Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник)
Шрифт:
Достойный правитель, выбирая людей, подобен искусному мастеру, управляющемуся с деревом: большие – годятся на постройку судов и опор для мостов; малые – пригодятся на весла и заградительные столбы; длинные – пойдут на перекладины на галереях и карнизах; короткие – на столбики на мосту и стойки. Нет ни малого, ни большого, ни длинного, ни короткого – каждое определяется на то, к чему подходит. Круглое и квадратное, квадрат и круг – все на что-нибудь годится. Среди разных вещей Поднебесной нет злее петушиного яда, однако хороший лекарь складывает его в мешочек и хранит, находя ему применение. Вот почему в лесных чащах нет такого материала, который можно было бы отбросить. Те м паче среди людей! Ныне если есть при дворах кто-то неиспользуемый, в захолустье – неизвестный, это объясняется не тем, что они люди недостойные, а тем, что они заняты не своим делом. Когда олень стремительно мчится в горах, его не догонит даже серна, а когда он спускается с гор, то его догонит даже пастушок. Таланты имеют свои преимущества и недостатки. Поэтому большой стратег не может заниматься мелким изобретательством. Обладающий незначительным умом неспособен на настоящий подвиг. Каждый человек обладает своими способностями, а каждая вещь имеет свою форму. Поэтому бывает, что одна ноша оказывается слишком тяжела,
Нынче же одни талантливые люди как будто хотят успокоить девять областей, объединить земли за пределами [четырех] сторон, сохранить гибнущее государство, продлить прерывающийся род, выпрямить путь, исправить зло, устранить беспокойства, успокоить волнения, а делают это с помощью церемоний у внутренних и внешних ворот [334] , меж западными и восточными углами покоев [335] ; другие как будто стремятся укрепить Поднебесную, навести в ней порядок, используя при этом лукавство и низость, угодливость и притворство, потворствуя обычаям захолустья, униженно прислушиваясь к мнению большинства.
334
С помощью церемоний у внутренних ворот, то есть через женские покои, поскольку они помещались за «внутренними воротами».
335
Меж западными и восточными углами покоев, то есть в закоулках коридоров.
Это все равно что топором разрубать волосок, кинжалом валить деревья – во всем этом утрачено соответствие.
// Когда же властитель смотрит глазами Поднебесной, слушает ушами Поднебесной, размышляет умом Поднебесной, борется силой Поднебесной, тогда приказы и распоряжения доходят до самых низов, а чувства слуг достигают ушей высших. Сто чинов едины, а масса слуг устремляется к правителю, как спицы ко втулке. Тогда хорошее расположение духа не причина для наград, а гнев не причина для казни. И тогда авторитет устанавливается и не рушится, умные выходят вперед и не прячутся; законы и приказы ясны и не вызывают протеста; глаза и уши проницательны, и ничто их не застилает. Когда ежедневно выставляются на всеобщее обозрение добрые и недобрые чувства и ничто этому не препятствует, тогда достойные исчерпывают свой ум, а недостойные отдают все силы. Море добродетели разливается надо всеми без пристрастия. Толпа слуг рачительна в исполнении долга и не знает устали. Те, кто вблизи, покоят свою природу, кто далеко, хранят добродетель. Причина этого в том, что правители овладели искусством использования людей, а не полагались на собственные таланты. Так, вступающий на колесницу не трудит ног, а пробегает тысячу ли; едущий на лодке, и не умея плавать, пересекает реки и моря. Правитель не может не желать объединить умы всех на пространстве меж четырех морей, использовать до конца силы многих. Однако среди массы слуг те, чьи устремления широки и преданность активна, редко чувствуют себя в безопасности. Истина, пусть исходит она от бедняка в посконной рубахе или дровосека, не может быть отброшена; ложь, пусть исходит она от советников или правителя, обсуждающих дела правления в храме предков, – не обязательно должна быть принята. Что истинно и что ложно не может рассматриваться в зависимости от низкого рода или высокого, почетного или презренного. Поэтому разумный властитель прислушивается ко всем слугам и использует их советы, не чураясь их низкого положения; коли речи достойны внимания, не заботится об их красоте.
