Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
— Не всегда же они были безумными, — упрямо пробормотал Аэньяр, но тоже повернулся к Кречету спиной и немного сердито засопел в подушку.
***
Подъезжая к зданию Большой канцелярии, Трой был на удивление спокоен. Он прекрасно понимал: подобное без внимания не оставили бы ни в коем случае.
Во-первых, пусть сейчас разводы и были делом более частым, чем в прежние времена — когда-то каждый рассматривался Советом Чести или Кругом Чистых, что о многом говорило — но, тем не менее, они все равно вызывали много пересудов. Нэх, как правило, были чутки к партнерам, и настолько сильное расхождение во взглядах после начала совместной жизни случалось редко. И обычные люди как-то переняли
Во-вторых, он был Солнечным, да еще и Конником. То есть, персоной достаточно известной, о делах которой говорили много кто много где. И подобное поведение добропорядочного отца семейства не могло остаться незамеченным, ни общественностью, ни деловыми партнерами.
В-третьих, Солнечные были Алмазным родом, а за такими присматривали отдельно, в Ташертисе — лично Совет Чести. И на заседании обязательно будет присутствовать кто-то из членов Совета.
Все вместе заставило его сделать этот ход первым: самому пригласить газетчиков и сделать заседание гласным, не заставляя их потом отлавливать героев истории втихую по углам — или наоборот, в открытую возле дверей после слушанья. Заодно он не удержался и от маленького представления. Наверное, кровь предков взыграла. Или еще что-то.
«Суад» Трой подогнал к зданию канцелярии еще накануне, оставив на видном месте. Это уже наверняка вызвало вопросы, зачем и почему. А сам явился не пешком — нет, Трой Конник приехал, как и подобало, на одном из лучших своих жеребцов. Спешился, накинул повод на стойку для роллеров и с невозмутимым видом проследовал в распахнутые двери, не обращая внимания на шепотки собравшихся.
Что-то нарастало в нем, копилось: вся злость, вся ярость и понимание ситуации, осознание, что столько лет им просто вертели, как хотели. Эти эмоции не выплескивались наружу, таились внутри. Пока. До поры до времени. Но сила уже клубилась вокруг, и газетчики-нэх придержали менее чувствительных коллег, понимая, что соваться к земляному в таком состоянии бесполезно, а то и опасно. Сметет и не заметит.
Изрядно подкормили эту готовую всплеснуть лаву письма от родных. С отцом Трой виделся лично, чувствовал молчаливое одобрение, его и матери. Чувствовал, что те действительно гордятся им, только теперь, когда пошел действительно своей дорогой, отбросив все мешающееся. Но письма от брата и сестер… Они не ругались на прежнюю слепоту и не злорадствовали, нет. Они несли лишь такую же теплую поддержку и обещания помочь, если понадобится.
Илора, конечно, не могла явиться на заседание, все-таки она была слишком заинтересована в деле. Но прислать выдержки из архивных документов, где разбирались похоже разводы — могла и сделала это. Подсказала, как не дать Нииране прибрать к рукам сына и лошадей, то драгоценное, что Трой не намеревался отдавать ни при каких обстоятельствах. Кайет просто сообщил, что если потребуется займ — он всегда готов ссудить нужную сумму, сколько сможет выделить. Лира ничем помочь не могла, она выбрала мужа и семью, предпочтя их иным делам, но её письмо, при всей внешней строгости воздушницы, было полно такой любви и заботы, что Трой не сразу смог прочитать до конца — горло перехватило.
Сейчас он был готов. Готов отстаивать свое мнение до конца, второй раз в жизни. Первый раз он выбрал коней — и выиграл. Сейчас же… сына и свое дело.
Ниирана всегда заявляла, что вложила в конезавод Троя немало своих сил. Он не собирался отказывать в признании ее заслуг. Как управленец, Ниирана была хороша, этого не отнять. Но отчего-то жесткие методы хозяйствования она оттачивала на своей семье, и терпеть это он был больше не намерен. А труды ее будут оплачены, даже если ему придется в самом деле занимать деньги у брата.
