Дама с единорогом
Шрифт:
— Мне надобно исповедовать тебя сегодня, дочь моя, — покачал головой священник и плотно затворил двери. — В тебе сидит дьявол, я должен изгнать его.
Джуди передернуло от одной мысли о том, что эти руки будут ласкать её. Целоваться с ним все равно, что целоваться с боровом. Был бы священник моложе и красивее лицом, она бы, так и быть, позволила себя исповедать.
— Не могу я сейчас, святой отец, я лучше вечерком зайду.
— Хорошо, дочь моя, — вздохнул священник, проводив её взглядом, и прошептал: — Красота — сильнейшее
Служанка не обманула священника, сказав, что у неё много дел. Она весь день вертелась, как белка в колесе, и лишь вечером смогла немного отдохнуть.
— Уф, совсем я умаялась! — Джуди наконец-то блаженно вытянула ноги перед очагом на кухне. — Плесни мне чего-нибудь погорячее, Элсбет.
— Чего погорячее? — кухарка с опаской посмотрела на неё. — Уж не больна ли ты?
— Тут и заболеть недолго! С утра до вечера на ногах. Туда-сюда, туда-сюда… — Она устало начертила рукой в воздухе несколько кругов.
— Так чего погорячее? — буркнула Элсбет.
— Молока, Элсбет, — рассмеялась Джуди. — А ты что подумала?
Кухарка расплылась в улыбке и плеснула в пустой котелок немного молока из крынки.
— А побольше нельзя? — плаксиво спросила служанка.
— И рада бы — да не откуда взять!
Молоко согрелось. Элсбет осторожно сняла котелок с углей, подула на молоко и вылила его в глиняную кружку.
— Подожди пить: горячее, — заботливо предупредила она.
Молоко с привкусом металла и свиного жира (кухарка не успела вымыть котелок после ужина) показалось Джуди слаще мёда.
— Что-то я давно тебя в церкви не видела, — укоризненно заметила Элсбет.
— Не могу я, Элсбет, туда ходить, — краснея, зашептала Джуди.
— Почему? — удивилась кухарка.
— Ну… Словом, бес в отца Тальбота вселился. Боюсь я!
— Чего боишься? — шёпотом спросила Элсбет.
— Я ведь замуж выйти хочу. А Метью на меня и не взглянет, если узнает, что меня по вечерам священник исповедует.
— Господь с тобой! — всплеснула руками Элсбет. — Неужели так далеко зашло?
— Бес силён! — вздохнула служанка.
— И молчишь?
— А кому сказать-то?
— Госпоже. Нечего пастырю своё стадо портить!
— Боюсь я, — девушка комкала подол платья. — Не поверит!
— Тогда я сама скажу.
Благодаря напористости Элсбет и острому язычку Джуди отец Тальбот со скандалом был изгнан, несмотря на то, что, по его словам, в своём общении с прихожанками не заходил дальше щипков и не совсем приличных разговоров. Гневное письмо епископу, написанное от лица Элджернона Уоршела, изобличало все его грехи.
— Кто не без греха? — вздохнул отец Тальбот, покидая стены Уорша.
В то время, как неудачливый прелюбодей трясся по кишевшим разбойниками дорогам, рискуя жизнью и нехитрыми пожитками, его обвинительница пребывала в состоянии сладкого томления, вызванном появлением нового управляющего. Звали его
Раньше в Уорше Стивена никто не видел, да и в деревне его не помнили. Он появился сразу же по приезду барона и тут же был назначен на место, считавшееся недосягаемой вершиной в негласной замковой служебной иерархии: управляющих никогда не отправляли на войну. Почти никогда.
Так получилось, что Стивен сразу обратил внимание на молодую женщину, носившую еду в его каморку, и начал оказывать ей всяческие знаки внимания. Смекнув, что к чему, Джуди, а это была именно она, решила скрыть от него свои отношения с Метью, а, заодно, и наличие Рут. Для этого пришлось провести долгую воспитательную работу среди служанок, используя метод кнута и пряника, плодами которой явилось признание «доброй души» Берты, как на духу выложившей всё Стивену. Правда, ожидаемого эффекта это не произвело, да и не могло произвести при наличии скорого на выдумки язычка Джуди. Твёрдо заявив, что всё это наветы, никакой дочери у неё нет, а Метью был всего лишь мимолётным увлечением, она тем же вечером подкараулила Берту и разукрасила её так, что на неё не польстился бы и опальный отец Тальбот.
После этого роман с управляющим стремительно закрутился, достигнув своего апогея в комнате Стивена.
В тот день она была не в духе и с особым остервенением намывала полы. Её бесила сама мысль о том, что её, служанку молодой госпожи, заставляли заниматься грязной работой. Справедливости ради, мытьё полов в Уорше было событием исключительным и в данном случае было приурочено к предстоящим родам баронессы Уоршел.
Она дошла только до площадки второго этажа, а руки уже ломило от усталости. Не выдержав, Джуди присела на ступеньки, подавив в себе желание пнуть ведро — придётся спускаться вниз, набирать новое и тащить сюда.
— Всё работаешь, Джуди? — Её обняли сильные руки Стивена.
— Да ну тебя к чёрту лысому! — Она ударила его локтем.
— Крепкий же ты орешек! — засмеялся управляющий и сильнее стиснул её.
— Тише ты, кости сломаешь! — зашипела на него Джуди.
— И не надоело тебе?
— Что?
— Полы юбкой мести. Лучше бы поднялась ко мне, выпила домашнего вина.
— А у тебя есть вино? — Глаза девушки блеснули. — Откуда?
— Мать прислала. Пойдём! — Он поднял её на ноги и потащил вверх по лестнице.
Вино было кислым, но служанке, никогда не пившей вина, оно показалось прекрасным. Раскрасневшись, повеселев, Джуди шутила, позволяла Стивену щипать себя за бока. У неё кружилась голова (вино казалось совершенно безобидным, и она пила кружку за кружкой, сначала под вкрадчивые уговоры управляющего, а потом уже сама), хотелось прилечь.
— Ммм, а у тебя настоящая постель, — протянула Джуди взглянув на низкое самодельное ложе из сундука. — Я ведь на ветоши сплю…