Деликатная проблема
Шрифт:
Она дожидается, когда расстояние между нами и остальной группой увеличится, а затем тянется ко мне и шепчет в ухо:
— Готова биться об заклад, что между ними ничего нет.
— С чего ты это взяла?
— Интуиция.
Я, несколько воспрянувшая после ее первой фразы, вновь сникла. Майкина интуиция — абсолютно не та вещь, на которую можно положиться. Поэтому в сухом остатке мы имеем мужчину, который мне безумно нравится, и красивую женщину, которая работает вместе с ним, называет его Алексом и в данный момент даже шагает, слегка задевая его рукав своим. Так… интимно.
Глава 24
У меня пропадает весь настрой. Я даже начинаю допускать мысль и вовсе незаметно уйти — все равно моего отсутствия в такой кутерьме никто не заметит. Но в этот момент Иволга находит меня глазами — и улыбается. Я колеблюсь.
— Если ты сейчас уйдешь, — серьезно говорит мне Майка, — считай, что между вами все закончится, не успев начаться. Дай вам шанс.
Наверное, она права. Я выпрямляюсь и вливаюсь в компанию.
— Итак, в данный момент, — вещает Петр, — мы движемся вверх по дороге. В сторону вон того зеленого здания. Вот мы проходим мимо красного здания — обратите внимание, какие замечательные сосульки свешиваются с его крыши, прямо настоящие мечи, — а потом мы пройдем белое здание с бежевыми полосками.
— Как увлекательно, — сдерживает смех Анастасия, — но сдается мне, что помимо цветных фасадов, у этих зданий есть названия и история.
— Вы абсолютно правы! Как же все-таки приятно общаться с умными женщинами! У всех этих зданий, помимо цветных фасадов, есть названия и история.
— Но вам они неведомы, верно?
— Помилуйте, ведь я такой же приезжий, как и вы!
Всеобщий смех.
— Хоть кто-то местный здесь есть?
— Нет, одни понаехавшие.
— Это здание администрации, — поясняет Алька, — а прямо напротив «СевНефть», градообразующее предприятие. Все, что есть в городе цивильного: детские площадки, парки, развлекательные центры, кинотеатр, — все это возникло благодаря им.
— Они так активно развивали город?
— Им всегда нужны хорошие специалисты, а кто приедет в медвежий угол, в котором ни одного кафе нет? Они же, кстати, и поддерживали первое время местных предпринимателей, которые привносили в город новинки. А вот это вот первая городская пиццерия. Ее появление вызвало фурор. Когда ее только заложили, детвора тут каждый день кружилась, — Алька коротко хохочет, — и я в том числе.
— Серьезно?
— Да, я тут выросла, хотя родилась не здесь. В общем, мы тут все ждали, когда же она откроется. А когда она, наконец, открылась, тут яблоку негде упасть было. Это же пицца, ааа! Больше ее нигде не продавали. Мы все карманные деньги тут спускали. Помню, мама все ругалась, что мы с братьями после школы сразу сюда бежали: а здесь тогда пиццы еще кусками продавались, — а потом дома ничего не ели.
— Света в окнах не видно, — замечает Алиханов.
— Она уже закрылась лет десять назад, не выдержала конкуренции с новыми франшизами. Здесь же после нее столько всего понаоткрывали: и кофейни, и кафе-мороженое, и фастфудные. А здесь работала единственная в городе парикмахерская. Там тетя Слава нас стригла, причем всех одинаково, и мальчиков, и девочек, поэтому я не любила к ней ходить, всегда ревела. Тогда мама начала стричь меня сама, и у нее намного лучше получалось, чем у тети Славы, хотя она никогда этому специально не училась. Здание суда… Полиции… Гостиница… Вот здесь вот бассейн, он, кстати, до сих пор работает. Гардеробщица здесь ух, зверь была, вечно тряпкой нас гоняла. Вон там раньше школа стояла, я в ней училась. Потом построили новую, большую, а нашу старую деревянную снесли.
— А здесь, — перехватывает ее рассказ Женька, — самые вкусные в городе стейки, — она хлопает длинными ресницами в сторону Алиханова. И настолько этот переход от детских воспоминаний к жареному мясу резкий и неуместный, что я невольно морщусь. Алиханов же лишь улыбается. Он сегодня вообще немногословный. — А еще там очень уютно и красиво.
— А знаете, где еще уютно и красиво? — Альке тоже палец в рот не клади. — В Центральном Парке.
— Что за парк?
— Там раньше сквер был, большой такой и не в тему, потому что прямо центре Городка почти что лес рос. А полтора года назад администрация вдруг решила его облагородить. Туда столько миллионов вбухали, мама не горюй. Но зато такой парк стал — закачаешься! Теперь даже из соседних городов с детьми приезжают, чтобы погулять. Мы до него уже пошли дошли, осталось свернуть за угол и перейти дорогу.
Я улыбаюсь, заранее предвкушая реакцию тех, кто увидит парк впервые. Он и в самом деле впечатляет: потрясающих размеров участок, густо усеянный высокими, крепкими, здоровыми елями и соснами, между которыми вьются дорожки с булыжными и асфальтовыми покрытиями, прячутся многочисленные беседки, парные и одиночные качели, спортивные и детские площадки, скульптуры и арт-объекты, двухэтажные деревянные конструкции, с которых можно обозреть немалую часть парка. Половину участка занимает искусственный водоем. Летом и ранней осенью в нем плавают утки, а зимой его заливают в каток. Сверху проходят деревянные мостки, охватывающие водоем по периметру. По вечерам на мостках загорается освещение, и на воду ложатся тысячи бликов, создавая праздничную атмосферу. У одного из входов расположен фудтрак, где всегда можно купить уличной еды, а потом удобно устроиться в одном из двух примыкающих к фудтраку полностью прозрачных куполов, снабженными каждый тремя столиками, стульями и тепловыми пушками. Стоит ли говорить, что именно парк стал тем местом, куда мы решили привести гостей города?..
— Вот мы и пришли, — удовлетворенно говорит Алька. — Вот он, через дорогу.
Лица присутствующих вытягиваются, брови поднимаются вверх. Испытываю такой прилив гордости, будто обустраивала парк самолично.
Сейчас, на фоне темного, черного неба, парк сверкает как огромная новогодняя елка. На его украшение ушло, наверное, не менее тысячи гирлянд. Гирлянды везде: на куполах, деревьях, арках, скамейках, поручнях перил. Нет их только на самих деревьях внутри парка, но и без того ощущение такое, будто смотришь на сверкающие на солнце бриллианты.
Тут и там ходят мамы с колясками, носятся с ледянками дети, на коньках неуклюже спускаются к катку подростки, степенно вышагивают взрослые. Ощущение, будто здесь собрались все жители Городка — и менее чем через минуту мы вливаемся в их число.
— Ничего себе! — присвистывает Петр. — Слушайте, я здесь уже больше года живу, но парк этот вижу впервые.
— Согласитесь, — возбужденно радуется Майка, — он потрясающий!
И Петр соглашается. Редкое единогласие.
Между тем наша компания разбивается: змейки выбирают живописные места, чтобы сделать селфи, Петр изучает карту парка, Алька, взглянув на экран своего телефона, внезапно исчезает, Марина, потоптавшись на месте, отходит в сторону, ожидая, пока все вновь соберутся. Майка же, подмигнув мне, вдруг устремляется вперед, подхватывает под руку Анастасию и тянет ее к катку. Иволга, помедлив, идет ко мне.
Мое сердце радостно трепещет. Еще пара шагов, и он уже…
— У тебя шарф сбился.
Прямо передо мной возникает Алиханов. Я еще не успеваю за внезапной расстановкой ожидание — реальность, поэтому он беспрепятственно протягивает руку и поправляет на мне вязаную ткань.
Глава 25
— Это палантин, — от неожиданности поправляю я и выглядываю из-за его плеча.
Твою же мать, Петр уже перехватил Иволгу и рассказывал ему что-то, эмоционально размахивая руками.