Дама с единорогом
Шрифт:
— Как же прекрасен мир! — бормотал юноша. — Это бескрайнее небо, наполненное святящимся лазоревым эфиром, эта вытканная разноцветным ковром земля, эти стройные деревья, дарящие путнику желанную тень, — разве они не достойны искреннего восхищения?
Его спутница молчала — мало ли, что говорит восторженный мальчик? — и нетерпеливо посматривала на дорогу.
Прошёл час, другой, а тётка Бригитты всё не возвращалась. По словам племянницы она отправилась в соседнюю деревню по ту сторону оврага, чтобы выменять на шерсть (она
Юному Форрестеру не сиделось на месте, и он вызвался съездить за ней.
На деревенской околице Гордон оказался уже в сумерках.
— Не стоило нам сюда заезжать, мастер Гордон, — вздохнул солдат, с тоской наблюдая за тем, как сгущаются тени. — Глухое местечко!
— Перестань, Грэм, со мной ничего не случится! А если и случится, я встречу опасность с высоко поднятой головой.
Гордон смело свернул на деревенский просёлок.
— Есть здесь тётка Бригитты, старая женщина из соседней деревни, приезжавшая менять шерсть? — громко крикнул он.
— Не кричи, детей разбудишь! — шикнула на него какая-то старуха. — Ушла она.
— Давно?
— Если поторопишься, догонишь.
Гордон развернул коня и поскакал прочь. Когда он снова спустился в овраг, ночь окончательно вступила в свои права. Юноше казалось, что он уже видит впереди сгорбленный силуэт, когда тишину нарушил шум падающего камня. Гордон натянул поводья и прислушался. Тревожные звуки раздались у него за спиной: на этот раз это было фырканье лошади.
— Плохи наши дела, мастер Гордон! — покачал головой Грэм. — Теперь нам одно остаётся: бежать отсюда.
— Я дворянин, Грэм, я не могу! — шёпотом возразил юный оруженосец.
На лбу у него выступил холодный пот, но он всеми силами старался подавить в себе страх. Наполовину вынув из ножен меч, юноша выжидал.
Тихо, почти бесшумно Гордона и его спутника окружили.
— И кто это не боится ездить по ночам? — Один из всадников выехал вперёд, пытаясь рассмотреть лицо юноши. — Эй, посетите-ка мне!
Вспыхнул факел, отбросив длинную тень на землю. Гордон невольно зажмурился.
— Мальчишка, — констатировал незнакомец. — А с ним старый олух. По мечу вижу, что Вы дворянин, юноша, так что я с чистой совестью могу потребовать от Ваших родителей выкуп. Ваш отец ведь не откажется выкупить такого очаровательного сыночка, как Вы?
Его спутники, наполовину пешие, наполовину конные, рассмеялись; смелый ответ Гордона потонул в их хохоте.
— Позвольте полюбопытствовать, как Ваше имя, юноша?
— Гордон Форрестер, сэр, — гордо произнёс оруженосец Леменора.
— Это он, это он, Идваль! Разрази меня гром, если это не тот засранец! — Один пеших выхватил из рук предводителя факел и замахал им перед лицом Гордона. — Это он оболгал твоего кузена! Я хорошо помню этого паршивца: он постоянно вертелся возле того подонка Леменора.
— Мой дядя не подонок! —
— Что Вы, что Вы, мастер Гордон, опомнитесь! — испуганно шептал солдат. — Разве Вы не видите, что они обозлены на Вашего дядю? Это валлийцы, они же убьют Вас!
Но юноша его не слушал, продолжая требовать поединка.
Валлийцы собрались в кружок и пару минут о чём-то эмоционально совещались. Затем они разом смолкли и угрюмо уставились на Форрестера.
— Так Вы племянник Артура Леменора? — с вызовом спросил Идваль. — А знаете ли Вы, что сделал Ваш дядя, чью честь Вы с пеной у рта жаждите защитить? Ваш дядя — трусливая крыса, ублюдок и прелюбодей. Он посмел подло оклеветать моего кузена, а я очень люблю своего кузена Роу и не потерплю, чтобы какая-то английская гнида вытирала ноги об его доброе имя. Клянусь потрохами дьявола, я отомщу за честь кузена, не будь я Идвалем ап Ллагурдом!
С криком: «Смерть подлым сайсам!» валлийцы выхватили оружие. Грэм закрыл собой Гордона, приготовившись принять мученическую смерть. Он надеялся, что Форрестер успеет убежать, но тот и не думал бежать. С юношеской бесшабашной смелостью размахивая новым, ещё не испробованном в бою мечом, он ринулся вперёд на превосходящего противника…
Утром пастух наткнулся на двух повешенных. У одного из них отрубили руку, а второй, ещё мальчик, с рваной раной на шее, был исколот ножами. С широко открытыми глазами, он висел вниз головой; его обмякшие руки в кожаных перчатках почти касались земли. Наклонившись, пастух заметил на пальце надетый поверх перчатки перстень-печатку, обмазанный кровью и грязью. Испуганный мальчишка побоялся снять его и, позабыв о коровах, побежал в деревню.
— Держи! — Роланд кинул на стол пригоршню монет. Девица с томными глазами и высоким разрезом на юбке жадно подхватила их, пересчитала и засунула в вышитый кошелёк, который обычно хранила за лифом платья. Сейчас кошелёк лежал на столе верхней комнаты придорожного трактира.
— Чего желаете, сеньор? — Она улыбнулась.
— Как тебя зовут?
Граф встал и обошёл её со всех сторон.
— Агнесса, сеньор, в честь святой Агнессы.
— И у тебя такие же длинные волосы?
— Смотрите. — Агнесса сняла с головы покрывало и рассыпала по плечам завитки волос. Они действительно были русыми, как он и хотел. Роланд отвёл волосы с её шеи и некоторое время любовался лёгким пушком на женской коже. Хозяин не обманул, эта девица не местная, не из тех, кто служит подстилкой любому мужику. На шее у Агнессы висела серебряная цепочка с крестиком.
— Тебе это не мешает? — спросил граф.
— Бог всегда должен быть с человеком, — ответила Агнесса и отстегнула рукава.