернулся к руководителю проверки.
– Все получилось великолепно.
– Задача была не особенно сложна.
– А как со вторым этапом? Вы не сможете?
– Я полагаю, что мы сможем, - сказал рамак.
Волгина передернуло от этой правильности и непринужденности его речи: нет, это не был убогий, раз и навсегда затверженный язык роботов, но тем неестественнее он казался. Мы сможем, если вы согласитесь подождать около получаса.
– Разумеется, - сказал доктор Корн.
Руководитель проверки отплыл. Затем шуршание диагравионных двигателей усилилось, группа поднялась в воздух, стремительно набирая скорость.
– Куда они?
– Обычно они опускаются где-то здесь, на полигоне. Где точно, мы не знаем: мы не старались их выследить.
"Я знаю", - подумал Волгин, но вместо этого сказал:
– А если бы их задачей была не подготовка места для людей, а самостоятельные действия?
– Не знаю, что бы они стали делать. Не станцию, во всяком случае: она им не нужна. Они стали бы приспосабливать планету к своим нуждам.
– Допустим. А что получили бы от этого мы?
– В Галактике стало бы одной разумной планетой больше. Доктор Волгин, я полагаю, что теперь могу возвратить вам вашу аппаратуру. Она нам более не потребуется.
– Сердечно благодарен, - сказал Волгин.
– В таком случае, распорядитесь, чтобы ее отправили прямо в институт. Или нет: за вашей оградой, в той стороне, стоит мой аграплан. Перенесите туда, этого будет достаточно.
Корн отдал распоряжение. Потом вновь повернулся к Волгину.
– Итак, зрелище вас не убедило?
– Зрелище было внушительным. И поучительным. Но что значит - убедить меня? Заставить меня признать, что человек свое отлетал - это вы имеете в виду?
– Не знаю, - сказал доктор Корн.
– Как вы понимаете, я не ставил своей задачей лишить человека крыльев. Отнюдь. Но я осуществил этот проект потому, что назрели условия для его осуществления. Был открыт кристаллический мозг. А рамак оказался наилучшим вариантом его использования. Если человек может что-то создать, он создает. Вот и все.
– Порой мне кажется, - сказал Волгин, - что это - наихудшая из самых плохих его черт. Этого самого человека.
Он поклонился, стараясь, чтобы это получилось как можно вежливее.
– Возможно, - ответил Корн.
– Но человека защищаете вы, а не я. Защита человечества во всех условиях и при всех обстоятельствах - вряд ли черта более приятная.
Он поклонился, в свою очередь, очень вежливо. Волгин повернулся и направился той же дорогой, по которой пришел сюда.
6.
Погруженный в размышления, Волгин миновал домик для приезжающих. В голове теснилось множество мыслей, но над всеми преобладала одна: судя по тому, что он только что видел, рамаки - не шутка, и не попытка с негодными средствами. Это действительно разумная машина, и действительно она предназначена для космоса. Поэтому Волгин должен выполнить свою работу как можно скорее - и как можно лучше. Рамаки будут чувствовать себя в космосе как дома, человек и до сего времени там всего лишь пришелец. До тех пор, пока он из сына Земли не превратится в сына Галактики, освоение Большого космоса будет идти черепашьими темпами. А так быть не должно. Пора выйти в галактические просторы по-настоящему.