Властитель, чей разум застлан, не таков. Он не в состоянии увидеть коварства и бесчестия тех, кого любит и к кому относится, как к родным по крови. Он не способен распознать самопожертвования и преданности тех, кто далек от него и занимает низкое положение. Имеющих что-то сказать обрекает на бедность за краснобайство, желающих подать совет казнит за преступление. И при этом желать освещать (как светом солнца и луны) пространство меж четырех морей и ждать, что в мире будет порядок, – это все равно, что заткнуть уши и пытаться различить звуки «чистые» и «мутные» [336] ; закрыть глаза и пытаться отличить сине-зеленое от желтого. Они слишком далеко отошли от того, что им говорят глаза и уши.
336
Звуки «чистые» и «мутные» – модификации тональностей в китайском пентатоническом ряду музыкальных звуков, связанные с двумя первыми членами ряда.
Законы – это меры и веса Поднебесной, уровень и отвес для правителя. Законы устанавливаются для применения к тем, кто их не соблюдает; награды устанавливаются для награждения тех, кого должно наградить. С введением законов тот, кто действует, сообразуясь с мерой, награждается; кто недостаточно придерживается отвеса (меры) – того казнят. Почетное положение и благородство //не могут облегчить наказания, а низкое положение и низкий род не могут отяготить его. Преступивший закон, будь он человеком достойным, должен быть казнен; следующий мере, будь человеком недостойным, должен быть признан невиновным. Таким образом, общему дао будет открыт путь, а своекорыстному – прегражден.
В древности установлены были чины, налагавшие запреты на народ и не допускавшие произвола. Затем был поставлен правитель, чтобы следить за деятельностью этих чинов, не позволяя им править единолично. Законы, уложения, обряды и правила – все это налагает запреты на правителя, чтобы его правление также не было единоличным. Когда людям недоступен произвол, то дао побеждает. Когда дао побеждает, то природный закон [внутреннего соответствия] – распространяется. Тогда возвращаются к недеянию. Возвратившиеся к недеянию не есть что-то застывшее и неподвижное, благодаря тому, что в своих речах они полагаются не только на собственное мнение.
Цунь рождается от головки колоска, колосок рождается от солнца, солнце рождается от формы, форма рождается от тени [337] . В этом корень [возникновения] меры. Музыка рождается из звуков, звуки рождаются от звучания трубочек, трубочки звучат благодаря дуновению – это основа [происхождения] звуков. Законы рождаются из правил, правила рождаются из того, что соответствует многим. То, что подходит многим, происходит из совпадения мыслей разных людей. В этом суть управления. Поэтому тот, кто постиг корень, не заблудится в верхушке. Разглядевший суть не растеряется в мелочах. Законы не созданы небом, не рождены землей, они возникли среди людей, и ими же могут быть исправлены. Что имеешь сам, не запрещай иметь другим; чего сам не имеешь, не требуй от других. То, что установлено для низших, нерушимо и для высших; то, что запрещено народу, запрещено и тебе.
337
Цунь рождается от головки колоска… – «головка колоска» – это мера длины, десять «головок колоска» образовывали один фэнь (в современном измерении 3,2 мм), цунь состоял из десяти фэней. Солнце рождается от формы, форма рождается от тени – форма здесь представляется самостоятельно существующим нечто, дающим жизнь всему разнообразию форм, в том числе и солнцу; форма сама может быть только тогда, когда есть свет, благодаря которому она становится явственна, но свет рождается из тьмы. Поскольку тень является частью мира тьмы, постольку здесь и говорится, что «форма рождается от тени».
