Дарк Лэйн, Часть 3. Тени эфира
Шрифт:
Что ж, нужно признать свое поражение, а время - потраченным впустую. Все могло закончиться и хуже. Год, проведенный будто во сне, мог незаметно превратиться в пять, десять лет... Привыкнуть к такой жизни было поистине страшно. Малена уже и так почти забыла, что это не нормально иметь работу, платы за которую едва хватает на пропитание и аренду убогого жилья; не нормально прятать деньги, боясь, что любимый может их украсть и потратить на наркотики; не нормально вздрагивать каждый раз, когда хлопает входная дверь, и пытаться не замечать частых отлучек Ника в ванную. Как бы дальше не сложилась ее судьба, хуже уже не будет, и эта мысль принесла немного успокоения.
***
Джареду стоило большого труда убедить Малену не бросаться в свободное плавание на следующий же день. Скрепя сердце, девушка согласилась остаться у него до тех пор, пока не уладит свои финансовые трудности. Она сразу же известила Волка о том, что уехала из Портеджа и теперь находится в Чикаго, "у приятеля", но отказалась принять какую-либо помощь с его стороны и тем более вернуться в Хеллинг.
Разговор с другом дался ей особенно тяжело. Хотя она ничего не говорила про причины, вынудившие ее уехать, Волк, безусловно, и сам обо всем догадался. Слава богу, он удержался от неизбежного в таких случаях "я тебя предупреждал" и сказал лишь, что надеется повидать ее в самом скором времени. Он так же попросил ее не делать глупостей, прекрасно помня, как на Малену действуют плохие новости связанные с Ником. Но на этот раз девушке не хотелось делать вообще ничего. Не было смысла мстить человеку, который был совершенно не способен трезво оценивать происходящее. И отказываться от жизни из-за того, кто втоптал тебя в грязь, было бы слишком унизительно. Конечно, это вовсе не означало, что Малена хорошо себя чувствовала. Она не могла справиться со своим настроением. Она была подавлена, и ей казалось, что уже никогда не сможет улыбаться.
Джаред все еще не внушал ей доверия. Хотя сам молодой человек вел себя просто великолепно. Он не приставал с расспросами и не пытался ей внушить, что не произошло ничего страшного, и жизнь продолжается. Мало того он взял на себя заботу следить за тем, чтобы она ела хотя бы раз в день, и никогда не просил помогать ему на кухне.
– Я давно живу один, - объяснил он, когда Малена поинтересовалась, где он научился так вкусно готовить. - Часто ем не дома, но иногда мне легче приготовить что-нибудь самому, чем делать заказ в ресторане.
– Давно живешь один?
– на губах у девушки появилось подобие усмешки. Это вообще был их первый ужин, где она о чем-то спросила. Обычно разговаривал только Джаред, потому что молчание становилось таким тягостным, что даже аппетит пропадал. Он рассказывал ей какую-нибудь чепуху, но, как правило, Малена никак не реагировала. Она автоматически прожевывала еду, не поднимая взгляда от своей тарелки. Она, пожалуй, даже и не замечала, что именно ест, и какого это вкуса.
– Тебя это удивляет?
– Такой идеальный парень... Не может быть, чтобы не нашлось желающих окружить тебя заботой и лаской.
Джаред отпил немного вина, поморщился.
– Я не идеальный - сказал он.
– Разве?
– Малена изогнула бровь.
– Ну, тебе же не нравлюсь.
На это ей нечего было ответить. Малена не могла отделаться от ощущения, что Джаред, пусть и невольно, но все же спровоцировал возвращение Ника к прошлому. Она продолжала считать его виноватым в своей разрушенной личной жизни, хотя умом понимала, что это не так. И еще Малена так до конца и не могла разгадать, что кроется за таким рьяным желанием ей помочь: попытка загладить свою вину
Дни для Малены потекли непрерывным, однообразным потоком. Большую часть времени она проводила в одиночестве. Джаред возвращался с работы лишь к вечеру, но даже тогда она не спешила выходить из комнаты, в которой ее поселили. Сначала безделье ничуть не тяготило ее, она все время находилась в какой-то болезненной прострации, когда трудно было даже мысли собрать в кучу. Ее бледное лицо осунулось еще сильнее, под глазами залегли тени. Она все время пыталась придумать, что ей делать дальше, но каждый раз заходила в тупик и снова возвращалась мыслями к тому, кого оставила.
Малена гадала, чем он мог сейчас заниматься, и жив ли вообще. Передозировка могла быть логичным следствием их ссоры, а за ней жди визит смерти. То и дело Малену терзали угрызения совести, от которых каждый раз приходилось отбиваться, тратя на это всю свою энергию. Она вызывала в памяти образ жуткого Ника, потерявшего все свое обаяние и ум, за которые она когда-то полюбила его. Малена с убежденностью (хотя убежденность эта оставалась скорее внешней и никак не хотела становиться внутренней) повторяла, что сделала все возможное, чтобы помочь ему, и что ни один человек в мире не сможет упрекнуть ее в слабости и безразличии. Но одержав победу в одном таком сражении с чувством вины, Малена оказывалась совершенно опустошенной и измотанной, а оттого еще более озлобленной на весь остальной мир, который в ее воспаленном мозгу рисовался насмешливо радостным и беззаботным. Поэтому, несмотря на то, что она стала жить в лучших условиях и не торчала сутками на труднейшей работе, состояние ее все ухудшалось.
Джаред, конечно, не мог не обращать на это внимание. Первую неделю он старался вообще ее не трогать, давая возможность оправиться после всех, по-настоящему ужасных, событий. Вторую он все еще уговаривал себя не лезть не в свое дело и радоваться хотя бы тому, что Малена никуда не сбежала. Но когда и в следующую неделю, дела не то, что не улучшались, а становились все хуже, он больше не мог молчать. Девушка угасала у него на глазах, эта красивая дива, некогда восхитившая его, несмотря на скромность одежды и явно неухоженный внешний вид, с каждым днем превращалась в какую-то старуху, с пепельно-серой кожей и тусклым, почти мертвым взглядом.
Так что, в конце концов, молодой человек не выдержал:
– Это не может больше продолжаться!
– сказал он, когда в очередной раз после ужина Малена безмолвно помыла за собой посуду и направилась в спальню. Джаред точно знал, что за этим последует: девушка включит телевизор (это она стала делать специально, потому что молодой человек много раз просил ее не стесняться и пользоваться всем, что есть у него в доме, и ей просто хотелось, чтобы он отстал) и не выйдет из комнаты до утра. В какие тяжелые думы погружалась она, сидя в одиночестве и пялясь в одну точку, Джаред мог только догадываться.
Малена вздрогнула и остановилась, когда услышала этот непривычно громкий голос из уст терпеливого хозяина квартиры.
– Я все понимаю, - Джаред нагнал ее и теперь стоял прямо у Малены за спиной.
– Я понимаю, как тебе тяжело. Но клянусь, когда ты сказала, что сама ушла от Ника, я верил в твое благоразумие. Ты была решительно настроена жить без него. Я ошибся?
Она медленно повернулась к нему. Джаред тяжело и часто дышал, на его лице читалось неприкрытое осуждение.
– Если я смущаю тебя своим видом, я могу уйти, - сказала Малена, губы ее задрожали.