Данайцы, дары приносящие

Лейнстер Мюррей

Люси выглядела подавленной.

— Это ужасно, Джим! Но, может быть, ты и прав…

— Ты знаешь, что это так. Ты видишь, к чему я клоню? Грэкхи лжецы! И посмотри, в каком положении мы очутились благодаря им! Мы варвары! Мы используем их удобрения, но не знаем, как их изготовить. Мы делаем из морской воды пресную с помощью их аппаратов. Мы знаем, что получается, но не знаем, почему. Мы используем трансляторы энергии, но мы не понимаем, как они работают. Мы — как дикари, которым дали паровые локомотивы и магнитофоны… Мы видим, что они действуют, но не понимаем, как. Вот у меня и возникла сумасшедшая мысль, почему мы этого не

понимаем. Она слишком сумасшедшая для того, чтобы ее хоть кто-нибудь счел здравой. Мне все придется сделать самому — и у меня могут быть неприятности. И я совсем не хочу сидеть в тюрьме, когда грэкхи вернутся сюда.

Люси заколебалась.

— Можешь ты мне сказать, в чем все-таки заключается твоя мысль?

— В том, что грэкхи — лжецы!

Она непонимающе на него взглянула.

— Грэкхи — лжецы, — повторил он. — Вот и все.

Она нахмурилась, недовольная и даже рассерженная, потому что ей показалось, что он не хочет ничего говорить ей.

Он ухмыльнулся.

— Сумасшедшая мысль, а? Она настолько абсурда, что я сам не могу в нее поверить. Пойдем, Люси, я куплю тебе содовой в той самой аптеке, где ты пила ее раньше в свои двенадцать лет.

— Не пойду! — сказала Люси. — Моя кузина слишком много наболтала о нас, и они подумают…

— Они подумают о приятных и сентиментальных вещах, — сказал Хэккет. — Они подумают, что очень жаль, что ты заинтересовалась человеком, который даже не смог удержаться на работе. Пойдем.

Она запротестовала, но в конце концов уступила. Они прошли по солнечной улице и вошли в аптеку, и заказали каждому по содовой с малиновым сиропом. И Люси была страшно удивлена тем, что аптека оказалась намного меньше, чем она помнила, а стулья были намного ниже, что, конечно, было просто из-за того, что она была меньше в то время, когда бегала сюда пить содовую. Когда они шли обратно, она не удержалась и опять спросила:

— Но что же это все-таки за мысль, Джим?

— Грэкхи — лжецы, — упрямо повторил он. — И если этого не почувствовать, то эти слова не имеют смысла. Но я попытаюсь. Других мыслей у меня пока не возникло.

Она заколебалась.

— Ты скажешь мне перед отъездом?

— Ну, конечно! И если я уеду, то только тогда, когда буду убежден, что мне никто не может помочь. Я не обнадеживаю себя, Люси. Но надо попытаться сделать абсолютно все! — Он помолчал, затем неожиданно добавил:

— Я очень не люблю грэкхов.

Выражение его лица было отсутствующим, Люси залюбовалась им, но вовремя вспомнила, что сейчас не место и не время отвлекать его на личные чувства и мысли.

За ночь Хэккет детально разработал свой план и встретился с человеком из ФБР, который здесь родился и вырос и которого приставили охранять его.

Было устроено так, что через некоторое время он уже говорил с представителем ФБР по прямому проводу. Его выслушали и попросили позвонить через некоторое время еще раз. Он выругался и с горечью решил, что не позвонит, и все-таки позвонил. К его удивлению, к тому, что он сказал, отнеслись серьезно.

Он вернулся в коттедж значительно повеселевшим и пошел прямо к Люси.

— Я мог бы сейчас поразить твою кузину, — сказал он. Я только что говорил с президентом.

— Что?

— Я рассказал о своей идее представителю ФБР. Оказывается, почти то же самое пришло в голову еще некоторым. Почти то же самое. И надо попытаться. Ты можешь помочь. — Помолчав, он повторил: — Они

почти что пришли к тому же, не такой уж я неповторимый, как считал. Как бы там ни было, они посылают мне эту штуку, чтобы я над ней поработал, и заставят нескольких специалистов заниматься тем же. Все очень просто. Никакой секретности, никаких проволочек и запретов. Я упомянул об этом, и все в порядке!

— Но в чем же дело?

Он ухмыльнулся.

— В том, что грэкхи — лжецы.

Она смутилась. Он усмехнулся, увидев это смущение, и Люси была так довольна его улыбкой, что не стала настаивать. Она и так все узнает, когда будет помогать ему. И он никуда не уезжает.

В том положении вещей, когда ничего не было ясно и их ждала неминуемая гибель или рабство, для людей, знающих, как обстоят дела, идея Хэккета была как луч света в темном царстве.

А тем временем тот самый маленький предмет, который Люси получила от алдарианина, был просвечен рентгеновскими лучами со всех сторон. После множества рентгенограмм предмет был со всяческой осторожностью разобран при температуре намного ниже нуля в танкере с инертным газом. Его разборку снимали на кинопленку. Каждую самую маленькую его часть подвергали микроанализу. И затем были изготовлены точно такие же предметы в довольно большом количестве. Только после этого эксперты попытались установить, для чего же предназначался оригинал и что он может делать.

Он не делал ничего. Абсолютно ничего. Небольшая ручка двигалась. Но для чего она, оставалось тайной за семью печатями.

Предложение Хэккета пришло именно в этот момент. Ему немедленно послали один из дубликатов предмета, который алдарианин дал Люси.

Когда ему передали этот предмет, Хэккет остался недоволен. Он хотел, чтобы ему прислали что-нибудь, сделанное руками грэкхов. Но он показал этот предмет Люси и она не смогла отличить его от того, который получила в госпитале.

— Они говорят, что эта вещь ничего не может делать, — сказал он сухо.

— Сомневаюсь, что смогу им помочь. Может быть, алдариане честны. Может быть, оригинал этого предмета пострадал при автомобильной катастрофе. Часы тоже могут остановиться от удара, и по ним никому, кроме мастера, не будет заметно повреждения.

Он опять связался с агентом ФБР и передал через него, что он просил, чтобы ему прислали предмет, изготовленный грэкхами, а не алдарианами. Если алдариане были честны, он не мог ничего найти.

И все-таки он купил небольшой транзисторный приемник и засел за работу в сарае мисс Тэйл. Из своего перочинного ножа он сделал отвертку. Он засел за работу, пытаясь понять, что же может происходить внутри этого устройства. По теории, любое устройство может работать, если есть энергия, должен быть перепад потенциалов, разница уровней энергии. Он принялся искать эту разницу.

Он был великолепно «экипирован». Каждая раса должна использовать винты. Их изобретение так же неизбежно, как изобретение колеса. Использованные в этом устройстве крошечные винты были с левой резьбой, но его перочинный нож, превращенный в отвертку, действовал безотказно. А для проверки разности потенциалов лучше транзисторного приемника ничего нельзя было и придумать. Громкоговоритель будет щелкать, даже если разница будет в один миллиампер. Он проверил это с помощью слюны и двух металлических проволочек — и тот щелкнул. Он стал охотиться за этими щелчками, закорачивая различные части устройства.