Дар Авирвэля

Акубекова Алина Андреевна

Они лежали вот так, расслабляясь и впитывая полупроницаемый солнечный свет, совсем не думая над серьёзными и тяжёлыми вещами. Как давно Артур не мог просто улечься на траву, среди густого леса, и думать о чём-то лёгком, не сковывающем грудь? Да, и в Эвасе пару раз случилось отдохнуть… Как много он бы отдал просто за рождение в нём! За край, где птицы поют звучные песни, где животные умны, как эвассари, где легко напороться на приключения… За край, славящий своё древнее наследие и возводящий вокруг него бесконечные истории. И как много ещё предстоит открыть, увидеть, преодолеть? Сколько свершений ждёт впереди? А сколько новых друзей, хороших врагов и приятных незнакомцев может окружить его в будущем? Ведь мир такой большой!.. Этот, конечно, тоже богат и красив. Вернее, был богат и красив, пока люди помнили о его масштабах. Помнили о магии. О том, сколько всего нового можно узнать, если покинуть родные края и отправиться в долгие-долгие странствия! И тогда — во времена охоты и лошадей — не нужно было иметь при себе уйму денег, свободного времени и бумаг (разве что, карту). А сколько было войн, сколько было подвигов и предательств! Сейчас этого почти нигде не найти. А может, тех времён и вовсе не осталось. Жестокость ушла, но с ней ушёл и азарт авантюристов, и извечные истории о пиратах, и некоторая романтика обычных деревень и больших по тогдашним меркам городов. Ни трактирных песен, ни громких таверн, ни бардов, поющих всем встречным проходимцам… Разве может быть насыщенной жизнь, в которой нет места дешёвым и увлекательным странствиям, открытым дорогам и минимуму бумаг?..

Артур вздохнул. Одни и те же мысли клубились в душе годами. А теперь, с новыми знаниями и навыками, они напоминали о себе звонче прежнего. Ведь хуже, чем маловероятные предположения, может быть только истина, к которой нельзя прикоснуться. И дело обстояло даже не в вере — она уже взяла свой кусок и повлияла на жизнь самым приятнейшим образом, — а в банальном родительском запрете. Ослушаться нельзя. Но лес манит, навевает тоскливые мысли, затягивает в своё нутро и жаждет воплощения людского желания. И останавливает только одна мысль: а справедливо ли это по отношению к близким? Ведь они сделали так много, показали столько любопытностей, да и на тот самый путь направили тоже они, ведь в самое нужное время подарили нужные книги и истории. Они помогли зацвести, высвободить приятнейший цветочный аромат. Мама, Ника и Мерлин — три самых близких существа. Можно ли просто бросить их одних, думая лишь о себе? Вряд ли. Но именно Эвас, его обитатели и те немногие приключения заставили сознание расцвести подобно самому прекрасному цветку на свете! Отказываться от этого — тоже своеобразное предательство. Предательство себя, своих идеалов, своего будущего. И оно недопустимо в той же степени, в коей недопустимо предательство ближних…

— Ника, послушай… — медленно обратился Артур, слегка повернув голову к подруге. — Что бы ты сказала, если бы я ушёл обратно? Не насовсем, нет! Возвращался бы каждый год, проводил с вами время, рассказывал о случившемся там…

— Я-то не против, — отрезала девушка, скорчив ехидную лыбу. — …Только если возьмёшь меня! Ты ещё не забыл, кем я была в наших путешествиях?

— Нет… вроде. Менестрелем с гитарой?..

— Молодец, что ещё помнишь. Гитара дома. Могу принести и отправимся в твой мир вместе!

— Что?.. Прямо сейчас, серьёзно? Но… ты же понимаешь, что нам будет тяжело выбраться? Мне кажется, любое попадание в тот мир неизбежно приводит к некоторым… трудностям. Ты правда хочешь этого?

