Дартмур
Шрифт:
Его упрямство. И он сам. Временами.
Неужели так сложно просто принять чью-то помощь? Не геройствовать в одиночку. Не…
К черту.
Пусть. Раз ему хочется самому вариться в проблемах, она не станет ему мешать.
Легла, зарываясь в одеяло и слушая, как бежит вода за стеной.
Перевернулась на спину, согнув одну ногу, раскинув руки. Закрыла глаза, расслабляясь.
"Шум мешает. Сейчас вода выключится, и засну".
Повисла тишина.
Феликса
Медленно втянула воздух, более медленно выдохнула.
Перевернулась на бок, подминая под себя часть одеяла.
Да, так гораздо удобнее.
Только заснуть не получалось.
Снова легла на спину, глядя в потолок.
Черт.
Обычно она легко засыпала. Без особых усилий и долгих ожиданий.
Просто надо на другой бок перевернуться, это очевидно.
Что обычно делают, когда не могут заснуть? Надо посчитать баранов.
Раз, два, три…
"Какого черта они с коричневыми кудрями и напоминают голову Шама?"
Невыносимо!
Как теперь спать?
"Шам Дейвил сломал мой сон!"
Пусть за это расплачивается. Своей постелью.
Эпизод 73. Ненавижу тебя
Отбросила одеяло, вышла в свою дверь, вошла в его комнату, не утруждаясь стуком.
Он лежал посреди кровати, наполовину прикрытый одеялом. Непонятно, то ли смотрел в потолок, то ли уже засыпал — неважно, потому что сейчас его внимание направлено на нее.
Подошла, не говоря ни слова забралась на постель, не допуская ни единого сомнения.
Стоило дать мозгу работать, и он бы заставил ее смущаться своей наглости.
А это не наглость! Это — компенсация морального ущерба.
С ним было хорошо спать, и она не может заснуть одна. Травма на всю оставшуюся жизнь.
Дейвил удивленно следил за ее устройством у себя плече.
— Ты охуела, Фоукс? — только и смог прохрипеть грудным голосом, рассылая вибрацию по ее телу.
— Да, — вздох притворного сожаления остался на его коже невидимым следом. — И кажется, мы это уже выяснили.
"Боже, Феликса. Эта самоуверенная игра достойна Оскара".
Он не шевелился. Видимо, обездвижил от наглости.
— Я тебя не приглашал.
"Дейвил, почему ты просто не можешь обнять?"
Приподнялась, заглядывая в зеленые глаза. В полумраке комнаты они похожи на темный, вечнозеленый, непроглядный лес.
Волнение все же пробило себе путь.
Нельзя его показывать.
— Хорошо, — кивнула с демонстративным спокойствием. — Скажи, что не хочешь спать со мной, и я уйду.
Ее выдало участившееся дыхание и сердцебиение, которое не скроешь натянутой на лицо маской. И ждать его реакции оказалось тяжело, хотя представлялось элементарным.
Он молча всматривался в янтарь с золотым вкраплением. Что сказать? Что сам хотел ее позвать к себе? Признать свою слабость перед ней? Или ответить колкость, чтобы ушла?
Что?
Что сделать?
Пока его мысли метались под обстрелом вопросов, Феликса уперлась ладонью в подушку за его головой, вторую положила на щеку, поглаживая скулы.
Наблюдал, как она тянется к нему. Сама. Даже когда он, по привычке, пытался ее оттолкнуть своими словами.
Мягкое, нежное прикосновение к губам. Без привычной бешеной страсти, когда сносит крышу и их без конца кусаешь, посасываешь, потому что это важно в тот момент. Нужно как воздух.
Слишком мягко. Слишком нежно. Слишком… сладко.
Так, как он не привык. Но, оказывается, не менее приятно.
Его ладони скользнули по спине на талию, под легкую ткань короткого, свободного топа. Туда, где болталась резинка от таких же шорт. Перетянул ее на себя, не обрывая поцелуя, поглаживая оголенные ягодицы. И выше. Выше.
Она слегка прикусила его нижнюю губу, лизнула ее и отстранилась, смотря на него сверху вниз.
Жар в животе усилился от этого вида.
Он отвел ее падающие на лицо волосы назад, мазнув по скуле, по маленькому ушку. Ей позволяется слишком много. Ей и не требуется позволения. Потому что это Фоукс.
— Ладно, пойду к себе, — прошептала, с улыбкой наблюдая за проявляющимся удивлением на его лице.
Закусила губу, слезая с него, и оказалась вдавлена в матрас. Спину остудила прохлада простыни, а спереди сплошное пекло.
Рваный вздох повис в тишине от его прижавшегося к ее паху члена сквозь ткань штанов и шорт.
— Предлагаешь мне спать со стояком?
Подался вперед, срывая всхлип, будто без этого она бы не поняла. Втянул в себя мочку уха, куснул, тут же зализывая. И поймал себя на мысли, что постоянно так делает. Ему нравится, как она при этом вздрагивает и задерживает дыхание.
Прежде подобные ласки оказывали ему, и они вызывали только раздражение.
Он уже знает все реакции тела Фоукс на него. И каждая — сука — нравится. Потому что нравится ей.
Возбуждает сильно. Неконтролируемо. Видеть ее удовольствие, ее наслаждение.
— По-моему, честно: я сплю одна, ты — со стояком.
Сместился от уха к губам, заглядывая в откровенно смеющиеся янтарные глаза.
— Охуевшая, — выдохнул, цепляя зубами нежную кожу губ.
Тихий стон сорвался с них ему в рот. Поймал его, впитывая. Запоминая. Очередное пополнение "коллекции Фоукс". И плевать, что их там уже достаточно. Каждый — слаще предыдущего.