Дело Кристофера
Шрифт:
— Так, дайте мне прейскурант цветов, а ее переоденьте.
И пока меня переодевают в платье, о котором я еще с детства мечтаю, Селия пытается найти золотую середину между моими капризами и своими высокими требованиями. А когда я предстаю перед ее глазами снова, она вздыхает:
— Что ж… не так ужасно, как я ожидала. Я надеюсь хотя бы на настоящие бриллианты ты согласишься? Или тебе и вместо них стекляшки подавай?
После выборов платья, очередь за букетами и лентами для украшения фамильного особняка Циммерманов. Лилии и фрезии, жемчужные ленты. Тысячи вариантов декораций. Разумеется, для Селии это все понятно и привычно, а
В общем, это я рассказываю, чтобы вы поняли, насколько масштабную кампанию развернула в отношении свадьбы Селия Штофф. У меня нет ни минутки отдыха. Мне хочется запереться в офисе Бабочек, как в крепости, потому что, как бы то ни было, там на страже огнедышащий дракон, коего побаивается даже сестрица Ашера. Кстати, Картер был неправ. У Селии в заднице не пропеллер, а как минимум вертолетная лопасть!
Кстати, совсем забыла сказать: не знаю, как меня на это ухитрились уговорить, но я иду приглашать Шона на нашу с Ашером помолвку. Стою перед дверью в его кабинет и чувствую себя законченной идиоткой. Если бы я не знала, что уже засветилась на всех камерах коридора, то точно бы сбежала. А так приходится одернуть полы жакета и манерно (Селия бы оценила) постучаться. Ответа нет, но я все равно захожу внутрь.
Шон сидит за столом и смотрит в экран компьютера, даже не обращает на меня внимания. В последнее время мы вообще мало общались. Потому что у меня ни минутки покоя. Кашляю. Ноль эмоций.
— Картер?
— Ну? — спрашивает он раздраженно и откидывается на спинку стула так, что тот откатывается назад.
— Ты придешь на нашу с Ашером помолвку?
В его глазах на мгновение вспыхивает разочарование, если не презрение. Я жду отповеди или сообщения, что он не идиот, чтобы заниматься подобными глупостями, но нет.
— Естественно, — говорит он и снова с энтузиазмом утыкается в ноутбук. Но у меня-то не все.
Подхожу ближе. — Что-то еще, Джоанна? — он словно наотмашь хлещет меня моим же именем. Я пытаюсь почувствовать сожаление, уверить себя, что наша попытка воссоединения была неправильной, но это ложь. Все было легко и просто, словно так и нужно…
— Мне нужно утвердить план рассадки гостей на свадьбу.
— А, то есть меня уже и на свадьбу пригласили? — хмыкает он.
— Предварительный. Селия настаивает.
— А, ну раз Селия, то возражать не положено, — морщится Картер. — Где сидит Эмилио Юнт? Меня посадите рядом с ним. Кстати, я буду один, если это никого не смутит. — Нет, это-то прекрасно, смущает другое…
— Эм… Эмилио Юнт? — Боже! Его что, действительно позовут?
— Я понимаю, что могу быть приглашенным гостем как со стороны давнего приятеля, так и со стороны давней любовницы, но компания Ашера мне ближе, тем более теперь, когда Селия полностью нейтрализована тобой.
— Хватит язвить. Я даже не уверена, что Эмилио Юнт приглашен…
— А я тебе говорю, что Ашер никогда не откажется от своего покровителя. Даже Селии не удалось его уломать, а тебе и подавно.
— Ты считаешь, что Селия для Ашера имеет большее значение, нежели я?! — Это так оскорбленно по-детски звучит, что хочется хлопнуть себя по лбу, а Шон с явно с трудом сдерживает злую усмешку.
— Когда ты собираешься вывезти вещи из моего дома?
— Ох черт, совсем забыла о них… Времени совсем нет…
— Если очень тяжело, я могу послать их с курьером сам. Ашеру, например. Ты же, вроде, с ним собираешься жить. Могу даже под свадебный подарок замаскировать…
— Картер, хватит, я знаю, что ты против этого брака…
— Удивительно! И с чего бы это? — закатывает он глаза.
— Мне хорошо с Ашером! — восклицаю я.
— Да что ты? — копирует он мои интонации.
— Ты можешь за меня порадоваться?
— Порадоваться тому, что ты решила покончить жизнь самоубийством? Ты уверяешь и себя, и меня, что тебе хорошо с каждым, от которого ты планируешь залететь. Только заканчивается это больницей и передачей полномочий мямле Клеггу. Уже проходили. Но я знаю и кое-что другое: со мной тебе было тоже вовсе не плохо.
— Мое право выбирать как жить! — кричу я в ответ так громко, что сама ужасаюсь. Что случилось? Отчего я так разнервничалась? Не потому ли, что он прав? Какого черта я пришла сюда, чтобы с ним поговорить? Пригласила, называется, на помолвку.
— Так, дьявол, выбери! Ты никогда не задумывалась, почему я тебе помог на Сицилии? — резко меняет он тему.
— Как всегда! Тебе было это удобно.
— Неправильный ответ. Я помог тебе, потому что тогда ты действительно сделала свой выбор, ты решила бороться до конца, несмотря ни на что. Это было тебе нужно настолько, что ты бы скорее уничтожила и всех вокруг, чем сдалась. И я сделал все, чтобы твое решение было не напрасным! — Я вздрагиваю. Неужели он именно так рассматривает случившееся? — А сейчас ты словно взбесившийся компас, не знаешь куда показывать. Сама не понимаешь, чего хочешь. Никаких ориентиров. Давай же, сделай свой выбор так же уверенно, как о нем кричишь, чтобы и я знал, что мне делать дальше.
Какой выбор? Я его сделала той ночью, когда Ашер сделал мне предложение. Наверное, я всегда буду желать Шона, чуточку мечтать о нем. У нас слишком много прошлого, чтобы вычеркнуть, чтобы забыть. Он научил меня мечтать, он научил меня идти напролом, он научил меня не сдаваться. И это навсегда останется со мной, а потому раз я сделала свой выбор, я мнение не поменяю. У нас ничего не получится, потому что я буду хотеть большего, нежели он.
— Привези мне ключи от дома. Я вывезу вещи в четверг, пока ты будешь на семинаре. Потом верну.
Я отворачиваюсь и иду к выходу. Ну, собственно, я получила ответы на все свои вопросы, и даже больше!
— Трусливая дура, — доносится мне вслед. Говорю же, информации перебор. Но ведь, блин, ужасно обидно!
В четверг я стою в домике Шона. Одна. А сердце обливается кровью. Передо мной открытый чемодан. И так хочется рыдать, но нельзя, потому что, скорее всего, Картер где-нибудь поставил камеру, лишив меня возможности оплакать собственный отказ от мужчины, которого все еще люблю. Разумеется, я уже щедро закусила сие событие мороженым дома, но здесь… здесь кажется, что лет, разделивших нас, не было и тяжело вдвойне. Мерещится, что вот сейчас влетит в дверь Франсин, и я буду выпихивать ее из спальни, тем самым не давая ей залезть на кровать. Или выйду в гостиную и обнаружу там Шона с выпивкой и ноутбуком на журнальном столике. А если он позволит, я сяду к нему на колени и буду целовать, целовать, целовать, пока мы оба не сойдем с ума.