Данэя
Шрифт:
Лишь через месяц вернулась в школу. С детьми мне стало полегче. Но с взрослыми почти не общалась — не могла.
… А еще через месяц услышала сообщение о вашем возвращении.
Мой Ли улетел вместе с другими встречать вас. Вся Земля жила сообщениями о ходе вашего спасения.
Только никто не ждал, как я. Ждала, что прилетит человек, который знает, что делать. Как он мне был нужен!
Вас показали на экране: вы были как тени, и с вами дети — никто,
Но я видела: дети, настоящие дети! Рожденные тобой — самой. Ты — мать! Я уговаривала тебя сделать это. И ты — сделала. А я? Как теперь глядеть тебе в глаза?
Другие радовались — я не могла без ужаса представить себе встречу с тобой. Даже начисто отключила внешнюю связь. Меня могли вызывать лишь несколько человек, ближайших коллег по работе: я дала им другой позывной код.
Даже Ли боялась увидеть. К счастью, он проходил карантин; я сама его вызвала: чтобы он не беспокоился. Всего один раз.
Надо было связаться с вами, с тобой, хоть послать поздравительную радиограмму — ничего не могла. Только и думала: хоть бы не вспомнили обо мне!
— Зачем ты так?
— Я же теперь ничего другого не стою.
— Нет, ты — не должна так думать о себе.
— Не надо: не утешай. Что, кроме горечи и презрения к себе, мне остается? Как ты можешь вообще со мной разговаривать? Теперь — когда ты все знаешь. Жалеешь меня — зачем?
— Нет. Поверь: нет. Ты выше меня. Я — что? Если бы не Лал и Дан: я же была просто девчонка, когда встретила их. А ты ведь сама. Сама!
— Все это теперь позади.
— Нет. Ты же вела борьбу — такую тяжелую! Что ты казнишь себя: могло ли не быть хоть одного поражения? Не надо, сестра: слышишь, не надо! Мы добьемся своего — увидишь!
— Мы? Кто это? Сколько? Раз, два — и обчелся: остальные разбежались — кто куда.
— Мы снова соберем всех.
— Ой ли!
— Соберем! Их — и других: то, чему научил нас Лал, раскроет людям глаза.
— Его ведь тогда никто не слушал. И я тоже — готова повторить тебе это.
— С той поры много воды утекло. Сейчас послушай меня вместо него.
Теперь говорила Эя — Ева слушала.
— Так! — говорила она. Из всех, кого они знакомили с взглядами Лала, никто так не понимал сказанное. Ей не нужны были обычные подробности: слишком многое знала сама. Каждое слово Эи — как вода в сухой песок: снова в глазах Евы появлялся блеск, и на мгновения превращалась она в прежнюю Еву.
— Нам было бы легче, если бы все это время он был с нами, — задумчиво сказала она. — А может быть — еще трудней.
Она стала отвечать на вопросы Эи. Ее ответы были мало утешительны: не так много изменилось с их отлета. Отбраковка — да, значительно ограничена — но не исчезла, существует (будь она проклята!).
— Действовать надо, Ева! Лала нет — мы вместо него.
— Как — действовать?
— Передавать всем слова Лала: пусть знают! Восстанови свои былые связи и расскажи им — в первую очередь.
— Попробую.
— И еще: надо, чтобы родился еще один ребенок от полноценной матери — здесь, на Земле.
— Хочешь повторить то, что не удалось мне?
— Так надо, понимаешь?
— Кто? Ты?
— Нет. Не могу. Я…
— Космос?
— Да. Хотя я вполне здорова. Там — погиб наш Малыш. Ты знаешь, как.
— Знаю. Все знают.
— Но только ты — понимаешь. Я никогда, видно, больше не решусь — родить, — с тоской глянула она Еве в глаза. — Ты?
— Я? У меня уже не получится. После операции гинекологи мне сказали: «Теперь ты можешь в будущем ничего не опасаться».
— Надо поговорить с теми, кто раньше хотел это сделать.
— Нет. Они деморализованы случившимся со мной: они боятся. Йорг и генетики попрежнему в состоянии сделать с ними что угодно.
— Ты так думаешь? Почему же они молчат до сих пор по поводу наших детей?
— С вами боятся связываться: слишком вы популярны.
— Но хоть попытаться что-то сделать? При проверке развития детей они имели возможность.
— Так-таки ничего не было?
— Мы не заметили.
— Значит, у них в запасе что-то более серьезное.
— Скажи подругам, что и с ними мы не дадим ничего сделать.
Ева покачала головой:
— Все равно, ничего не выйдет. Сейчас — никак. Попробую, конечно. Только все равно, знаю: сразу не решатся.
— Пусть не сразу.
— Трудно. А сил у нас с тобой — нет.
— Будут силы. Будем вместе — появятся и они. Найдем их: надо — мы должны быть сильными.
— Только — тоже не сразу. Но теперь хоть знаю, что не одна. Ну, что: пойдем? Девочка, верно, заждалась.
— Ты не скучала, дочка?
— Нет, я смотрела на маленьких. И кормилицы такие славные. Только детей мне больше не давали.
— Нельзя, девочка. Того, что ты брала, специально осмотрит врач.
— А смотреть они не мешали.
— Смотреть можно.
— Только они немного странные. Многого не знают — я им говорю, а они не понимают.
— Их мало учили. Они — неполноценные, — сказала Эя.
— Те, про которых говорил Отец?
— Да.
— Вот как!
— Дочка, а ты не хочешь остаться здесь до понедельника? — вдруг предложила Эя, видя, как Ева смотрит на Дочь.
— А можно?
— Можно, дочка: конечно! — Ева привлекла девочку к себе. — Будешь со мной.