Делец включается в игру
Шрифт:
Или мне уже двадцать?.. И я спьяну полоснул стеклом по губе, когда уже через силу высасывал на спор десятую бутылку жигулевского из ствола, перед этим неловко отбив у ней горлышко?..
Но тогда почему я лежу на холодной земле и кто-то теребит меня за рукав?.. Я заснул, добредая домой от друзей в сугробе и теперь меня повезут в трезвяк?.. Есть ли деньги, чтобы откупиться?.. Дадут ли позвонить знакомым по телефону?..
Господи, как болит голова!..
Стараясь не делать резких движений головой, я оперся на руки и, неловко перевернувшись, уселся на полу.
Наконец-то
Пару раз фыркнув, словно купающаяся возле берега собака, которую неожиданно накрыло волной от проезжающегося вдалеке катера, я выплюнул изо рта какие-то шерстяные лоскутки, перемешанные с опилочками (на вкус – сосна) и произвел первоначальное сканирование ситуации.
При этом я не вертел шеей, а слегка поворачивался всем корпусом, потому что голова при малейшем же движении швыряла по всему организму огненные сгустки боли – казалось, будто мозги трутся о черепную коробку, которая ни с того ни с сего обросла изнутри наждаком. Более того, каждый бум-бум ударника отдавался в моей поврежденной тыкве пронзительным эхом, от которого хотелось зарыдать.
Надо мной наклонились двое – парень с красной повязкой на рукаве и какой-то тип, судя по остроносому рылу – из дискотечной администрации.
Я, очевидно, представлял из себя довольно любопытную картину – плотного сложения хорошо одетый мэн, сидящий на полу вонючей кладовки.
На морде у меня налипли опилочки-лоскуточки, брюки были частью в краске, частью в каком-то хозяйственном говне; из нагрудного кармана торчали мелкие долларовые купюры, сам пиджак был порван в нескольких местах, брюки разошлись по шву, так что пах вентилировался. С башки на лицо стекала кровь, а в правой руке был зажат кружевной лифчик – мой единственный трофей.
В двери уже заглядывали любопытные, так что я вынужден был пресечь появление посторонних.
– Вон! – рявкнул я в сторону двери, тотчас же вскакивая на ноги и приказным тоном обращаясь к обнаружившим меня людям. – Никого не впускать!
Эти двое просекли, что раз человек так себя ведет, то у него для этого есть кой-какие основания, и блокировали дверь своими телами.
Я проворно спрятал лифчик в карман и заявил:
– Тут у вас черт-те что творится! Охрана, называется!
– Сейчас… сейчас мы скорую… милицию… – бормотал администратор.
– Один здесь, один со мной на двор, – скомандовал я. – К черту скорую, и тем более милицию.
Ошеломленный таким напором администратор под руку отвел меня на задний двор, где некоторое время назад и разыгралась трагедия.
Здесь меня поджидал очень неприятный сюрприз – наверняка еще не остывший труп Сони Швыдковой исчез в неизвестном направлении.
Хотя, почему же в неизвестном? Я прошелся возле мусорных баков и, восстановив в уме здешний пейзаж получасовой давности, установил, что одного не хватает.
– Прощу прощения, – сунулся ко мне администратор, – такой инцидент… Мы обязаны как-то зафиксировать…
– Черта с два! – я так на него посмотрел, что остроносый тотчас же смешался.
Я показал ему свою визитку, сунул ему в руки смятую долларовую мелочь и настоятельным тоном потребовал:
– Никакого шума. Никакой информации. Никаких газет. Дело государственное. Вам ясно?
Тот послушно кивнул.
Когда мы вернулись, оказалось, что насмерть перепуганный дружинник все же вызвал «скорую», которая, действительно, приехала очень быстро. Хотя, не исключено, что она просто дежурила возле Ледового дворца, дожидаясь окончания дискотеки – в последнее время местные власти обязывали организаторов подобных мероприятий обеспечивать (и оплачивать) не только охрану, но и «карету».
Суетившийся около меня распорядитель дискотеки нагнулся и проговорил:
– Так вы будете писать заявление?
– Нет! – рявкнул я на него так, что у самого в башке забили свинцовые колокола. – Я не буду писать заявление. Оказывайте мне первую помощь и дело с концом.
Меня погрузили в «скорую» и через десять минут мне уже бинтовали голову в окрашенном белой краской кабинете травмпункта.
– Я выписываю вам больничный на четыре дня, – заявил доктор, – потом придете снимать швы. До этого времени вам необходимо соблюдать полный покой, иначе возможны осложнения.
– Домой отвезите, – устало попросил я, сминая больничный на глазах у врача и забрасывая его в урну с кровавыми харкотинами.
– А здесь вам не такси, – улыбнулся врач. – Здесь оказание первой помощи. Думаете, вы один у нас такой за выходные?
– Ну так вызовите мне скорую, или отнесите на руках, – предложил я. – Оплачу как за такси плюс двести процентов.
Врач не понес, но быстренько договорился с шофером из соседнего корпуса и через пятнадцать минут я уже валялся у себя на диване, мрачно глядя в зеркало.
Телефон, между тем, звонил, не прерываясь. Судьба мне слегка подгадила: я был замечен не кем иным, как Максом Треневым, главой транспортного подразделения фирмы, который направлялся с верной супругой за город для столь же неизбежных, сколь и ненавистных для него садово-огородных работ. Не совсем понятно, зачем при такой зарплате копаться в земле, очевидно, у его жены это сидело в генах. А не подчиниться ей Максим мог только в одном случае – если это затрагивало дела фирмы.
Это был как раз такой случай – увидев шефа, выводимого из травмпункта и усаживающегося в попутную машину, Максим немедленно бросил раздосадованную жену и связался по мобильнику с вице-президентом «Ледокола» Аркадием Гессеном.
Короче, через пять минут моя команда в полном составе встала на уши и была готова по первому же зову активизировать все наличные и финансовые силы, чтобы наказать неведомого обидчика – само собой, наша служба безопасности уже побывала в травмпункте и выяснила, откуда я был туда доставлен. Я кратко переговорил со всеми, разумеется, умолчав о подлинной цели моего визита в Ледовый дворец.
Служба безопасности доложила о готовности номер один; Гессен аж два раза звонил; Шерстобитов из водочного подразделения растерянным голосом предложил утешить чем-нибудь элитным из новых поступлений; продуктовая база прислала гору фруктов – витаминчики для пострадавшего; откликнулись также овощебаза, рекламный отдел и, само собой, главный по юридическим услугам.