Гибнущее государство – это не то, в котором нет правителя, а то, в котором нет закона. Изменение законов не означает беззакония. Когда же есть законы, а не используются, – это равно тому, что их нет. Поэтому правители, устанавливая законы, сначала производят проверку их по нормам, примеряют к образцам, а потом уже рассылают приказы по Поднебесной. Конфуций говорит: «Кто честен, тому и без приказов послушны; кто – нет, тому и с приказами не повинуются» [338] . Следовательно, тому, кто умеет налагать запрет на себя, и народ повинуется.
338
Цитата из «Изречений» Конфуция (XIII, 6).
Правление мудрецов было подобно управлению конями Цзао Фу. Он выравнивал коней, следуя за стыком между вожжами и удилами, ослаблял и натягивал их в согласии с движением губ коней, держал нужную меру в груди и ощущал ее в ладонях. Внутри прислушивался к сердцу, вовне согласовывался с волей коней. Поэтому кони двигались вперед и назад, как по шнуру, // поворачивались и делали круг, как по циркулю. Овладевший дао достигает далекого, а энергия и силы его в избытке. Поистине это обретение искусства. Правящие суть колесница правителя, важные советники – упряжка властителя. С древности и до наших дней не бывало, чтобы при том, что тело не чувствовало покоя колесницы, а руки утратили ощущение воли коней, не создавалось бы опасности. Следовательно, если колесница и кони не приведены в согласие, то и сам Ван Лян [339] окажется не искусным; когда господин и слуга не в мире, то ни Яо, ни Шунь неспособны навести порядка. Когда же управляют, держась искусства, тогда Гуань [Чжун] и Янь [Ин] [340] отдадут свою мудрость; если разумом все расчленить и сделать для всех явным истину, то и [разбойник] Чжи и [Чжуан] Цяо [341] прекратят бесчинства. Держась за колодезные перила и заглядывая в колодезное дно, каким бы острым зрением ни обладал, не увидишь собственного зрачка. Зеркало же отражает так, что видны доли цуня. Глаза и уши разумного правителя не устают, дух не истощается. Вещь приближается, и он видит ее образ, дела происходят, и он откликается на все их изменения. При этом те, кто рядом, – не возмущены смутой, кто далеко, – придерживаются порядка. Так, он не пользуется искусством подходящего, а осуществляет дао необходимого. Берется за тысячи дел и не знает упущений.
339
Ван Лян – знаменитый в древности возничий.
340
Гуань [Чжун], Янь [Ин] – благодаря мудрости Гуань Чжуна царство Ци достигло подъема в царствование гуна Хуаня (VII в. до н. э.); Янь Ин жил на сто с лишним лет позже и также прославился как мудрый советник царства Ци (VI в. до н. э.).
341
Разбойник Чжи – известный разбойник времен Конфуция (VI–V вв. до н. э.), Чжуан Цяо – полководец чуского вана Вэя (IV в. до н. э.), отличавшийся разбойным нравом.
Ныне этот возничий приводит тело коней в гармонию с колесницей, сердце свое в согласие с конями – и тогда преодолевает опасности, покрывает расстояния. Направляется вперед, назад, повсюду – куда подскажет воля. Пусть будут это скакуны Ци и Цзи или Луэр, но если ими правит Цзан Хо [342] , то они становятся норовистыми, и человек не может уже с ними справиться. Поэтому в правящих ценится не столько собственная правдивость, сколько способность не допускать ошибок. Недаром говорится: «Не давайте воли желаниям», не нужно будет и говорить: «Умерьте требования». Не давайте воли стремлению захватывать, не надо будет и говорить: «Прекратите тяжбы». Когда так, то человеческие таланты не нужны, а общее благо находится в действии.
342
Ци и Цэи – легендарные кони, пробегавшие в один день расстояние в тысячу ли. Цзан Хо – лусец, не умевший править лошадьми, о котором известно только, что он был плохим возничим.