Дама с собачкой и тремя детьми

Грушина Галина

Она дала увлечь себя в облюбованный уголок.

– А где же Антон Павлович?
– раздался громкий голос Худякова.
– Антон Павлович, позвольте просить вас к столу.

Надежда Алексеевна, заметив рядом с Чеховым сестру, попыталась удержать мужа, но Худеков уже направлялся к ним.

– Ах, вот где он! И вашей даме место у стола рядом с вами найдётся.

– Да пусть как хотят, - решительно вмешалась Надежда Алексеевна.
– Серёжа, оставь, если им там больше нравится.

Засмеявшись, Худеков вернулся на своё место во главе

стола.

Лидия Алексеевна была счастлива. Не зная от радостного смущения, что сказать, она попыталась спросить о каком-то пустяке. Не ответив, он заговорил совсем о другом.

– Не кажется ли вам, что когда мы встретились три года назад, мы не познакомились, а нашли друг друга после долгой разлуки?

– Да...
– растерянно пробормотала она. Её смутил не только вопрос: в дверях стоял муж.

– Конечно, да, - уверенно продолжал он.
– Такое чувство могло быть только взаимным. Я испытал его впервые и не мог забыть. Чувство давней близости. И мне странно, что я мало знаю о вас, а вы обо мне.

– Почему странно?
– осведомилась она, наблюдая, как сестра усаживает Авилова к столу.
– Разлука была долгой. Ведь мы были знакомы не в настоящей, а в какой-то давно забытой жизни.

Помолчав, он улыбнулся:

– А кем же мы приходились тогда друг другу?

– Только не муж и жена, - испуганно затрясла она головой. Издали на неё недовольно глядел Авилов.

– Но мы любили друг друга?
– засмеялся Чехов.
– Как вы думаете? Мы были молоды... и мы погибли... например, при кораблекрушении?

– Да, да...
– поддержала она игру.
– Мне даже что-то вспоминается.

– Мы долго боролись с волнами. Вы держались рукой за мою шею.

– Это я от растерянности. Я плавать не умею. Значит, я вас и потопила.

– Я тоже плавать не мастер. Наверно, мы оба пошли ко дну.

Заметив, как ловко Надя отвлекла Авилова от созерцания их уединения, Лидия Алексеевна перевела дух.

– Я не в претензии. Что было, то прошло. Встретились же мы теперь, как друзья.

– И вы продолжаете мне доверять?
– заглянул он ей в лицо. Может быть, он хотел спросить - "Продолжаете любить?"

Тут к ним кто-то подошёл. Присутствовавшие не забывали про Антона Павловича. Его часто окликали, о чём-то спрашивали, обращались с комплиментами. Одним словом, не давали разговаривать.

– Какая конфетка ваш последний рассказ!
– воскликнул один гость.

"Конфетка" рассмешила, и оба принялись смеяться. Чувствуя себя свободной и счастливой, как никогда, она порывисто призналась:

– А как я вас ждала! Как ждала! Когда ещё жила в Москве, на Плющихе. Когда не была замужем.

– Ждали?
– Он перестал смеяться.- Почему?

Вконец осмелев, она рассказала, как однажды товарищ брата Попов хвастал, что знаком с Антошей Чехонте и даже обещал привести его к Страховым.

– Но вы не пришли, - вздохнула она.

Помолчав, он серьёзно произнёс:

– Скажите этому Попову, которого я совершенно не знаю,

что он мой злейший враг.

Да, встретиться не получилось. "Когда не была замужем".

Московские воспоминания, раз возникнув а разговоре, повлекли за собой множество тем - "Русская мысль", где он печатался, Гольцева, которого Антон Павлович хорошо знал и ценил как редактора и как человека. Им всё время мешали, подходили с шампанским и предлагали чокнуться. Чехов вынужден был вставать; откидывая волосы, он выслушивал похвалы и пожелания, а потом со вздохом облегчения садился. Лидия Алексеевна не удержалась от колкости:

– Вот она - слава.

– Да, чёрт бы её побрал. А ведь большинство ни строчки не прочли из того, что я написал. А вы читали?

Он пытливо заглянул ей в лицо, и она, внимательно смотря ему в глаза, кивнула. Да, читала; раздумывала над каждой строчкой. И её снова наполнило чувство бесконечной близости с этим человеком.

– А мне музыки сейчас хочется, - воскликнул он.
– Вам сколько лет?
– спросил неожиданно.

– Двадцать восемь.

– А мне тридцать два. Когда мы познакомились, нам было на три года меньше.

– Мне пока и двадцати восьми нет. Летом будет. Это муж часто набавляет мне года, я и привыкла. А когда мы могли, но не познакомились, мне было двадцать, а вам двадцать четыре.

Праздничный банкет тянулся долго, говорили речи, произносили тосты, аплодировали, чокались и целовались, но для Лидии Алексеевны время летело незаметно. Чехов расспрашивал её о жизни, а когда узнал, что она по-прежнему пишет, просил обязательно показать ему рукописи. Она так давно мечтала найти учителя, и вот судьба посылала ей самого лучшего!

Наверно, они проговорили бы до конца обеда, если бы она не заметила своего мужа, пробиравшегося к ним, не спуская глаз с жены. Заметил его и Чехов, сразу догадавшись, кто это.

– Я еду домой. А ты?
– Подойдя, сухо сообщил Михаил.

Он был очень не в духе, но у неё хватило смелости сказать, что она останется.

– Это мой муж, Михаил Фёдорович Авилов, - начала она представление.

Мужчины молча пожали друг другу руки; Авилов - с враждебным лицом. Чехов, попытавшись сначала улыбнуться, гордо откинул голову. Оба так и не сказали друг другу ни слова. Больше не взглянув на жену, Михаил быстро ушёл.

Банкет шёл к концу, и вскоре гости стали расходиться. Надежда Алексеевна, обняв сестру, увела её за собой.

– Я так тебе благодарна, - пробормотала Лидия Алексеевна.

– Можешь ничего не говорить, - остановила её сестра.

– Миша не в духе...

– Побудь ещё у нас.

– Всё равно придётся возвращаться.

Дома её ожидала гроза. Муж высказал всё, что он думал о её поведении. Не сесть за общий стол, там где ей было назначено! Уединиться с беллетристом и весь обед, не замечая мужа, болтать и кокетничать, как ни в чём не бывало! Стыд и позор!