Что же касается сына — да, Трой был отвратительным отцом. Он потерял доверие Аэньяра — иначе не объяснить снятый амулет-лошадку. Но матери Яр и вовсе никогда не доверял. Сейчас, по прошествии времени, трезво обдумав все и оценив поступки, свои, Ниираны и сына, Трой понимал: как бы ни тянулся Яр к матери в раннем детстве, самое позднее к семи годам это сошло на нет. Что-то его маленький мудрец понял и решил, руководствуясь той интуицией, что была присуща ему, как и его знаменитому предку. И оставалось только надеяться, что Трой сумеет вернуть те доверительные отношения, которые были меж ним и сыном раньше. До того, как он позволил Нииране наплевать на желание Яра увидеть Эфар и познакомиться с тамошними родичами. До того, как позволил себе поверить, что сын просто сбежал в лес, чтобы перезлиться.
В канцелярии уже ждали только его. Ниирана прибыла заранее, наверняка успев пообщаться с газетчиками — Трой представлял, сколько она им наговорила. Или наоборот, окатила ледяным презрением? Сейчас ему было не важно. С момента возвращения из Ткеша, с того самого дня, перевернувшего все с головы на ноги, они не общались. После грандиозного скандала Ниирана демонстративно уехала, сняв комнату в гостинице, и даже не показывалась на глаза. Думала, что супруг одумается и побежит мириться? Возможно, раньше это сработало бы. Но не теперь.
Народу в зале собралось прилично. Едва взглянув на Ниирану, Трой кивнул знакомому нэх из Совета, Шарлу Опалу, чуть прикрывшему глаза в ответ, вежливо поздоровался с судьей и прибывшим из Архива Родов служащим. Сидевший в стороне секретарь устроился поудобней, переложив заправленное автоматическое перо поближе.
Ниирана, расположившись на жестком стуле с присущим ей изяществом, казалась яркой певчей птицей, случайно залетевшей в этот строгий зал. Трой в который раз за последнее время удивился тому, насколько она изменилась с момента их знакомства. В Ташертис приехала девушка… Таких молодежь называла «початками» — воспитанные в семьях с очень строгими, консервативными нравами, они заворачивались в многослойные одеяния, туго закручивали или заплетали волосы, не использовали никаких женских ухищрений, чтобы казаться красивее, чем есть. Ныне от этого «початка» осталась разве что любовь к строгим прическам — Ниирана предпочитала не распускать волосы. В остальном же изменилось все: она научилась подводить глаза, оттеняя их, подкрашивать губы, носить дорогие костюмы, подчеркивающие женственные формы. Но сейчас ее красота не трогала, наоборот, казалась яркой расцветкой хищной «мухоловки».
Судья говорил что-то для протокола, Трой пропустил это мимо ушей, чувствуя, как опять поднимает голову злость. Одно присутствие Ниираны давило, воздух казался сырым и влажным. Или это только ему мерещилось? Из задумчивости выдернули слова судьи:
— Нэх Трой Солнечный Конник, вы подтверждаете указанное здесь желание расторгнуть брак?
Формальность, просто последний шанс что-то изменить. Все бумаги с основаниями для расторжения брака лежали перед судьей, и они были сочтены весомыми, иначе бы этого заседания просто не было.
— Подтверждаю.
Хвала Стихиям, голос не дрогнул, прозвучало ровно и почти безразлично. Злость внезапно утихла после того, как случайно поймал откровенно взбешенный взгляд уже практически бывшей жены. Злись-злись, все равно ничего не изменить.
— Нэх Ниирана Солнечная, вы согласны с желанием вашего супруга расторгнуть брак?
Трой почти ждал, что она откажется. Но Ниирана процедила сквозь зубы:
— Согласна. С несколькими условиями.
— Озвучьте их, — кивнул судья.