Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер
Шрифт:
Я что-то бормотала в ответ, но думала о том, что мне пора сегодня же выметаться из квартиры сестер по совету мадам Ингрид.
Из сумрака на нас смотрела высокая дама с распущенными волосами, она опиралась острым локтем на ручку двери и, похоже, стояла в таком неудобном положении уже давно. Я сразу узнала ее по черному платью и туфлям на платформе.
– А мама дома? – высоким голосом прокаркала она, показав глазами на обитую дерматином дверь Хвалынских.
Я улыбнулась и покачала головой:
– Вы ошиблись
Борщук тем временем кашлянул и спросил у меня из-за спины:
– А вас как зовут, милочка?
Дама, подумав, холодно ответила:
– Мою маму зовут Эвридика Хвалынская, а меня зовут Жюстин.
Так мы и стояли минуты две, осторожно разглядывая друг друга, – новоявленная дочь Эвридики Хвалынской и мы с Борщуком. Потом я вытащила ключи и после возни с замком открыла дверь.
– Заходите, – пригласила я.
По тому, как уверенно «дочь» вошла в комнату Эвридики, я поняла, что в квартире она не в первый раз... Я тревожно вгляделась в лицо душеприказчика – оно на глазах покрывалось пятнами, а глаза бегали, как сумасшедшие мыши по соломе в грозу.
– А можно посмотреть на ваши документы? – Витольд Иванович резво выкатился у меня из-за спины...
– А с какой стати я буду их показывать?! – высокомерно спросила новоявленная дочь Эвридики и захлопнула дверь перед самым носом душеприказчика.
Мы обескураженно взглянули друг на друга, и Борщук громко чертыхнулся:
– Дьявольское отродье! Вы ее раньше видели хотя бы раз? Что еще за дочь?
Я промолчала, вспоминая, при каких обстоятельствах видела эту даму... Она быстро шла мимо в той же одежде и вычурных туфлях через перекресток.
– Пойду-ка я в отель. – Попив воды из-под крана, Борщук оглядывал кухню с пустыми бутылками в углах и морщился.
– Ну уж нет, – возмутилась я. – Это я сейчас соберусь и уйду, а вы оставайтесь, Витольд Иванович... Как бы я бросила квартиру неизвестно на кого? Вы очень вовремя приехали, скажу я вам!
Борщук возмущенно засопел и преградил мне путь.
– Вы, как племянница, должны хотя бы что-нибудь знать об этой якобы дочери, – шепотом осведомился он.
– Что-о-о? – Я решительно отодвинула душеприказчика в сторону. – Поймите же, я очень дальняя родственница и ничего не знаю вообще... Если бы не сгорела моя квартира, я не переехала бы сюда ни за какие коврижки!
– Тем не менее я прошу вас никуда из квартиры не уезжать до похорон, – довольно зло сказал Борщук и, сев на табурет, пригорюнился. – Так и быть, я останусь здесь, но эта дочь... Ни о какой дочери Эмма мне не говорила, это же мошенница, как пить дать!
– А давайте вызовем милицию, – предложила я...
Борщук кивнул, и в это время в дверь кто-то поскребся. Я почему-то обрадовалась, и действительно было чему, – на пороге стоял и улыбался Петр Мартынович Чернов в новом костюме и с чемоданом.
– Соперник? Вот я его, – кивнув
Я рассмеялась и посмотрела на тяжело дышащего душеприказчика.
– У нас легкий флирт.
Борщук приглушенно ворчал, когда я начала представлять его, мне даже послышалось словечко «неспроста»... Но Петр Мартынович, крепко пожав ему руку, уже бодро входил в мою комнату. И, улыбнувшись своим мыслям, я направилась следом за ним.
– Света, я давно хотел тебе сказать, – взволнованно начал Чернов, когда я вошла следом.
– Давно? – обрадовалась я, закрывая дверь. – Мы ж знакомы всего месяц, Петь, ну, говори...
– Да, – согласился Чернов, доставая бумажник из кармана пиджака.
– Выйти за тебя, да? – бросилась я на шею Петра Мартыновича. – С чемоданом приехал. Можешь не говорить, я – согласная, хоть завтра...
Петр Мартынович как-то неожиданно вздрогнул.
«Любит меня...» – поняла я, и мне захотелось от счастья прыгнуть в окно.
– Я женат, Света, – вложив мне в руку что-то невесомое, сухо произнес он и отошел подальше.
– На ком?! – поперхнулась я, разворачивая ветхую бумажонку.
Это была копия свидетельства о браке... заверенная у нотариуса, о заключении брака между Черновым Петром Мартыновичем и Хвалынской Марианной Юрьевной... восемнадцать лет назад.
Я пискнула мышью и затихла, но потом все же подала голос.
– Я ухожу, – сказала я и вытащила из-под кровати свой пыльный и пустой чемодан. – Везет же тебе, Петя... Что же ты раньше не сказал. А еще в окно ко мне лазил, как дурак, ей-богу!
– А ты хотела, чтоб она меня узнала? – фыркнул Петр Мартынович насмешливо. – Вовсе не дурак...
– Но зачем ты начал отношения со мной?! – все-таки спросила я. – Ага, ты, видимо, никогда не терял надежды поиметь что-то от своей старухи-жены? И когда я сняла у них комнату, на всякий пожарный случай решил узнать, что я за штучка? Близко узнал, скажу я тебе!
«Боже мой, я снова занавесила мысли любовью и перестала видеть очевидное...» – думала я, собирая вещи трясущимися руками, у меня не было сил ни взглянуть на этого человека, ни дать ему пощечину или пинка. Не было сил – руки висели плетьми, и глаза на него не поднимались.
Через десять минут я стояла с чемоданом в прихожей и, глядя на дверь своей комнаты, тихо жаловалась Витольду Ивановичу Борщуку:
– А это муж Марианны...
– Что?! – возмутился душеприказчик, схватившись за сердце. – Какой муж?
– Я брачное свидетельство видела, так что вам помогут с похоронами близкие люди – дочь и муж сестер Хвалынских. – Я криво улыбнулась и вышла, налетев в подъезде на незнакомую старушенцию в платье из плюшевой скатерти, так мне показалось в темноте.
– Извините, а вы не матушка Хвалынских, случайно? – саркастически осведомилась я, обходя бабку.