Чтение онлайн

на главную

Жанры

Данте в русской культуре
Шрифт:
Вы, чьи резец, палитра, лира,Согласных муз одна семья,Вы нас уводите из мираВ соседство инобытия.И чем зеркальней отражаетКристалл искусства лик земной,Тем явственней нас поражаетВ нем жизнь иная, свет иной… [593]

Это убеждение сопрягалось со средневековым понятием о внешней оболочке и внутренней истине [594] , приближаясь к дантовскому пониманию многосмысленности искусства. Рассуждая о буквальном смысле, без которого «было бы невозможно и неразумно добиваться иных смыслов», Данте утверждал, что «в каждой вещи, имеющей внутреннее и внешнее, нельзя проникнуть до внутреннего, если предварительно не коснуться внешнего» [595] .

593

Иванов Вяч. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1978. С. 319.

594

Гилберт К.,

Кун Г.
История эстетики. С. 167.

595

Данте Алигьери. Малые произведения. С. 135–137, 387.

Отмечая эту перекличку столь разных поэтов, надо ли говорить, что, несмотря на единомыслие Иванова с автором «Комедии» относительно прозрения «в сверхреальное действие, скрытое под зыбью внешних событий» [596] , их художественная речь была различна по своим стилистическим и не только стилистическим особенностям. Принцип «верности вещам» не всегда спасал русского поэта от чрезмерно рациональной образности и «туманов расплывчатой мистики» (С. Аверинцев). Данте же, как никто, обладал способностью изображать неизображаемое, совлекая с идеальных сущностей покров телесности и вновь восстанавливая его своими изумительными гомеровскими сравнениями, уводящими от потусторонней к земной реальности [597] .

596

Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 61.

597

Алпатов М. Итальянское искусство… С. 57.

Восторг второго зрения, о котором настойчиво говорил и писал Вяч. Иванов, приводил к пониманию поэзии как символики «истинных реальностей». При этом вставала задача раскрыть природу слова как символа, где энергия словесного выражения ощущается как тайнопись неизреченного и служит, таким образом, общепонятным начертанием внешнего и иератической записью (или иероглифом) внутреннего опыта [598] . Теоретическую попытку решения этой задачи поэт предпринял в статье «Мысли о символизме»; предметом анализа, конечно же, не случайно стал заключительный стих «Божественной комедии»: «Любовь, что движет Солнце и другие звезды». Если, утверждал автор статьи, мой слушатель только зеркало, только отзвук, только приемлющий, если луч моего слова не обручает моего молчания с его молчанием радугой тайного завета – тогда я не символический поэт [599] . По его мнению, символист должен заставить душу слушателя петь другим, нежели сам поэт, голосом, должен уметь исторгнуть из ее сокровенной глубины музыку, в которой звучащие извне мелодии вещего слова сливаются в одно восполнительное внутреннее слово.

598

Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 135.

599

Иванов Вяч. Мысли о символизме // Труды и дни. 1912. № 1. С. 3.

Рассмотрим, писал Иванов, музыкальный строй дантовского стиха. В нем три ритмические волны, выдвинутые цезурами и выдвигающие слова Amor, Sole, Stelle, – ибо на них падает ictus. Светлые образы Любви, Солнца и звезд кажутся ослепительными вследствие этого словорасположения. Они разделены низинами ритма. В промежутках между сияющими очертаниями идей зияет ночь. Музыка стиха воплощается в зрительное явление. Так напечатлевается в душе необъятно и властно всезвездный небосвод. Созерцание звучащего свода влечет откровение: Любовь движет Солнце и другие звезды; «движет» – слово как таковое, оно слово как Лоgos [600] . Так увенчивается Данте тройным венцом певучей власти (звука, образа и слова как такового).

600

Логос – термин древнегреческой философии, означающий одновременно «слово» и «смысл», причем «слово» берется не в чувственно-звуковом, а исключительно в смысловом плане, но и «смысл» понимается как нечто явленное, оформленное и постольку словесное (см.: Философский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1983. С. 323).

Но, продолжал Иванов, это еще не все, чего поэт достигает. Потрясенная душа обретает в себе восполнительное внутреннее слово. В ней самой открывается Вселенная. Что видит она над собой вверху, то разверзается в ней внизу: Солнце и звезды, и созвучный гул сфер, движимых мощью собственного Движителя. Это состояние души Иванов запечатлел в одном из стихотворений «Кормчих звезд», эпиграфом и поводом для которого как раз и послужил заключительный стих «Комедии» L'Amor che muove il Sole l'alt`ere Stelle: (Dante, Parad.,XXII)

Над бездной ночи Дух, горя,Миры водил Любви кормилом;Мой дух, ширяясь и паря,Летел во сретенье светилам.И бездне – бездной отвечал;И твердь держал безбрежным лоном;И разгорался, и звучалС огнеоружным легионом.Любовь, как атом огневой,Его в пожар миров метнула;В нем на себя Она взглянула –И в Ней узнал он пламень свой [601] .

601

Иванов Вяч. Кормчие звезды. С. 7.

