Дары Крови
Шрифт:
А у меня вдруг в голове словно щёлкнуло и воедино сложилось сразу несколько воспоминаний и мыслей. Игры. Друзья. Принцесса. Преферо.
Преферо приехала в Кузню, полная решимости стать лучшей, заполучить право одной из первых подняться к алтарю Хранителей. Чтобы что? Чтобы стать наравне со старшей кровью и получить возможность выйти на Игры, стать наследницей отца. Хотела ли она вляпаться в войну с Реолом и десятки смертельных схваток? Разумеется, нет.
Сначала я не дал победить себя на мечах. Ни разу. Затем война показала ей, что перековка прошла неудачно и с огнём
Вот принцесса Леве сидит рядом, жалуется на то, что новые телохранители не такие, как ей надо, говорит про друзей и про то, что никто не предупреждает её о действительно важных вещах. Кто первым заметил знамя принцессы в день первого нападения Реола? Хасок. А кто сказал, что оно нарочно поднято невысоко и принцесса всегда так хитрит, чтобы её меньше донимали? Так сказала Преферо.
Молак прошипел над ухом:
— Хватит молчать, господин. Благодарите за милость!
Я кивнул:
— Спасибо за такое высокое доверие, — а едва принцесса Леве улыбнулась, спросил. — Скажи, тебе знакомо имя Преферо из Великого дома Виво?
Взгляд принцессы Леве на миг стал острым, словно лезвие меча.
— Думаю, тебя интересует не то, знаю ли я, что она была свидетелем в твоём деле и одной из тех, кого ты спас?
— Всё так, не это, — спокойно ответил я.
— В детстве многие Дома привозили ко двору детей моего возраста, чтобы получить шанс сблизиться с нашим родом. Был среди них и Великий дом Виво. Я знаю Преферо, год или даже два она была при дворе.
Я криво усмехнулся:
— Не друг.
— Не друг, — мотнула головой принцесса Леве.
— Что же, — задумчиво произнёс я. — Я знаком с ней где-то столько же, возможно, чуть меньше. Но знаком уже в зрелом возрасте, не раз сражался бок о бок с ней и один раз даже вместе с ней рвался на твоё спасение. Она упряма, но при этом честна, знает твои привычки и, похоже, умеет вести себя при дворе, воюет с Реолом с первого дня, достаточно сильна и, скорее всего, станет ещё сильней, когда войдёт в силу, так почему бы тебе не взять её в телохранители?
— Вместо тебя?
Я не стал отвечать на этот вопрос, просто напомнил:
— Разве не ты только что жаловалась, что не хватает людей, которые будут сообщать о действительно важных вещах, а не о том, что сегодня вместо телятины одни сухари?
Как никогда вовремя телохранитель принцессы, что всё это время стоял невдалеке недвижимой тенью в окружении моих теней, подал голос:
— Госпожа, время истекло.
Принцесса Леве на миг зло сжала губы, а затем кивнула:
— Спасибо, Лиал, ты прав.
Когда она уходила, я глядел ей в спину с широкой и довольной улыбкой на лице. Прости, Преферо, но я обещал тебе, что подам бумагу с прошением, а то, что желание принцессы перебьёт любую бумагу какого-то хёнбена, в этом моей вины нет.
А потраченная кровь… Не первая и не последняя. Разве я не могу сделать подарок? Могу и делаю. Пусть
Глава 24
Реолец разорвал дистанцию, прекратив наш обмен ударами, в котором он начал проигрывать. Я мог его не отпустить и дожать, но в ближнем бою я уже проверил всё, что хотел, настало время других техник.
Сжал кулаки, ломая плеть и ускорение, обновил на себе защиту и сложил первую печать.
Настало время проверить, сумею ли я повторить в бою то, что пока удавалось только на тренировке.
Сложил первую печать и тут же получил первый выговор:
— Господин, — недовольно произнёс Ирал, — для всех это будет первое применение техники. Каким бы вы ни были гением, но обычный идар не сумеет так быстро отказаться от звукового активатора.
Я едва заметно кивнул, принимая его упрёк. Всё верно. То, что сейчас здесь нет посторонних глаз, не говорит о том, что этих глаз не будет всегда. Можно держать это в уме, маскируясь только тогда, когда это требуется, а можно пойти более простым путём и перестать красоваться даже там, где это не причинит беды.
Поэтому через миг я выдохнул первое из четырёх слов:
— Раммас, — а затем принялся звуковым активатором подкреплять каждую из последующих печатей. — Огилус. Зиарот.
До реольца в этот миг дошло, что он слишком уж поторопился сбежать, тем самым снова дав мне возможность беспрепятственно воспользоваться сильной стороной идаров младшей крови — создать сильную технику.
Он мог попытаться сбежать, мог снова накрыться Сферой Мечей, но к его чести, он попытался добраться до меня и не дать мне завершить удар.
Смелый, но очень глупый поступок. Рвани он ко мне на первой, а не на третьей печати, ещё мог бы успеть, а так… Глупая ошибка, которую он допустил, опять недооценив меня.
Я, ощущая, как жар души вливается в ладони и исчезает бесследно, для видимости выдохнул завершающее слово:
— Фехт.
Реольцу оставалось ещё семь шагов до меня, когда с яркого полуденного неба упали вниз десятки ослепительно-белых лучей, прожигающих всё на своём пути.
Они вонзались в шатры, солдат-реольцев, землю, заставляя последнюю буквально взрываться фонтанами, засыпая всё вокруг пылью, песком и глиной.
Я удерживал печати четыре удара сердца, с каждым ударом вливая в технику жар души. Больше не смог, слишком уж тяжело это далось.
Когда жжение в жилах стало нестерпимым, смял печати и не удержался от широкой улыбки.
Раз я стою и не защищаюсь от меча, значит, реолец не сумел пройти оставшееся расстояние. А ещё, клубы дыма и пыли, которые начал относить в сторону ветер, означают, что с сегодняшнего дня я для всех официально Великий заклинатель. Удар гнева доступен только им. Только им хватает объёма жара души для этой техники и только им хватает умения и контроля, чтобы использовать её. Заклинатель не удержит подобную технику.