Дар дождя
Шрифт:
Когда он закончил рубить, небо сияло. Его одежда была насквозь мокрой, а серебряные волосы блестели от пота. Он подозвал меня к себе.
– Ударь меня.
Я заколебался, неуверенно глядя на него, гадая, правильно ли я расслышал.
– Давай. Ударь меня, – повторил он тоном, который не оставил мне иного выбора, кроме как повиноваться.
Я запустил ему кулаком в лицо, ударом, не раз выручавшим в школе, когда меня обзывали грязным полукровкой, и ставшим причиной не одной родительской жалобы.
Пару секунд спустя я уже лежал на росистой траве. Дыхание перехватило. Несмотря
– Подойди. Я покажу, как это делается.
Он снова попросил ударить его – медленно. За мгновение до того как мой кулак должен был войти в контакт с его лицом, он ловко отступил в сторону и одновременно приблизился. Его рука поднялась вверх и встретилась с моей; движением по спирали он отвел мою кисть, схватил сзади за горло, развернул мое потерявшее равновесие тело и бросил на землю. Потом разрешил мне проделать с собой то же самое, и после нескольких попыток мне удалось сбить его с ног. Я увлекся.
– Что ты почувствовал?
– Когда я вас бросал, все словно вставало на свои места.
Лучше объяснить не получилось. Если бы я хотел выразиться пафосно, то сказал бы, что мы с землей словно вращались в унисон. Но мой ответ его явно порадовал и показался достаточным.
Он продолжил учить меня почти до полудня. К тому времени я успел порядком проголодаться.
– Хочешь продолжить занятия?
Я кивнул. Он велел приходить на следующий день. Когда мы гребли обратно к берегу, он произнес:
– Ты должен знать, что учитель, принимая ученика, берет на себя тяжелую ответственность. В ответ ученик должен быть готов полностью посвятить себя практике. Никакой неуверенности, никаких задних мыслей. Ты сможешь это пообещать?
Я перестал грести, так как мы уже подплывали к берегу, и задумался над его предупреждением. Солнце палило, рассеиваясь по морской поверхности, отбрасывая на дно тени и кольца из белого света, и заставляло нарисованный приливом песчаный узор колебаться, словно мираж. Чувствовалось, что он сказал мне больше, чем я смог услышать, хотя я и не уловил всего смысла сказанного. Я был уверен в одном: мне хотелось получить то, что он предлагал. Поэтому я кивнул.
Я провел остаток дня, размышляя о странном человеке, который вошел в мою жизнь. Учебный год уже закончился, шли летние каникулы, и я был свободен от монотонности бездумного повторения латинских глаголов и постижения математических формул. Я находился в завидном положении: в деньгах я не нуждался, потому что счета за покупки ежемесячно погашала наша фирма. Прислуга выполняла свои обязанности, оставив меня в покое. Мы заключили негласный договор: ни одна из сторон не подавала отцу отчетов, нелестных для другой. Такое положение дел нас вполне устраивало.
Однако если я собирался стать учеником Эндо-сана, мне нужно было делать это втайне. Большинство слуг было китайцы, и моя дружба с японцем могла разрушить наш договор: китайцы не питали никаких теплых чувств к своим дальним
Я приступил к занятиям айки-дзюцу на следующее утро, положив начало учебному ритуалу, которому почти непрерывно следовал в последующие три года. Затемно, когда за вуалью неба еще виднелись проблески звезд, я греб на остров. И каждый раз Эндо-сан уже ждал меня с суровым от нетерпения лицом.
Мы кланялись друг другу и делали растяжку. Он начал с самых простых приемов, обучая меня уходить с линии атаки плавно, с минимальным количеством движений.
– Чем меньше ты делаешь шагов в бою, тем лучше результат, – сказал он мне на первом уроке.
Во время тренировок Эндо-сан говорил мало, расходуя слова так же экономно, как и излюбленные им короткие, резкие движения.
Еще он учил меня тонкостям выполнения ударов руками и ногами, показывал важные точки, в которые надо целиться.
– Чтобы обеспечить сильную защиту, ты должен знать существующие типы ударов и атак, – сказал он, целя кулаками мне в горло, в грудь и в пах серией из трех коротких невидимых толчков.
Толчки остановились у моего носа; я увидел кожные линии на костяшках его пальцев, растущие пучками бледные волоски и ощутил легкий запах кожи.
– Посмотри вниз.
Его ступня целила мне в колено. Заверши он удар, оно было бы сломано.
– Никогда не смотри на кулаки нападающего. Смотри на его тело в целом. Тогда ты будешь знать, что он тебе готовит.
В первые четыре недели тренировок он учил меня основным движениям. Ежедневные занятия длились по три часа. По воскресеньям Эндо-сан требовал от меня посещать две тренировки – одну утром, другую вечером. Он учил меня укэми – умению падать, перекатываться по земле и вставать в твердую стойку после броска.
Его броски были мощными, и поначалу я сопротивлялся, опасаясь травмы. Когда он пытался запустить меня в воздух, я весь сжимался.
– Тебе надо расслабиться. Если будешь сопротивляться технике, то причинишь себе больше вреда. Следуй за потоком энергии, не борись с ним.
Мне было трудно ему поверить, потому что указания казались противоречивыми. Эндо-сан чувствовал мое противодействие и смятение и пытался убедить, подведя к черно-белой фотографии, висевшей на стене у него дома. На ней одна пара рук хватала за запястья другую. Ладони схваченных рук – пассивных, как я их для себя назвал, – были раскрыты, словно отдыхая на запястьях рук доминирующих. Поначалу руки на снимке создавали впечатление агрессии, но, к своему удивлению, я обнаружил, что чем больше смотрел на эту сцену, тем больше она меня успокаивала.