— Да! Мне интересно увидеть, где ты пропадал эти два месяца. К тому же… чувак, это то самое место, в которое хочет попасть каждый уважающий себя фантазёр!

Артур уже успел обрадоваться и понадеяться, что они вот-вот вернутся туда, откуда пришли! Но желанное предвкушение испортил голос мамы, вдруг окликнувшей сына с порога веранды. Тогда-то вспомнились особенности ближайшего прохода, отчуждённое лесное место, иное течение времени и сама мысль об очередном побеге. Этот шаг может стать последним гвоздём в крышке гроба Свободы! Поэтому, удручённо вздохнув, юноша мотнул головой и приподнялся с мягкой травки. Его спина привычно сгорбилась, выдавая не самые простые думы.

— Нет, не получится… Если я снова уйду — мама совсем перестанет доверять мне. А если не вернусь… Даже думать об этом не хочу! Нет, давай лучше мы отправимся к лучшему порталу вместе с ней? Я покажу вам, где меня встречать. А в следующий Авирвэль приглашу тебя в Эвас, и мы поделаем там что-нибудь вместе! А сейчас… подожди.

Прежде чем Ника успела ответить хоть что-то, Артур вскочил с земли и побежал к маме. Оказалось, ей потребовалась помощь в уборке, посему разговор пришлось отложить. Пригласив подругу помочь, юноша протянул ей одну из метёлок и показал, где нужно подмести. Он же, на удивление самому себе, побежал заправлять забытую кровать (раньше такого не случалось!). А когда его комната оказалась в допустимом состоянии, он спустился на первый этаж и примкнул к общей работе. Сначала ядовитый аэрозоль, потом гудящий пылесос, после этого мокрая вонючая швабра… Уже давно Артур не чувствовал себя таким изморённым и грязным! Любая дорожная пыль, лежащая на потной из-за пекла коже, ощущается не так мерзко, как пыль комнатная, летающая в воздухе даже после уборки. Поэтому, как только последняя комната приобрела достойный вид, оба ребёнка рухнули на мягкую кровать. Им уже доводилось убираться вместе, но это не значит, что каждый раз ощущается чуть легче предыдущего. А дополнило нехорошее самочувствие замечание, поступившее от задумчивой Ники: «Я думаю, в Эвасе тоже приходится убираться». На спор не хватало ни сил, ни желания. Хотелось только покушать, поиграть немного, почитать и обязательно помыться. В этом их мечты совпадали идентично.

Как только они вымылись и съели заслуженные макароны с самодельными наггетсами, внутри проснулся иной голод — голод по книгам, которые они читали вместе, сидя в палатке среди ночи. А приятная весенняя погода, не обещающая дождей в ближайшие несколько дней, давала возможность устроить привал прямо во дворе. Так они и поступили: вынесли две палки в качестве каркаса, большущую простыню, кучу подушек и книг, и быстро сделали себе шалаш, полукрепящийся на одном из деревьев. Стены сделать не получилось, но сейчас в этом не было нужды. Сбегав за бутылкой газировки и двумя резными стаканами, дети уселись в затенённом убежище и начали выбирать книгу. Сначала предполагалось остановиться на «Властелине Колец», как хотел сам Артур, но Ника отвергла эту идею:

— Мы и так читали её уже раз сто! Лучше это…

И достала из стопки первую часть «Эрагона».

— Мы же так и не дочитали её. Может, сейчас самое время?

— Да ну, она затянута…

— Ничего подобного! Это ты затянут… — она задумалась, — затянут в своей недальновидности. А это, между прочим, неплохая история, да ещё и с драконом на главных ролях! Ты хоть думаешь, о чём говоришь? В отличие от Паолини, Толкиен драконов не любил. Так что давай лучше почитаем про шикарного дракона, а не снова переворошим старую книгу. Ты всегда можешь забрать её с собой и читать, сколько влезет. Ну? Что скажешь?

