Дама с собачкой и тремя детьми
Шрифт:
– И это поэт?
– огорчённо воскликнула Лида.
– Что ж такого? Немного выпил в кабинете у Сергея Николаевича, - попыталась защитить гостя Надя.
– У нас большинство талантливых людей более или менее пьяницы. Ты ещё не знакома с писателями.
– Ну что, как?
– весело осведомился о впечатлении невестки зять, ероша по привычке длинные волосы.
– Очарована? Влюбилась?
– В Минаева?
– возмутилась она.
– Да по мне Лейкин в тысячу раз лучше.
Лейкин, знаменитый юморист, был одним из ближайших сотрудников газеты.
– Это же какое-то недоразумение, а не литератор, - говорила Надежда Алексеевна.
– Не понимаю, почему он пишет, а не торгует селёдкой в лавочке.
Лиде приглянулась его жена. Маленькая, кругленькая, румяная, всегда добродушная и весёлая, она громко разговаривала и раскатисто хохотала, то коря мужа, то превознося его таланты. Жили они на Петербургской стороне, почти за городом, в маленьком деревянном домике с огородом, и отличались гостеприимством, так что у них любили бывать литераторы.
– Антоша Чехов, - говорила Лейкина, - пока не познакомился с богачом Сувориным, всегда у нас жил, когда сюда приезжал.
– И это писатели?!
– удивлялась Лида. Минаев, Лейкин, Ясинский, Тихонов, Потапенко, прочие любители выпить и покутить, не вызывали ни почтения, ни интереса. Как много на свете, оказывается, писателей, к которым это понятие подходит, как к корове седло! Зять посмеивался, а Надежда Алексеевна напоминала, что своими немытыми руками Лейкин пишет фельетоны, которые все с удовольствием читают.
Её частые посещения Худековых были мужу не по душе, однако запретить бывать у родственников, людей заметных, он не мог. Зато мог сколько угодно выходить из себя дома. Возможно, он чувствовал, что случайно получил в жёны девушку особенную, и шапка была не по Сеньке.
Натерпевшись в детстве от семейного деспотизма, Лида была подавлена. Отец был крут, криклив и драчлив, держа в страхе весь дом. Безответная мать находилась в полном рабстве; несчастной женщине было запрещено даже читать книги и музицировать, а её попытки приласкать детей воспринимались, как баловство. Неужто, живя в Петербурге, в конце девятнадцатого века, а не при царе Горохе, она должна повторить судьбу матери?!
Уйти от мужа? Но куда? К Наде нельзя. Правда, Худековы перебираются в обширный особняк, но у Нади полно забот, да и зятю вряд ли понравится, если у них поселится сбежавшая от мужа родственница. Жить приживалкой в богатом доме унизительно. Тогда вернуться в Москву, на Плющиху? Там свои заботы. Брат Фёдор стал-таки толстовцем, то есть, не служит и не имеет никаких доходов. Теперь он, кажется, собирается жениться на такой же безбашенной девице, - а у матери на руках младшие дети. Эля и Алёша мечтают учиться петь, но денег нет. А тут ещё свалится на голову позорно сбежавшая от мужа старшая сестра!
Она решила, что надо ещё раз попробовать наладить отношения с мужем. Ведь Миша неплохой человек, умный, трезвый, надёжный. Он сам страдает, что не может справиться со своей вспыльчивостью и после каждой ссоры извиняется. И ведь муж сильно любит её, она чувствует это. Она сама во всём виновата. Не надо было говорить, что выходит замуж без любви.
Надя советует: потерпи. Вам обоим только по двадцать лет. Стерпится-слюбится. Легко Наде советовать! Сама-то она вышла замуж по любви. Худековы до сих пор друг на друга наглядеться не могут, хотя сыновья уже взрослые. А каково ей с Мишей!
Она терпела. Грела мысль, что её писанья печатают в газете. Надежда стать писательницей вопреки всему продолжала жить. Вот летом они с мужем поедут в деревню, в её любимые Клекотки, где соберется вся семья, и Мише будет стыдно скандалить. Внезапно, в ответ на летние мечтания жены, муж заявил, что он должен посетить унаследованный от отца хутор, и когда придёт время отпуска, они поедут на Дон. Они поссорились.
Выплакав горькое разочарование, она предложила мужу развестись. Он ушёл к себе в кабинет, откуда долго не показывался. В смятении, но больше не колеблясь, она ждала. Всё решено, развод. Её страшили крик, негодование мужа, оскорбления и угрозы, которые вскоре должны были последовать. Однако его поведении е обескуражило её. Муж остался совершенно спокоен. Выйдя из кабинета, он сказал:
– Ты хочешь развестись? Можно спросить, из-за чего? Ведь все наши споры только из-за твоего упрямства. Ты привыкла жить безалаберно, никому не подчиняясь и руководствуясь только своими капризами. А теперь ты замужняя женщина, и у тебя есть глава - муж. Подумай, у меня скучнейшая служба, и всё потому, что ты пожелала жить в Петербурге, а не в деревне, где я мог бы заниматься хозяйством. Я с этим примирился, а ты отказываешься съездить в мои родные места. Ты должна научиться вести себя, как подобает замужней женщине. Неужели я только и должен делать, что восхищаться тобой, говорить любезности и позволять делать, что угодно? Для этого надо было выходить за Унковского. Но ты вышла за меня, да ещё объявила, что не любишь. А теперь ты хочешь развестись? Стыдно!
Она молчала. Он ни за что не отпустит её, потому что любит - требовательно, сильно, ревниво. Он - собственник, и считает, что, в согласии со всеми Божескими и человеческими законами, она принадлежит ему навсегда.
Вскоре разговоры о разводе были забыты. Какой развод? Молодая женщина узнала, что у неё будет ребёнок. Муж принял новость с такой радостью, что она от души простила ему всё. Писательство было надолго забыто. Унеё начинался совсем новый жизненный период - материнство.
Дитя явилось на свет в положенное время. Цветущая здоровьем Флора, она сама кормила свою крошку. Счастье приложить к груди дитя искупало все пережитые муки. Следствием появления ребёнка сделался мир в семье. Муж оказался нежным отцом и всё свободное время уделял сыну. Гневные вспышки и выходки вроде швыряния тарелок не прекратились, но он тут же каялся, а она уже притерпелась и махнула рукой, - тем более что узнала про дурную наследственность супруга. На донском хуторе Авилова, куда они съездили, ей рассказали о тяжёлом нраве свёкра, унаследованном сыном.