Данте

Мережковский Дмитрий Сергеевич

О clemens, o pia,О dulcis Virgo Maria, —

эта сладчайшая песнь могла родиться только на этих устах, вкусивших божественной сладости того молока, которым был вскормлен Младенец Христос. Горькою полынью кажется Ангелам, по сравнению с нею, и мед райских цветов. Только на тех же устах могла родиться и эта молитва святого Бернарда за грешного Данте:

О, Дева Мать, дочь Сына своего,Всей твари высшая в своем смиреньи…Услышь мою молитву! ГорячееЯ не молился никогдаИ за себя, чем за него молюсь…Спаси его, помилуй… Видишь, сколькоК Тебе Блаженных простирает руки,Со мной и с Беатриче, за него! [918]

918

Par. XXXIII.

Так

же, как первый, подземный вождь Данте, Виргилий, исчезает, только что появляется на пороге Земного Рая вождь его, второй, небесный, — Беатриче, — исчезает и она, только что св. Бернард появляется на пороге Света Неизреченного — молнии Трех.

…Я обернулся к ней, горя желаньемСпросить о том, чего не мог постигнуть…Но в светлых ризах я увидел старца.С отеческою благостью лицоОн обратил ко мне,И я воскликнул: «Где же Беатриче?»И он в ответ: «Она меня послалаЖелание твое исполнить до конца.И если взглянешь ты на третий кругВ Небесной Розе, то на троне славыЕе увидишь там»… Глаза я поднялИ увидал ее в сиянье вечном…Так и морское дно не отстоитОт тех высот, где молнии родятся,Как было далеко ее лицо.Но все же видел я его так ясно,Как будто не был от него ничемЯ отделен. И к ней я обратилсяС молитвою… И молча на меняС далекою улыбкой оглянувшисьВ последний раз, — она вернулась сноваК Источнику Предвечному любви. [919]

919

Par. XXXI, 55.

В эту минуту Данте не отделен от Беатриче уже ничем: тело ее так же, как тело Пресвятой Девы Марии, есть огненное, всего его объемлющее и проникающее дыхание Духа-Матери. Он — в Ней; Она — в нем. То, чего он хотел и не мог достигнуть на земле, — тайны брачной любви: «будут два одною плотью», — здесь, на небе, исполнилось.

Вся «Божественная комедия», так же как вся человеческая трагедия Данте — любовь его к Беатриче, есть не что иное, как совершаемое над ним чудо Пресвятой Девы Марии, а через Нее, может быть, и чудо Духа-Матери.

XIV. ТРИ

Истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я ушел; ибо если Я не уйду. Утешитель не придет к вам, а если уйду… то пошлю Его к вам.

Это предсмертное слово Христа к ученикам, вспоминаемое райской Сибиллой, Беатриче, в видении о грядущих судьбах Церкви, [920] исполнится и на судьбах Данте: Лика Христова не видит он в Первом пришествии, — только во Втором увидит; Сына в Нем самом не видит, — увидит только в Духе.

…О Юпитер,За нас распятый на земле, ужелиТы отвратил от нас святые очи?Или, быть может, в бездне сокровеннойПремудрости своей, Ты нам готовишьНеведомое благо? [921]

920

Purg. ХХХ III, 4.

921

Purg. VI, 117.

Вся «Комедия» есть не что иное, как утвердительный ответ на этот вопрос: да, «неведомое благо» готовится людям в грядущем явлении того Божественного Существа, под видом «Гончей», Veltro, o котором возвещает Виргилий, когда, по выходе из «темного леса», перед сошествием в ад, Данте встречает «Волчицу».

Тебе иным путем отсюда выйти должно…Затем, что здесь Волчица стережет…Всех убивая встречных…Лютый голодЕе таков, что никогда ничемНасытиться не может:Чем больше ест она, тем голодней.Со многими блудит она зверями,И будет с большим множеством блудить.Но Гончая придет убить Волчицу.Не золото той Гончей будет пищей,Но добродетель, мудрость и любовь.Меж войлоком и войлоком родитсяИ жалкую Италию спасет…Волчицу же из городов и весейЗагонит снова в ад, откуда в мирЕе когда-то выманила зависть. [922]

922

Inf. I, 94.

Самое

близкое к Данте и частное явление этой «древней Волчицы», antica Lupa, есть Римская Курия, или даже вся Римская Церковь, а самое далекое и общее — «алчность», «жадность», cupidigia — то царящее в мире зло, которое мы называем «социальным неравенством».

