Деконструктор
Шрифт:
– Почему на чай, ещё изредка, да дуют, а вот на кофе, я что-то не замечал? – спросил Детектив Реконструктора, видимо и, дуя на кофе, лишь для того чтобы уравнять этот возникший дисбаланс.
– Наверное, потому, что кофе позиционируется, как более привилегированный напиток, нежели чай. – Высказал предположение Реконструктор.
– Ну, не знаю. Хотя что-то в этом есть. Ведь, наверное, какие-нибудь правила этикета прописывают у себя – не свистеть дома и не дуть от себя и на кофе. Ведь раньше зубных паст не было, а запах изо рта уже присутствовал, так что сильно дуть из себя все эти запахи, было не вкусно нюхать. Вот и решили вписать в этикет – ни при каких горячих отношениях не дуть от себя. – С глубокомысленным выражением лица Детектив ещё раз дунул на кофе.
– Что ж, вполне возможно. К тому же я думаю, что причисляющая себя к аристократии человеческая прослойка, в обозначении своей избранности считала необходимым придерживаться некоторым определяющим их аристократичность правилам. И их демонстративная размеренная неторопливость, придающая им важности и значительность их титулам, одна из тех характеристик, которую вместе со спесью должен был унаследовать каждый аристократ. Так что дуть на горячий напиток, тем самым выказывая, что он подвержен спешке, – а это ни что иное как плебейство, – им не предстало. – Сделал вывод Реконструктор.
– Теперь я понял, почему они все такие сухие на лицо и в общении. Языки себе пообжигали горячим чаем, вот и не могут без боли смотреть на такой не приветливый мир и заодно выговаривать полновесно слова. А вот если бы дули на горячий чай, то и радовались бы жизни. – Детектив посмотрел на застывшего в своём к нему внимании Реконструктора и, выждав нужный момент, вместе с ним прыснул от смеха. Ну, а отсмеявшись, сделав глоток уже не столь горячего напитка, Детектив спросил Реконструктора:
– Разговор в кабинете Макрона навёл меня на один вопрос. А какое отношение ваша компания имеет к фармакологии?
– О здоровье нужно думать всегда. И если забудешь об этом, то оно всегда тебе напомнит, но будет уже поздно. Ну а так как вопрос здоровья касается каждого человека на земле, то было бы даже удивительно, чтобы имеющие для этого все возможности люди, не занялись этим родом бизнеса. – Реконструктор даже удивлён, почему ему приходится объяснять то, что и так ясно.
– Попутный бизнес? – спросил Детектив.
– Я бы сказал, один из многих. Но мы не занимаемся производством. Мы всего лишь занимаемся точечными исследованиями. – Ответил Реконструктор.
– Ну а доктор Виннер тут причём? – двусмысленно спросил Детектив.
– Может быть. – Уклончиво ответил Реконструктор, и скорей всего, чтобы Детектив его не доставал больше, переключил своё внимание на вытащенный телефон, в который он и принялся названивать, и делать серьёзное лицо при разговоре с очередным абонентом.
– Ну, вроде всё. Все оповещены и нам осталось посмотреть на контракт и в случае удовлетворяющего стороны результата, подписать его. – Завершив разговоры по телефону, обратился к Детективу Реконструктор.
– Я, как понимаю, дело осталось за малым, то есть за мной. – Предположил Детектив.
– Выходит так. – Ответил Реконструктор.
– Выходит, что вас всё устраивает во мне? – спросил Детектив.
– Выходит. – Ответил Реконструктор.
– Хорошо. Только вот есть одна заминка. Я что-то не помню того момента, когда я выказал желание работать у вас. – Прищурившись, посмотрел на Реконструктора Детектив.
– Это потому, что мы мало обращаем внимание на свои поступки, которые, по моему мнению, значимее слов. – Пространно ответил Реконструктор.
– Что это значит? – спросил Детектив.
– Лучше ты ответь сам, что значит твой второй приход сюда, если ты не изъявлял желания. – Сказал Реконструктор и, поднявшись на ноги из-за столика, внимательно посмотрел на Детектива, ожидая от него принятия решения, и значит шагов. На что, в общем, много времени не потребовалось и Детектив, решив, что Реконструктор, как оказывается, более внимателен к его поступкам, чем он сам, приходит к выводу, что раз он подсознательно уже согласился, то почему бы не попробовать.
После чего он вслед за Реконструктором поднимается на ноги, и так уж и быть, улыбнувшись в ответ, следует за ним по новым коридорным разветвлениям, лестницам и закоулкам, и всё для того, чтобы попасть в пустое пространство одного из многих, самых обычных кабинетов, где проводятся небольшие по размерам совещания, самых близких друг к другу и начальнику сотрудников. Ну а раз все так близки и практически, кроме разве что одного начальствующего отщепенца, находятся на одной служебной «зам» лестнице, то здесь, как и в зале заседания стран членов ООН всё демократично обставлено. Так в середине кабинета установлен один большой стол на всех, где вокруг него установлены ничем не отличимые друг от друга стандартные стулья. Ну и кроме всего этого, на одной из стен висит большой телевизор, на который если что, все скучающие на совещании, а их большинство, могут пялиться и поправлять свои причёски.
Что же касается этого отщепенца – начальствующего лица, то он, конечно, захотел выделиться и дабы подчеркнуть своё более высокое положение, ссылаясь на то, что у него геморрой, взялся приносить на все заседания мягкую подушку. Но разве кого-то в этом зале для заседаний, где каждый через один адвокат или юрист, вот так просто, при наличии всего лишь косвенных подушечных доказательств проведёшь. Нет уж, не на тех напали и пока не будут предоставлены более существенные и лучше, прямые доказательства, то лишь тогда все согласятся с тем, что ношение подушки на заседание, не один лишь выпендрёшь, но и насущная необходимость. Вот только, как после всего того, запавшего в душу, столь незабываемого прямого обозрения, смотреть друг другу в глаза, тоже пока не ясно.
Ведь теперь, все перед собой постоянно видят, не лицо своего – «Подальше сядь, паскуда» – сослуживца, а то самое, что раньше видела одна подушка, а теперь, даже закрытыми глазами видят, всё видевшие юристы. Это своего рода наказание, как после просмотра видео в фильме «Звонок». Где посмотревший эту жестокую реальность, теперь каждую неделю, вначале первого рабочего дня слышит рвущий его душу на части звонок будильника, истошно озвучивающего ему, что до конца рабочей недели: «Осталось пять дней». Ну а там, на работе, тебя ждут все они, тоже видевшие(!), которых ты уже и видеть без отвращения не можешь, но ничего поделать нельзя, если здесь так хорошо платят. При этом посмотревший и сам уже не может спокойно сидеть на стуле, подспудно чувствуя, что у него там, возможно, что-то типа чужого вылазит. И не проходит семи дней, как уже всё видевшие(!), приходят на работу не с пустыми руками, а прихватив с собою небольшую подушку, на которой при их геморрое хорошо сидеть.