Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер
Шрифт:
– Без сомнения, они ее знали, – кивнул Борщук. – Но, согласитесь, сила духа – это диагноз, она либо есть у человека, либо ее нет и в помине!
– Если б у них были хорошие мужья, они не стали бы собирать бутылки, после того как объездили весь мир, – предположила я. – А как живется в Италии?
– Ах, Италия... – душеприказчик хмыкнул. – В Риме, милочка, если вы вышли на улицу без шляпы, то вы не дама!
Так мы и шли, сбавив шаг, рассуждая и ворча. Пару раз спросили у идущих нам навстречу старух, где тут пятьдесят шестой участок, но ни одна старуха нам не сказала ничего
Ни одному человеку никогда не понять другого – вот итог этого разговора.
Борщук лишь многозначительно улыбнулся, когда я его озвучила.
– Скажите, а после смерти Марианны и Эвридики замок уже точно отойдет государству? – уточнила я.
– Если у сестер Эмилии нет детей, то отойдет, без всяких сомнений, – кивнул Борщук.
– А у них нет детей?
Витольд Иванович пожал плечами.
– Вроде нет, насколько я знаю, – неуверенно произнес он. – Эмилия ничего не говорила о родных племянниках, она, я думаю, знала бы о них обязательно. Кстати, вы ведь... не дочь одной из сестер?
– Конечно, нет, – поспешно сказала я. – Похоже, мы заблудились.
Глаза душеприказчика благодарно мигнули.
– А вот мы сейчас спросим. – И Витольд Иванович обратился к богатырю с совковой лопатой на плече.
– Будьте любезны, – откашлявшись, начал Борщук, на что богатырь, даже не дослушав, черенком от лопаты указал, куда идти.
– Участок не нужен? – в свою очередь поинтересовался он. – Рядом с богатыми и знаменитыми...
– А почем? – немного оробев, спросила я.
– По деньгам, – могильщик вздохнул. – Могу устроить, а пятьдесят шестой направо, близко совсем, – повторил он, внимательно оглядывая нас.
А мы, воспользовавшись его советом, через минуту уткнулись в могилу с плачущим отроком на ней... Обойдя мраморного отрока, мы увидели большой черный валун со звездой Давида и фамилией на букву Х.
– Хейсон Фися, кажется, – прочел Борщук, добавив как бы между прочим: – Знавал я одного Фисю, правда, не Хейсона... а Рубинстайна.
Мы обошли и валун, читая полустертые фамилии на крестах, но захоронение Хвалынских нам так и не попалось на глаза.
Белая фигурка, сидящая у соседнего склепа, похожая на малютку-мальчика, прикрытого ради шутки простыней. Я потрогала его за плечо и отдернула руку. Это был камень...
– Может быть – там? А давайте обойдем с двух сторон, – услышала я голос душеприказчика позади себя.
То, что произошло потом, ввергло меня в самый натуралистичный кладбищенский страх, потому что внезапно я потеряла из виду Витольда Ивановича. Вот только что он стоял рядом со мной и вдруг пропал, лишь я зашла за черный небольшой склеп. К тому же с неба вдруг брызнул дождь, хотя всего лишь полминуты назад светило солнце. Я быстро, по памяти, возвратилась на дорожку, по которой мы шли вдвоем, но, кроме вислоухой черной собаки, отдаленно напоминающей Борщука, на ней никого не было! Мы некоторое время наблюдали друг за другом, первой устала я и отвернулась. На ближней могиле сидел кот, но я лишь через минуту поняла, что это всего лишь памятник коту, правда, в натуральную величину.
«Хвалынский Барсик –
– На человеческом кладбище похоронен кот, ничего себе, а? – Я поискала глазами душеприказчика Борщука, однако тот словно сквозь землю провалился, а кричать и звать среди могил, как в дремучем лесу, было немыслимо.
У меня от страха зашевелились волосы. Дождь припустил сильней, и, взглянув на могилу кота еще разок, я решила где-нибудь схорониться. Но ближний склеп со стальной дверью и фигуркой танцующей женщины на ступеньках, словно бы она танцует на них, вызвал во мне желание бежать с кладбища, а не прятаться. За спиной раздался хриплый кашель, и я подскочила от страха прямо на могиле кота. Однако это был Витольд Иванович. Выглядывая из-за дерева, он прошамкал ворчливо:
– Они тут были, Света.
– С чего вы взяли? – раздраженно чихнула я, поискав глазами следы, которые могли оставить на могиле Барсика сестры Хвалынские.
Борщук кивнул на плошку из мрамора с размокшим от дождя кошачьим кормом.
– Как же я сама не догадалась, – обрадовалась я. – Интересно, их кто-нибудь здесь видел?
Борщук тем временем достал из «дипломата» зонт и раскрыл его надо мной. В туфлях у меня хлюпала вода, но я все равно поблагодарила его.
– Я так давно живу, – возмущенно глядя на кресты и склепы, неожиданно призналась я, – что мне даже не верится!
– Не желай прожить долгую жизнь, – громко сказал чей-то поставленный голос позади нас, – желай прожить прекрасную...
Из-за склепа выглядывала немолодая дама в длинном шелковом кимоно, немножко смахивающая своей худобой на смерть. Я сразу вспомнила ее, она трижды приходила ко мне гадать, дама по имени Айгюль...
– Это ваш папа, да? – поинтересовалась Айгюль, косясь на Борщука. – А вы теперь не гадаете?
Душеприказчик загадочно улыбался, видимо, соглашаясь с ролью моего отца.
– Бросила я это дело, – призналась я. – Нет, это мой знакомый.
– А мой муж оказался двоеженцем, вы угадали, Света, – и Айгюль громко шикнула на такса, бойко метившего хитоны кладбищенских ангелов.
– Я вам сочувствую.
– Хорошо бы меры принять, – весело улыбнулась мне Айгюль, – я как-то сразу вам поверила. Может быть, договоримся, а? Я мечтаю наслать на него бородавки...
Я потрогала поцарапанное Шульгой ухо и отрицательно покачала головой, дважды пробормотав «нет».
– У вас, наверное, тут похоронен кто-то? – перевела я разговор.
– Нет, я просто живу неподалеку и частенько тут гуляю. – Айгюль поискала глазами пса.
– Воздух здесь неплохой, – согласилась я. – Как в парке культуры и отдыха. Только страшно. А мы тоже на могилку пришли. – Я посмотрела на Борщука. – Да, Витольд Иванович?
Душеприказчик криво усмехнулся.
– Надо же, могила кота... Прикольно. – Айгюль внезапно рассмеялась своим особенным «оперным» смехом. – Седой котяра, наверное, очень старый был? Какая умная морда, – протянула она. – Хвалынский Барсик, с ума сойти, а что за Мусичка-то? – фыркнула Айгюль, а ее пес задорно гавкнул.