О Жадность, всех живущих на земле

Ты поглотила так, что к небу

Поднять очей они уже не могут! [923]

Будь проклята, о древняя Волчица,

Что в голоде своем ненасытимом,

Лютее всех зверей! [924]

923

Par. XXVII, 121.

924

Purg. X, 10.

Кто эта «Волчица», понять легко. Но кто же «Гончая»? Много у Данте темных загадок, крепко замкнутых дверей, от которых ключи потеряны; но из всех загадок темнейшая, крепчайшим замком замкнутая дверь, — эта.

Кажется, два самых ранних истолкователя «Комедии», Безымянный, Anonimo (между 1321 и 1337 гг.) и Пьетро Данте, ближе всех остальных к разгадке. Оба они видят в «Гончей», Veltro, «Христа Судию» Второго Пришествия. [925] Очень вероятно, что истолкование это идет от самого Данте, через сына его. Но если так, то, по-видимому, сам Данте не хотел разгадать загадку до конца; или те, кто от него слышал истолкование, не поняли его, как следует, потому что если имя Veltro, как очень на то похоже, есть тайнопись Иоахимова «Вечного Евангелия» — откровение уже не Второго Лица, Сына, а Третьего, Духа, то и само явление Божественного Существа, чей геральдический образ для Данте есть ослепительно белая и быстрая, как молния, «Гончая», будет явлением тоже не Сына, а Духа. [926]

925

Kraus, p. 511 — H. Hauvette, p. 175.

926

Osser. Rom. 31. 1. 1937. Papini, p. 226. — L. Filomusi Guelfi. L'allegoria del poema di Dante (1910), p. 26.

Вот для чего «святые очи отвратил от нас Распятый»: чтобы «приготовить нам неведомое благо». Два бывших и ведомых блага: первое — создание мира; второе — Искупление, а третье, будущее, неведомое, — явление Духа. В этом третьем благе будет что-то прибавлено к начатому, но не конченному в первых двух: мир создал Отец, искупил Сын, оправдает Дух. Это, идущее от Духа, третье благо и есть, может быть, то, что Ориген называет «восстановлением всего», apokatastasis ton panton, и о чем говорит Павел:

Да будет Бог все во всем. (I Кор. 15, 28.)

Вот что значит: «лучше для вас, чтоб Я ушел».

О, тихий Свет Христов, вознесся Ты на небо,Чтоб слабых глаз моих не ослепить!

«Отступи от меня, чтоб я мог подкрепиться»…

Сын «ушел» — «отступил», чтобы мог прийти Дух.

Каждый бедный человек, каждый пастух в Апеннинских горах и каждый нищий брат св. Франциска Ассизского, понял бы в те дни, что значит: «меж войлоком и войлоком родится». Очень дешевая и грубая шерстяная ткань, которая шла на одежду бедных людей и рясы нищих братьев, изготовлялась из «войлока», feltro. [927] Это значит: будет рождение Духа в такой же нищете, как рождение Сына в вифлеемских яслях, на соломе. Данте согласен и в этом, как во всем, с первым благовестником Духа, Иоахимом Флорским: «Истинный монах (служитель Духа) ничего не почитает своим, кроме кифары». [928]

927

Kraus, p. 476 — Papini, p. 282, 286.

928

Exp. in Apocal. fol., 183.

Будущее всемирно-историческое действие Духа становится понятным в борьбе «Гончей», Veltro, с «Волчицей». За семь веков до нас Данте понял то, чего, и в наши дни, почти никто не понимает, — что страшный узел социального неравенства, грозящий именно в наши дни затянуться в мертвую петлю и задушить человечество, может быть развязан только в Третьем Завете — в Царстве Духа, Veltro.

Главная сила святости христианской. Новозаветной, — в личном спасении, в правде о человеке, а в спасении общественном, — в правде о человечестве, — будет главная сила святости Третье-Заветной. Данте мог бы согласиться с Августином: «Вся жизнь Града Божия будет общиной, sorialis». [929] — «Лишним владеть, значит владеть чужим» [930] — «Общая собственность — закон Божественный; собственность частная — закон человеческий». [931]

929

Augustin. Civ. Dei XIX, 17; Sermo, 285; Ad Joh. VI, 25.

930

См. сноску выше.

931

См. сноску выше.