Так, задолго до доклада и статьи «Мысли о символизме» поэт «записал» «восполнительное внутреннее слово», видимо, хорошо памятуя замечание Данте, что высшее небо (Эмпирей) охвачено пламенем или огнем, но не материальным, а духовным, каким является Любовь, что движет Солнце и другие звезды [602] . В статье же, продолжая осмыслять реакцию на дантовский стих, он убеждал, что душа в лад с космосом поет собственную мелодию любви, как в Данте пела мелодия Беатриче, когда та вещала свои космические слова. Вот почему завершительный стих «Комедии» не только художественно совершенный, но и стих истинно символический. Кроме того, писал Иванов, он представляет собой синтетическое суждение [603] , в котором к подлежащему-символу (Любовь) найден мифотворческой интуицией поэта действенный глагол (движет солнце и звезды). Итак, перед нами, утверждал он, мифотворческое увенчание символизма, ибо миф и есть синтетическое суждение, где сказуемое-глагол присоединяется к подлежащему-символу [604] . «Священный глагол , – писал Иванов, – обращается в слово как » [605] .

602

Данте Алигьери. Письмо к Кан Гранде делла Скала. С. 392.

603

Синтетическое, здесь: объемлющее «низшую» и «высшую» реальности.

604

Ср.: «Миф, – писал в другой статье Иванов, – есть динамический вид (modus) символа, символ, созерцаемый как движение и двигатель, как действие и движущая сила» (см.: Иванов Вяч. Заветы символизма // Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 129).

605

Иванов Вяч. Мысли о символизме. С. 6.

Отмечая, что в заключительном стихе Дантова «Рая» [606] все образы слагаются в миф и мудрости учит музыка, он снова повторял, что символизм связан с целостностью личности как самого художника, так и переживающего художественное внушение. Его идеи о мифотворчестве были призваны будить в людях мистическую жизнь, «легкими прикосновениями облегчить в других прорастание цветов внутреннего опыта» [607] и тем самым подготовить эпоху «святого, соборного» искусства, где слово-символ станет магическим внушением, приобщающим слушателя к мистериям поэзии“ [608] .

606

С. Аверинцев писал по поводу стиха «Любовь, что движет Солнце и другие звезды»: «Это не полет поэтической фантазии, а корректное формулирование одного из тезисов аристотелевской космологии». – Аверинцев С. С. Два рождения европейского рационализма // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 12.

607

Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 306.

608

Там же. С. 120.

Полагая, что миф, в полном смысле слова, результат не личного, а коллективного или соборного сознания [609] , Иванов тем не менее не верил в «безусловность обычного мнения о мифотворчестве» как самопроизвольном акте народного творчества [610] . Художник, считал он, может стать истинным мифотворцем, если перестанет творить вне связи с божественным всеединством, если он воспитает себя до возможности творческой реализации этой связи [611] . По Иванову, путь к индивидуальному мифотворчеству лежит через Августиново «transcende te ipsum»; в мифе, убеждал он, мы не видим ни личности творца, ни собственной личности, ибо миф творится ясновидением веры и является вещим сном, «астральным» (как говорили древние тайновидцы бытия) иероглифом последней истины о вещи, сущей воистину [612] . Миф – это «коренная интуиция сверхчувственных реальностей» [613] и чистейшая форма ознаменовательной поэзии [614] .

609

Там же. С. 298.

610

Там же. С. 289.

611

Там же. С. 294.

612

Там же. С. 280–281. Ср. с выводом исследователя Платона Х. Ф. Китто: миф в понимании древнегреческого мыслителя находился в сфере того, во что он верит, но доказать не может (см.: Тахо-Годи A. A. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха. М.: Наука, 1979. С. 74), а также с формулой Данте: «Истина, похожая на ложь», – которой он определяет свой мифотворческий рассказ о загробном путешествии.

613

Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 61.

614

Там же. С. 278.

Как на эпоху преимущественно ознаменовательного искусства Иванов указывал на Средние века, когда, по его словам, религиозное миросозерцание, всеобъемлющее и стройное, словно готический храм, определяло место каждой вещи, земной и небесной, в рассчитанно-сложной архитектуре своего иерархического согласия [615] . И действительно, как писал Данте:

…Все в мире неизменныйСвязует строй; своим обличьем онПодобье бога придает вселенной.Для высших тварей в нем отображенСлед вечной Силы, крайней той вершины,Которой служит сказанный закон.И этот строй объемлет, всеединый,Все естества, что по своим судьбам! –Вблизи или вдали от их причины.(Рай, I, 103–111)

615

Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 257.

Поделиться:
Популярные книги

На границе империй. Том 9. Часть 4

INDIGO
17. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 4

Начальник милиции

Дамиров Рафаэль
1. Начальник милиции
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Начальник милиции

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Авиатор: назад в СССР 12

Дорин Михаил
12. Покоряя небо
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 12

Не грози Дубровскому! Том VIII

Панарин Антон
8. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том VIII

Попаданка в академии драконов 4

Свадьбина Любовь
4. Попаданка в академии драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.47
рейтинг книги
Попаданка в академии драконов 4

Папина дочка

Рам Янка
4. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Папина дочка

Темный Лекарь 5

Токсик Саша
5. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 5

Газлайтер. Том 9

Володин Григорий
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9

Ты нас предал

Безрукова Елена
1. Измены. Кантемировы
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ты нас предал

Второй Карибский кризис 1978

Арх Максим
11. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.80
рейтинг книги
Второй Карибский кризис 1978

Сумеречный Стрелок 5

Карелин Сергей Витальевич
5. Сумеречный стрелок
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сумеречный Стрелок 5

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

АН (цикл 11 книг)

Тарс Элиан
Аномальный наследник
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
АН (цикл 11 книг)