Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2
Шрифт:
Ну и а теперь, медведь мог сосредоточился исключительно на мне.
Я остался один на один с медведем. На какой-то миг я с ужасом осознал, что все мои близкие, возможно, мертвы. Но страх тут же сменился гневом. Горячим, злым, всепоглощающим. Исчезла боль, исчез страх и все сомнения развеялись. Остался только враг.
Крылья во мне загорелись алым огнем и мускулы, словно обожгло пробужденной силищей. В глазах полыхнуло сконцентрированной энергией.
Медведь прыгнул на меня и попытался в полете откусить мне башку.
Медведь быстро поднялся, и ошалело глянул на меня. Я же, не давая твари опомниться, уже несся на него. Я в два прыжка взобрался медведю на спину, оседлав его. Тот заревел, заметался, пытаясь скинуть меня, поднялся на задние лапы.
Я мертвой хваткой вцепился ему в шерсть и принялся дубасил тварь латной перчаткой, ломая ему хребет и выплескивая вместе с ударами сжигающую меня изнутри силушку. Трещали кости. Медведь ревел, от боли он опять опустился на четыре лапы, сообразив, что ему нужна подмога, кинулся к окну и, махнув лапой, выбил его.
Но это уже не могло его спасти. Я оттолкнулся от изломанной спины и прыгнул, кувыркнувшись в воздухе, на лету опустил меч ему на толстую шею, вкладывая в удар не только силу рук, но и энергетическую силу, и силу своего веса. Меч тяжело рассек плоть. Голова медведя отлетела на пол. И я тоже оказался на полу неподалёку от неё. Из окна дунуло ледяным ветром. Мгновение, и жизнь в медвежьих глазах потухла.
В комнату серой волной, толкаясь и мешая друг другу, через окно, начали заскакивать волки.
Я тяжело поднялся, ноги у меня подрагивали, но я продолжал держаться за меч — единственную опору, которая у меня еще осталась.
На мою удачу, Томаш вместе с отцом и Харви пришли в сознание и взяли волков на себя. Одолев двух волков, что успели пробраться внутрь, они схватили столешницу и перегородили окно.
Харви, каким-то чудом отыскал гвозди и молоток. Волки, тем временем, продолжали яростно пробиваться внутрь. Томаш и я, пока Харви с отцом заколачивали гвозди, помогали держать столешницу, навалившись на нее всем телом.
Наконец-то, мы оказались в относительной безопасности. И могли перевести дух.
Появилась возможность осмотреть Фила, хотя бы проверить пульс у парня. Слава всем ликам Триликого парень оказался жив, но далеко не цел и невредим. Требовалось срочно его подлечить.
Я подсобрал остатки силенок, а осталось их у меня немного, и срастил Филу кости, остановил кровотечение, выровнял дыхалку. На этом остановился, так как появился риск, что еще чуть-чуть, и я сам кану во тьму и вернусь оттуда только через пару дней, а этого допустить сейчас было никак нельзя.
Я оценил состояние Фила. Хоть парень и не пришел в себя, его жизни больше ничего не угрожало.
Я отполз от него и глянул на
— Не смогу его излечить полностью, — виновато признался я. — И так много сил потратил.
— Еще бы ты смог, — усмехнулся отец. — После того как одним ударом отрубил медведю голову!
Я не знал, почудилось ли мне, но очень было похоже, что в голосе отца прозвучало уважение. А вот что точно не чудилось это волчье шкрябанье со всех сторон. Твари пытались добраться до своей добычи.
— Надо проверить как там Кира! — с трудом шевеля языком, попросил я.
Сил самому подняться у меня не осталось. Остальные были, хоть и изрядно потрепаны медведем, но все же более дееспособны.
Харви кивнул и привел Киру из соседней комнаты.
— Вовремя ты про девчонку вспомнил, — плотно закрыв за собой дверь, заметил Харви.– Там волки продираются через крышу. У одного уже пасть через потолок торчит.
— Долго мы здесь не продержимся, — невесело констатировал отец, вслушиваясь в треск и скрежет.
— А я думал, медведь после смерти человеком станет, — невпопад сказал Томаш, тыча носком сапога в тушу медведя.
— Он никогда не был человеком, оттого и не светило ему встретить смерть подобно людям, — ответил отец. — Не человек в обличие зверя, а зверь в облике человека.
— Такое наказание самому себе, — проворчал я. — Столько он с помощью этого наказания людей загубил.
— Что еще ждать от служительниц смерти….– согласился со мной Томаш.
— Наказание страшное, — вдруг заступился за служительниц смерти Харви. — Он страдал.
— С чего ты это взял? — не поверил я.
— Потому что зверь и человек никогда не уживутся меж собой. Потому что он все семь, отведенных ему для этого лет, пытался это проклятье изжить, но не вышло. Потому что его разрывало от одиночества и тоски. Он не был ни зверем, ни человеком. Он был отвержен всеми, отсюда попытка заигрывать даже с волками.
— У тебя хорошее воображение, — усмехнулся я.
— Я просто знаю, что это такое, — с горечью ответил Харви.
Сделалось как-то неловко. Откуда Харви было знать, что чувствует проклятый злодей, оставалось не совсем понятным, а спросить никто не решился. Да и было сейчас не до откровений.
— Давайте лучше подумаем, как нам отсюда выбираться.
— Да, — согласился отец. — Долго эта хибара не протянет. У нас час, от силы два.
— С Филом мы далеко не убежим, — вздохнул я, поднимаясь. — И нам требуется восстановить силы.
Признаться, я не знал, что делать в этой ситуации от слова совсем. Я тяжело поднялся, взял кувшин и отпил из него чуть не половину воды, потом подошел к печи и прямо из горшка стал доедать картошку, порадовавшись, что старый людоед не угощал нас мясцом. Как всегда после большой затраты энергии меня тянуло на жор и в сон. Пока я мог удовлетворить только одну их этих потребностей.