Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда

Флемминг Росе

Вечером 26 ноября они прибыли из города Карачи, расположенного на северном побережье Персидского залива, а перестрелка с индийскими спецслужбами прекратилась только утром 29 ноября. В ходе операции террористы захватили рыболовное судно, убили четырех членов экипажа и вынудили капитана доставить их в Мумбай. Когда показался город, они убили капитана и оставшееся расстояние преодолели на резиновых лодках. Они атаковали главный вокзал, расположенный у побережья, больницу, популярный ресторан и бар “Леопольд Кафе”, отели “Тадж Махал” и “Оберой Трайдент”, а также центр еврейской культуры. Все террористы, за исключением одного, были убиты. Выживший впоследствии признался, что за терактом стояла организация “Лашкар-и-Тайба”.

Начиная с лета 2006 года Хедли два года вел тщательную разведку в Мумбай в интересах “Лашкар-и-Тайба”. Многомесячное пребывание в городе без привлечения

внимания властей стало возможным благодаря его американскому имени и открытию в Мумбай отделения фирмы его сообщника Тахаввура Раны “Ферст Уорлд Иммигрейшн Сервис”. За отведенное ему время Хедли пять раз посещал Мумбай. Затем он возвращался в Пакистан, чтобы передать “Лашкар-и-Тайба” сделанные записи о целях нападения. Хедли наведался в “Тадж Махал”, где попытался достать список проводимых в нем конференций, сфотографировал конференц-зал и актовый зал на третьем этаже, а также изучил все входы и выходы из здания. Он также обошел все закоулки в гавани с GPS-навигатором, что позволило ему узнать самые удобные места для высадки на берег во время предстоящего нападения и передать исполнителям точные указания. За два года Хедли настолько скрупулезно изучил местность для предстоящего теракта, что его никак нельзя считать любителем. Он действовал как хладнокровный и профессиональный террорист.

Завершив приготовления к нападению на Мумбай, Хедли обратил свое внимание к “Юлландс-Постен”. Методы были те же, что и в Индии. Он шпионил за газетой под прикрытием фирмы своего друга Тахаввура Раны, которая якобы направила его в Данию. Хедли делал видеозаписи и собирал сведения, отправляя их тем, кто должен был совершить теракт. Его интересовало все: места, где могли бы остановиться террористы, кафе, маршруты, расстояния между объектами, чтобы незнакомые с Копенгагеном люди знали, как выглядят здания, и смогли ориентироваться без карты. Покинув Данию, Хедли отправился к своим “работодателям” в Пакистан, где на основе собранной информации были спланированы последующие действия. Весной 2009 года, по словам Хедли, лидеры “Лашкар-и-Тайба” постепенно утратили интерес к датской операции, которую было решено отложить. Вместо нее предполагалось осуществить новые теракты в Индии, однако Хедли был одержим идеей осуществить акцию именно против “Юлландс-Постен”. Поэтому он продолжил подготовку к ней вместе со своим старым знакомым по военной школе в Пенджабе отставным майором пакистанской армии Абдуром Рехманом Хашимом Сюйедом, связанным с “Лашкар-и-Тайба”, и Ильясом Кашмири, который в 2005 году объединился с АльКаидой. Для исламских боевиков и террористов Пакистана и Афганистана последний был легендой.

По словам источника, близкого к американским органам власти в Чикаго, которые цитировала газета “Политикен”, Хедли арестовали, когда подготовка к нападению на “Юлландс-Постен” вошла в завершающую фазу. Через день после того, как ФБР и ПСР раскрыли планы террористов, я получил электронное письмо от главного редактора немецкой газеты “Вельт” с просьбой написать комментарий под заголовком “War es das wert?” (Стоило ли оно того?). “Сожалею ли я, что “Юлландс-Постен” опубликовала “карикатуры на пророка Мухаммеда”? — начал я. — Признаюсь, говорить о ставках в этой игре не совсем корректно. Точно так же можно спросить жертву насилия, сожалеет ли она, что вечером в пятницу надела короткую юбку и в ней пошла на дискотеку. В Дании откровенная одежда не воспринимается как приглашение к изнасилованию. Соответственно публикация рисунков, высмеивающих тех, кто во имя религии взрывает самолеты, поезда и города, не является призывом к насилию и террору. Религиозная сатира— законное и совершенно нормальное явление. В какую же мы, европейцы, превратились цивилизацию, если у нас иссякло чувство юмора и мы не можем посмеяться над террористами?”

