Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— Как скажешь… — Элизабет обиженно поджала губы, и до конца обеда ни одна из них не проронила ни слова.
Закончив еду все в том же неудобном молчании, они втроем вернулись в гостиную. Амалия чувствовала себя опустошенной. Она подошла к окну, оглядывая парк, и вздрогнула: ей вновь показалось, что между деревьев вдалеке мелькнула светло-серая тень. Она моргнула и всмотрелась в зеленую листву. Наверняка почудилось. Голова была очень тяжелой, словно перед грозой.
Элизабет между тем медленно прошлась по комнате, ее внимание
— Что за запах? Словно дохлая кошка!
Девушка сделала несколько шагов и вдруг рухнула на пол. Пузырек выпал, жидкость начала разливаться по ковру, моментально впитываясь в пушистый бело— красный ворс.
— Лиззи! — Амалия подскочила к сестре, — Мари, помоги мне!
Вдвоем они подняли Элизабет и положили ее на диван, Амалия коснулась пальцами ее висков, направляя магию, охнула:
— Она без сознания! Неужели в воде был яд?
Она с ужасом посмотрела на Мари, та побледнела:
— Я… я ничего не добавляла, — пролепетала она, — Пожалуйста, поверьте мне…
Амалия кивнула:
— Мари, успокойся, когда ты мне дала этот пузырек, я проверила. Там была лишь лавандовая вода, возможно, яд добавили, пока мы обедали.
— О Боже, — та судорожно вздохнула, — Но… кто?
— Не знаю, — Амалия обреченно вздохнула и потянулась к сестре, магия привычно покалывала пальцы, — Хорошо, что она вдохнула немного.
Она вновь склонилась над Элизабет, коснулась пальцами ее лба, сосредоточиваясь, затем перевела изумленный взгляд на Мари:
— Не может быть! — прошептала девушка. Она резко отдернула руки и посмотрела на свои дрожащие ладони, словно они должны были дать ей ответ. Элизабет тем временем несколько раз судорожно вздохнула и открыла глаза.
— Что это было? — прошептала она.
— Не знаю. Тебе вдруг стало плохо, — сообщила её сестра, от Мари не укрылось, что она старательно избегала смотреть Элизабет в глаза, — Думаю, это последствия утомительного пути… И тебе просто необходимо отдохнуть.
— Наверное, ты права… — девушка попыталась встать, но тут же опустилась обратно, на диван, — Голова кружится…
— Оставайся здесь, я позову Герду, — решила Амалия. Она отдала распоряжения недовольной произошедшим горничной и сделала знак Мари выйти.
— Никто не должен знать, что произошло, — предупредила она фрейлину. Та посмотрела на нее с ужасом:
— Вы не скажете императору?
— Пока нет, — девушка покачала головой, она хотела еще что-то добавить, но осеклась, заметив, что Герда вошла в комнату.
— Я уложила вашу сестру на кровать, кажется, она была почти счастлива… — сухо проинформировала она. Амалия улыбнулась:
— Еще бы, это же спальня императрицы.
— Рада, что вы это понимаете, — пробурчала Герда, — И ничего не хочу сказать, но там дверь в спальню императора, которую недавно
— Тогда тебе не составит труда побыть с Элизабет? — попросила ее девушка, представив, как неугомонная сестра обязательно попытается открыть дверь и проникнуть в спальню Рудольфа, — Мне бы не хотелось оставлять ее одну… по разным причинам.
Служанка фыркнула, давая всем понять, что прекрасно осведомлена о причинах беспокойства своей госпожи и вернулась к вверенной ей девушке. Амалия переглянулась с Мари.
— Пойдем, нам стоит поговорить в другом месте.
Они спустились в парк и медленно побрели по одной из дорожек. Двое гвардейцев шли следом, держась на почтительном расстоянии. Амалия покружила по дорожкам, гадая, стоит ли посвящать Мари в очередную семейную тайну.
— Я не понимаю, — та первой не выдержала молчания, — Почему вы не хотите рассказать все императору?
Амалия задумалась, словно пыталась решить, с чего начать.
— В пузырьке…там не было яда.
— Но ваша сестра… она потеряла сознание…
— Да, такое иногда случается и просто от резкого запаха, — Амалия прошлась по дорожке и беспомощно взглянула на фрейлину, решаясь, — Элизабет… она ждет ребенка…
Это известие прозвучало словно гром среди ясного неба, Мари ойкнула и прижала руку к губам:
— Но она же не замужем!
— Полагаю, именно поэтому отец и торопился. Её происхождение и так вызывает слишком много толков, а если кто— то узнает… — она невольно вспомнила разговор с Рудольфом.
— Это может помешать и вашей свадьбе, — заметила Мари, — Невеста императора не может иметь сестру с такой репутацией…
— Ты права, — Амалия задумчиво потеребила оборку на платье, пытаясь решить, что делать.
— Вы расскажете это императору?
— Пока нет. И прошу тебя тоже не говорить никому, даже Эдмунду.
— Барону Фришу? А причем тут он? — Мари недоуменно сдвинула брови. Амалия невольно улыбнулась в ответ, но промолчала. Они еще немного прогулялись в парке. Затем, заметив, что наступают сумерки, она поспешила уйти из парка и увести оттуда свою подругу.
Вернувшись в комнаты, девушка решительно прошла в спальню, где на императорской кровати лежала Элизабет. Она все еще была бледна, хотя с интересом рассматривала комнату, явно придумывая, что можно изменить.
— Даже и не думай! — предупредила сестру Амалия, решительно обрывая все возможные разговоры. Она повернулась к горничной, — Герда, выйди!
Что-то в её тоне было такое, что служанка поспешила молча выполнить приказ. Амалия прошла комнату, присела на край кровати и внимательно посмотрела на Элизабет:
— Кто он?
— Ты о чем? — та все— таки отвела глаза, делая вид, что рассматривает вышивку на покрывале.
— Лиззи, кто отец твоего ребенка, — хотя Амалия говорила негромко, сестра подскочила на кровати и испуганно посмотрела на нее: