Деликатная проблема
Шрифт:
Я смериваю змеек напоследок своим фирменным взглядом — их будто Медуза Горгона к месту пришпилила, ей-богу — и выхожу, издевательски аккуратно закрыв за собой дверь. Мне несвойственно ставить кого-то на место, если это напрямую не касается моей сферы работы, и уж тем более несвойственно кого-то шантажировать, но сейчас я вышла из себя. Я прекрасно знаю, что каждый второй сотрудник предприятия нарушает какие-то правила и нормы, намеренно или нет, сталкиваюсь с этим постоянно и порой, чего уж там, грешу этим сама — но до сегодняшнего дня меня это абсолютно не волновало. Что изменилось сегодня? Последствия. Кто знает, бушевал бы так Петр, если бы Женька придержала свой длинный язык? Ведь он мог и не разойтись так сильно, алчность могла бы не затмить его разум — и он сумел бы сдержаться, проходя мимо меня, и тогда Тимуру не пришлось бы размахивать кулаками. Вздыхаю. Слишком много «бы». Если бы не проболталась, если бы сдержался, если бы не старался задеть побольнее… Да и Тимур хорош, если честно — ну какой юрист лезет в драку? Для чего, спрашивается, он вообще учил законодательство? Вместо того, чтобы бросаться федеральными законами, полез чесать кулаки.
Глава 61
Поэтому я его пилю. Пилю, пока мы ждем газельку на парковке, пилю, пока мы едем, пилю, пока идем по дорожке к дому Иволги, пилю, когда заходим в дом. Он стоически молчит, как большой, исполненный достоинства пес, на которого лает маленькая собачонка. Этот его горделивый вид заводит меня еще больше, и я, уже выдохшаяся было к моменту возвращения, принимаюсь за него с удвоенной силой — и пристыженно замолкаю только тогда, когда Иволга бросает на меня удивленный взгляд.
— Давно вернулся? — интересуюсь просто ради того, чтобы как-то сгладить впечатление.
— Буквально перед вами. Сейчас будем ужинать, планирую приготовить свое фирменное блюдо — спагетти.
— С мясом? — въедливо уточняет Тимур.
— С фаршем, — неожиданно миролюбиво отвечает хозяин.
Тимур удовлетворенно кивает.
Вот оно как: любовь к мясу смягчает мужчин. Может, мне швырнуть в Романова куском стейка? Боже мой, я уже начала сходить с ума.
Ведь стейк — слишком дорого. А вот куриные ножки…
Так, отставить! Мне срочно нужен душ, встать под напор прохладной воды и позволить ему унести все сумасшествие, что творится сейчас в моей голове.
Полчаса спустя мы дружно уплетает самые восхитительные спагетти в моей жизни: нежные, сочные, с кусочками помидоров и аппетитно поджаренным фаршем, завернутые в нежнейшее сырное одеялко… Ммм…
— Кстати, — вспоминает Иволга, — к нам сегодня в приемный покой поступил пациент с переломом костей носа, был с вашего предприятия. Вы, случайно, не знакомы? Некий Петр Смальцев.
Я бросаю на Тимура уничижительный взгляд. Тот вновь принимает неприступный вид.
— Случайно знакомы. Более того, даже знаем, благодаря кому возникла эта травма, правда, господин юрист? Не покажете ваши руки?
Естественно, Алиханов не спешит показывать перебинтованные руки — но Иволга понимает сам.
— В чем причина конфликта?
Я перевожу на него удивленный взгляд: никогда еще до этого я не слышала у него такого тона, жесткого и требовательного, да и такого ледяного выражения лица я тоже не припомню. Смотрю на Алиханова, однако и тот, вместо того, чтобы сказать правду, внезапно идет на конфликт:
— Не твое дело.
На кухне ощутимо пахнет грозой. Я обеспокоенно изучаю обоих мужчин, но на меня больше никто не обращает внимания: оба смотрят друг на друга так, будто хотят промять другого взглядом. Решаю вмешаться, пока не стало слишком поздно.
— Это из-за меня, — говорю я Иволге, — Петр… позволил себе сделать в мой адрес крайне… неприятное пожелание. Тимур не сдержался.
Иволга ничего не отвечает, но я физически ощущаю, как градус напряжения становится ниже. Едва слышно выдыхаю — кажется, пронесло.
После ужина, закончившегося уже не такой легкой ноте, на которой он начинался, я перехватываю посуду и убираю со стола. Иволга пытается мне помешать, и я мягко отказываюсь от его помощи:
— Ты приютил меня в трудное время, хотя не был обязан это делать. Помыть за нами посуду — это меньшее, чем я могу тебе отплатить.
— Это пожелание, — медленно произносит Иволга, опираясь о холодильник и засунув руки в карманы, — было настолько оскорбительное, что он, — кивок в сторону гостиной, — не сдержался?
Я пытаюсь припомнить точную формулировку:
— Кажется, что-то наподобие «пусть Романов преуспеет насчет тебя» или «пусть скорее до тебя доберется» — не помню точно.
Я извиняюще улыбаюсь, — приютил ты нас на свою голову, да? — но глаза Иволги шокированно расширяются, и он в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние:
— Он. Так. Сказал?!
— Ну, не прямо так, но общий смысл приблизительно такой… Все в порядке?
Однако Иволга не выглядит так, как будто у него все в порядке: он запускает обе руки в волосы и стоит ко мне вполоборота, уставившись куда-то в пространство — как человек, который только что услышал какую-то волнительную новость.
— Алекс?
Мой голос звучит тихо и неуверенно — я очень редко обращалась к нему по имени раньше, — но он слышит и поворачивается ко мне. Лицо его мгновенно смягчается — и я вижу его новую ипостась.
— Мне жаль, — произносит он, — что меня не было рядом в тот момент.
У меня даже дыхание перехватывает: столько в его голосе теплоты и сожаления, что я стою, очарованная и не в силах тронуться с места. Он стоит так близко, что я могу видеть мельчайшие медовые крапинки в его глазах. Они завораживают, затягивают, я словно падаю в мягкий звездный омут и теряю способность рассуждать. Вот сейчас он наклонит голову, всего на несколько сантиметров, и наши губы…
Глава 62
— Ох, простите!
Я отскакиваю от Иволги едва ли не на другой конец кухни. У входа стоит Анастасия и выглядит так, будто готова провалиться сквозь землю. Но не это меня смущает — за ее спиной я вижу мрачного Тимура. Он тоже едва не стал свидетелем несостоявшегося поцелуя, и меня накрывает чувством огромной вины. Я не успеваю ничего сказать, он разворачивается и уходит в сторону гостиной. Мне вдруг становится безумно страшно, что вот сейчас он соберет свои вещи и уйдет. Мчусь за ним: