Дар Авирвэля

Акубекова Алина Андреевна

— Это не опасно?

— Нет, конечно, — Артур улыбнулся. Победа казалась ему совсем близкой. — Я тоже буду скучать по вам, как ты и сказала, поэтому с радостью буду возвращаться каждый год. И ты, и Мерлин, и Ника — все вы моя семья. Я просто не могу выбросить вас из жизни! Но и существовать здесь я тоже не могу. Этот мир кажется мне серым и унылым, и я даже не могу отправиться куда-нибудь, чтобы убедиться в обратном. Там же, в Эвасе, такого нет. Мы исходили столько чащ, пока не хотели быть пойманными!.. Земля никогда не даст мне этого.

Ольгино лицо немного просветлело.

— Я была бы рада увидеть этот мир. Но думаю, что это невозможно, — туманное сожаление могло бы вызвать у Артура интерес, если бы он не увлёкся ожиданием конкретного ответа. — Хорошо, так и быть. Если ты уверен, что будешь в порядке, и обещаешь возвращаться к нам каждый год, я готова отпустить тебя. Вернее, нет… Не готова, но понимаю, что это важно для тебя. Ничто не может быть хуже наблюдения за чахнущим ребёнком… Но сначала давайте пообедаем напоследок. И соберём хоть немного вещей, чтобы ты мог переодеться.

Артур не мог поверить своему счастью! Хотя нет, мог, и верил даже сильнее, чем в Бога! После отказа, продолжительного молчания и опасений мамины слова звучали не менее чем сказочно, и по телу мелькнул щекочущий ток. Ника тоже выглядела радостной. Она глянула на друга воодушевлёнными глазами и заулыбалась, определённо удивлённая таким исходом. Дети весело обнялись, потом Артур обнял маму и Мерлина, проходящего мимо. В груди разразился взрыв положительной энергии, незнакомый даже самым ярким и горячим звёздам! И есть расхотелось совершенно. Теперь все мысли сосредоточились на одном только Эвасе, на нужных вещах и на эльринах, к которым предстоит вернуться…

Но поесть, всё же, пришлось. И ради такого знаменательного события Ольга решила попробовать использовать фрукты и прочую снедь из Эваса, дотоле лежавшую в холодильнике. Простояв около плиты добрых полдня и закончив только к десяти часам вечера, она гордо представила своё творение — нежный и мякотный фруктовый пирог с наиболее ароматными специями (Артур узнал только корицу), покрытый тем самым соусом. Оказалось, что он одинаково пригоден и для первого, и для второго, и для десерта! На этой сладкой ноте они пожелали друг другу приятного аппетита, отхлебнули немного чая и радостно приступили к трапезе. По крайней мере, Артур верил, что все в его окружении радуются вместе с ним, хотя это было немного не так: Ольга просто старалась не выражать тоски, а Ника почувствовала укол неопасной зависти. Мерлину повезло, что он не понимал происходящего. Однако и он, вопреки ожиданиям, выглядел не шибко воодушевлённо. Этот вечер воспринимался подобно последнему дню рождения, поэтому в душах гостей сидела горечь, а именинник весело раздумывал насчёт новых возможностей и скорого наступления покоя. Привкус пирога оставался под нёбом ещё много дней.

Ольга простительно слукавила насчёт незамедлительного отправления, но обещала отвезти сына к нужному месту на следующий день. Так и случилось: проснувшись около девяти, позавтракав тем же пирогом, приведя себя в порядок и собрав вещи, Мельховы стали дожидаться прихода Ники. Она вставала чуть позже своего друга, посему прибежала только к одиннадцати часам. И вот, взяв Мерлина и сев в машину, они собрались поехать…

— Стой! Кажется, я что-то забыл… — Артур нахмурился, пытаясь вспомнить, что же должен был взять из мира людей. — …А, точно!

Кажется, он потратил на пробежку туда-сюда всего пару секунд. Вернулся он, искристо улыбаясь и даруя всему вокруг цветение и покой. А в руках он держал фотографию с матерью и отцом, чьи черты унаследовал в достаточной степени, чтобы увидеть необходимые сходства. Обращаясь с фотографией, заложенной в жёсткую деревянную рамочку, в крайней степени аккуратно, он положил её в рюкзак — между бутербродами и кусочками пирога, — а рюкзак поставил под ноги, дабы ничего не примялось. Мерлин лежал рядом, уже привыкший к поездкам, и делал отсутствующий вид, который подхватили остальные близкие. И только сейчас, успокоив трепещущую душу и смирив сердце, Артур заметил никакущий настрой окружающих. Но развязать беседу он решился только после рокота мотора.

— Понимаешь, Артур… — начала Ника, отвечая и за себя, и за Ольгу. — Ты уходишь от нас. Причём, надолго. У нас нет поводов для радости, даже если мы действительно рады твоему счастью.

— Но ведь я вернусь через год! Это же не такая большая потеря…

— Ты правда не понимаешь? Перестань думать только о себе. Если бы я или тётя Оля ушли от тебя на целый год (и не факт, что вернулись), как бы ты себя чувствовал? Радовался, как сейчас, и показывал это нам? Ты и сам не смог бы чувствовать себя счастливым…

— Но ведь я вернусь… — неуверенно повторил Артур, слабо хмуря брови. — А если не вернусь — всё равно приду…

— Порой ты бываешь невыносим. Посмотри на эту ситуацию с нашей точки зрения! Мы теряем тебя в неизвестном месте, с неизвестным окружением и без возможности пообщаться.

Юноша задумчиво глянул в окно. Пейзажи сменялись быстро, превращаясь в одну серо-зелёную кашу. Дорога казалась исполосованной рекой, по которой стремительно плыли большущие рыбы. Солнышко припекало, суля очередные тучи. И правда: как Ника и мама обойдутся без своего Артура? Это ведь даже не поездка в другую страну! Возможно, стоило продумать свой план детальнее…

— Конечно, ты вернёшься — иначе и быть не может. Но пройдёт столько времени… Ты ведь говорил, что там время идёт иначе, а год тянется дольше. Поэтому, вернёшься ты чуть более чем через год, а не ровно через год. А если не вернёшься… мы начнём беспокоиться. Ведь ты не знаешь, что может случиться в тех местах!

— Ника права, дорогой, — ответила Ольга, остановившись на светофоре. — Если не сможешь вернуться — ведь мы не можем предсказать, что с тобой стрясётся, — пошли по возможности гонца, чтобы он хоть немного успокоил нас. Поверь, сынок, если он принесёт дурные вести — нам всё равно станет немного легче. Ведь мы больше не будем гадать, что же могло стрястись, и сможем только понадеяться, что ты выпутаешься из проблем.

— Хорошо, я попрошу кого-нибудь… — тихо согласился юноша, виновато поникнув. Теперь он чувствовал попрание, которое ранее даже не стремился замечать.

После этого разговора настроение Артура сменилось подобно погоде: накатили тучи, подул ветер, а солнце почти исчезло с глаз. Кроны деревьев шуршали и шелестели, а разнообразные и разномастные стволы покачивались, протяжно ноя и скрипя в такт порывам свежего воздуха. Потом заморосил дождь, и стёкла проезжающих машин начали покрываться водяными блинчиками, которые тут же сбрасывали короткие щётки. А постепенно, по мере продвижения к цели, к дорожному гулу прибавилось ещё и глухое журчание воды под колёсами. Эти звуки угнетали рассудок, а резко накатившая пасмурность только усугубляла проблему. Ах, если бы можно было контролировать погоду… Сколько проблем настроения могло бы решиться!