Прошло уже больше четырех лет с момента публикации рисунков[13], однако они по-прежнему вызывают споры как внутри самой Дании, так и на международном уровне, став значительной частью моей жизни. Есть несколько причин, по которым “дело о рисунках” долго не уходило из общественной жизни. С одной стороны, появлялись новые угрозы, планировались убийства как месть за рисунки и происходили покушения. С другой — повсюду в мире возникали новые карикатурные скандалы. Многие из них вошли в повестку дня Совета ООН по правам человека, где исламские страны и их союзники пытаются с помощью новых фактов добиться внесения изменений в конвенции о политических и гражданских правах и против расизма. Они требуют приравнять оскорбление чести и достоинства религии к оскорблению чести

и достоинства личности. Они настаивают на том, чтобы члены ООН осуждали критику религии так же, как и расизм, в связи с чем “карикатуры на пророка Мухаммеда” можно было бы запретить как проявление ненависти к другим нациям.

Стало очевидным, что возникшие в результате публикации “карикатур” вопросы, корни которых уходили в общественные отношения внутри самой Дании, приобре13 “Карикатуры” были опубликованы в газете “Юлландс-Постен” в 2005 году, книга Флемминга Росе вышла в Дании в 2010 году, — Примеч. ред.

ли глобальный масштаб, и людям, проживающим на огромном пространстве от Копенгагена до Карачи, пришлось определять свою позицию исходя из собственного опыта и условий в каждой конкретной стране. Дискуссия о фундаментальном конфликте между свободой слова и самоцензурой вкупе с более внимательным отношением к религиозным чувствам имела прямое отношение к глобализованному миру с постоянно растущим религиозным, культурным и этническим многообразием. Обсуждение затронуло всех, будь то атеисты в Иране, копты в Египте или мусульмане в Великобритании, критики системы от Ближнего Востока до Китая или правительства от Польши до Пакистана. Карикатурный скандал в начале XXI века стал самой популярной темой в дискуссии о духовных ценностях.

Обсуждалась также проблема идентичности: что сделало людей именно такими, какими они стали, каким пережитым событиям они придавали наибольшее значение при формировании образа самих себя и своего отношения к миру, как полученный ими опыт влиял на их выбор и поведение. Определение позиции относительно “карикатур” — стоит ли их осудить или, напротив, поддержать — основывалось не только на трезвых логических рассуждениях, но и на чувствах. Что скажут о человеке, который одобрил публикацию рисунков или же негативно ее воспринял, — что о нем подумают семья, друзья и коллеги? Одних “карикатуры” так возмутили, что они были готовы совершить насилие, а другие рыдали в прямом эфире.

Карикатурный скандал вынудил Курта Вестергора задуматься о своем детстве, проведенном среди представителей протестантской религиозной организации “Внутренняя миссия”, и о более поздних своих попытках справиться с душевной травмой, которую нанесла ему встреча с христианскими фундаменталистами. Получив возможность взглянуть на религию глазами художника-сатирика, он вздохнул с большим облегчением, однако изображение пророка Мухаммеда едва не стоило ему жизни. Оно ограничило его свободу передвижения, а коллеги по творческому цеху начали косо посматривать на художника.

В то же время карикатурный скандал сделал его знаменитым. Курт Вестергор стал частью датской истории. Известность и вся шумиха вокруг него оказались для художника своеобразной проверкой на способность справиться с нахлынувшими эмоциями, в битве с которыми он, скорее всего, далеко не всегда выходил победителем.

Карикатурный скандал еще больше запутал Карима Серенсена, пытавшегося обрести себя и начать управлять своей жизнью. Он принял несколько судьбоносных решений, чрезвычайно затруднивших реализацию надежд, с которыми Карим приехал в Данию.

Карикатурный скандал также заставил меня задаться вопросом, кто я такой, что сделало меня именно такой личностью и какие пережитые события определили направление моей жизни, оставив на мне свой отпечаток.

Я вырос в городке Каструп на острове Амагер, недалеко от аэропорта. Мои родители были еще очень молоды, когда я появился на свет. Отец работал шофером, водил молочные цистерны и такси, а мать, сдав профессиональный экзамен, получила должность офисного работника. Мой самый младший брат едва успел родиться, когда отец бросил нас, переехав к молоденькой любовнице, впоследствии они поженились и завели детей. После этого нам не раз пришлось переезжать, часто не зная, удастся ли найти на следующей неделе место, чтобы переночевать. Помню, что мы ежегодно шесть-семь раз меняли крышу над головой и жили то у друзей, то у родственников, то в пансионатах, то в съемных квартирах, то в летних лагерях, пока мать тщетно обивала пороги муниципальных контор в надежде получить жилье. В конце концов меня и одного из моих братьев отправили в Фреденсборг на попечение семьи, где мы большую часть времени были предоставлены самим себе. Самого младшего из нас поместили в детский дом. Матери нужно было сосредоточиться на работе, при этом она не прекращала поиски жилья. Жизнь не стала легче, после того как ее отец перестал нам помогать. В августе 1963 года все это надоело братьям моей матери, которые обратились в редакцию газеты “Экстра Бладет” с просьбой помочь достучаться до властей.