Подумав какое-то время, они нашли выход в очередном прочитывании «Хроник Нарнии». Они любили все книги по-особенному, сильно и искренне, но в их среде разгорался очередной конфликт. Артура не особо интересовала история «Эрагона», но он очень любил работы других творцов. Посему Ника, рассудив дважды, решила взять что-то нейтральное, любимое ими в одинаковой степени. И, к тому же, там были драконы! Правда, не так много, как ей хотелось бы, но «всяко лучше, чем длинная-длинная история, с которой всё начиналось». Налив в красивые стаканы любимый напиток, они начали читать. Долго, со смехом и радостью, какая падает на лица лишь в минуты искреннего спокойствия. Нашлось место и счастливому плачу, и грустному, а пару раз кто-то из повествующих начинал нагнетать атмосферу до тех пор, пока под рёбра не закрадывался лёгкий страх. Так они и провели добрых полдня: наслаждаясь обществом друг друга и прелестными книгами (всё же, им удалось почитать и «Властелина Колец», и «Эрагона»). Уже под вечер, когда занялся закат, Ольга позвала детей к заслуженному ужину. Мерлин с радостью объедал сырую кость, оставленную от мяса для супа. Дети уплетали вкуснейший борщ, наслаждаясь каждой отведанной каплей. А после трапезы поступил, на самом деле, ожидаемый вопрос: «Нельзя ли Артуру пойти ко мне на ночёвку? Мои родители не против!» И Ольга оказалась солидарна с ними. Так, собрав лёгкий рюкзак, юноша поспешил за уже отошедшей от дома подругой. Их точно ждала увлекательная ночь!

Утеплённые кедром стены. Обитый дубом накренённый потолок. Прелестный лесной декор с книжной полкой в виде лиственного дерева, кроватью, похожей на гнездо дракона, мягким травным ковром и много чем ещё. А под потолком обилие самодельных бабочек, развешенных здесь и там в идеальных пропорциях. Артур обожал это место за его отстранённость от прочего мира. Комната Ники напоминала глоток сказочного воздуха, незаметный переход из одной реальности в другую. И запах древесины, смешанный со свежим запахом дома, только усиливал приятные ощущения от пребывания здесь. Даже от дивана, на который они мягко приземлились, веяло чем-то нездешним, но крайне понятным, невинно-романтичным, детским в лучшем из смыслов этого слова. Даже без чарующей музыки, коя играла в комнате довольно часто, всё здесь казалось по-доброму волшебным. Но когда в руки бралась гитара… это место превращалось в уголок, каких не сыскать и за год путешествия! И сейчас, подхватив мысль друга, Ника взялась за изрисованный инструмент, служащий ей верой и правдой с момента своего появления. Выструганный и настроенный руками художника, он околдовывал с первых дрогнувших нот.

Динь-тинь-тинь — заиграла гитара, полностью отдаваясь во власть своей создательницы. Ни с чем не сравнимая мелодия расплескалась вокруг подобно фонтану, вдруг оказавшемуся водоворотом, ведущим в иное царство. Тело вторило нотам, отделённое от разума, и каждое изменение в ритме сочинявшегося искусства подстраивало его под себя: то ноги приплясывали, желая станцевать джигу, то руки по-индийски юлили в сдерживаемом вихре, то сердце извивалось подобно кобре, готовое ринуться прочь из груди. Все эти новые порывы, сменяющиеся иными новыми, поначалу удивляли Нику и заставляли её издеваться над Артуром, вынуждая резко перескакивать с одного темпа на другой. Сейчас же, после стольких лет, осталась лишь добродушная потешка, мелькающая в глазах старательного менестреля. Да! Именно так Ника называла себя, именно так просила называть её Артура — менестрелем, верным боевому соратнику. Такие роли они с радостью играли, когда были малышнёй, но и сейчас не были против подобных развлечений. Только бы найти что-нибудь, похожее на меч и щит…