Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда
Шрифт:
С другой стороны, мне было очень сложно справиться с ситуацией, поскольку в деле оказались замешаны иррациональные чувства, не имевшие к нему никакого отношения. Было нелегко признать, что я стал жертвой обычно неприятного мне нарциссизма, словно звезда реалити-шоу, которая надеется, что выступление по телевидению позволит ей быстро обрести славу и получить роль в фильме. Оказавшись в центре внимания, я ощутил некоторое головокружение, но мне не хотелось, чтобы именно это заставляло меня продолжать выступать в СМИ всего мира. Здесь нет ничего достойного восхищения, скорее такое желание свидетельствует об эгоизме и незрелости. Поэтому предпочтительнее было говорить, что идет борьба за общественное мнение, что для “Юлландс-Постен” очень важно как можно шире распространить свою историю. Это, разумеется, тоже правда, но мне было лестно, что влиятельнейшие мировые СМИ выстраивались в очередь, чтобы взять у меня интервью. В то же время другая сторона моей личности была напугана всем этим шумом, и я замечал, что из последних сил стараюсь преодолеть свое внутреннее сопротивление. Я одновременно испытывал и удовольствие, и сильное отвращение,
Последствия II
Боязнь оказаться в плохой компании свидетельствует не о политической безупречности, а лишь об отсутствии доверия к самому себе.
Артур Кёстлер
Не признавая свое существование, самоцензура тем самым вступает в союз с ложью и духовной развращенностью.
Джон Максвелл Кутзее
Многие критики “карикатур на пророка Мухаммеда” и мотивов их публикации считают самоцензуру положительным явлением, признаком хорошего поведения и здравого смысла. А тех, кто не подвергает свои высказывания самоцензуре, — бездумными провокаторами, которые несут личную ответственность за то, что подверглись насилию или угрозам. Парадокс рисунка Курта Вестергора, изображающего пророка с бомбой в тюрбане, заключается в том, что он стал своего рода авторской ремаркой к судьбе художника. Те, кто пытался лишить Вестергора жизни, словно говорили: “Если ты, Курт Вестергор, утверждаешь, что мусульмане стремятся совершать насилие, то мы убьем тебя”. Таким образом, любая попытка покушения на жизнь художника лишь подтверждает содержание его рисунка. Можно было бы посмеяться над иронией судьбы, не будь она такой пугающей.
Странно то, что люди предпочли возмутиться оскорблением религиозных чувств, а не обратить внимание на проблему, которую поднял рисунок Курта Вестергора, — самоцензуру, возникшую в результате исламского террора и запугивания. Вестергор — мирный человек, который и мухи не обидит. Вопреки всему он вступил в диалог с людьми, которые хотели лишить его жизни в качестве наказания за богохульство.
Утверждая, что обществу не повредит немного самоцензуры, мы игнорируем существенное различие между самоцензурой и хорошими манерами. Я убежденный сторонник хороших манер, мне приятно быть в обществе дружелюбных людей, которые настроены положительно по отношению к собеседнику, вежливо разговаривают, не перебивают и не ведут себя агрессивно. Никаких сомнений относительно этого у меня нет. Между тем решение вести себя хорошо человек принимает по своей воле, а самоцензура включает элемент вынужденности, причиной которой является страх. Настаивавший на анонимности датский художник — автор рисунков к книге Коре Блюитгена о жизни Мухаммеда — попросил издателей не указывать его имя не затем, чтобы продемонстрировать чуткость, вежливость или скромность. Нет, он хотел нарисовать пророка для детской книги, но боялся угроз и насилия и поэтому потребовал анонимности.
Самоцензура, на которую я обратил внимание осенью 2005 года, определив ее как проблему европейских демократий, в последующие годы становилась еще более заметной, и со временем ситуация прояснилась. Оказалось, что “карикатуры на пророка Мухаммеда” затронули болезненную точку общественного сознания. Самоцензура продолжилась после публикации иллюстраций, в результате возникали новые карикатурные скандалы.
В Швеции художник Ларс Вилкс, автор концептуальных произведений искусства, подвергся угрозам, нападению и попытке поджога, после того как в 2007 году, стремясь определить границы дозволенного, изобразил Мухаммеда с телом собаки и попытался выставить свою работу. Весной 2010 года была раскрыта подготовка к совершению теракта против шведского художника. Как сообщила полиция, в заговоре участвовали мусульмане из многих стран, в том числе американский неофит по прозвищу Джихад-Джейн. В Норвегии разгневанные мусульмане провели демонстрацию против газеты “Дагбладет”, опубликовавшей изображение Мухаммеда в образе свиньи, пишущей Коран. Автором рисунка была израильтянка, которая в 1997 году попыталась повесить его в магазине в городе Хеврон на оккупированном западном берегу реки Иордан, однако власти успели ее задержать. Попытка подобной акции протеста стоила двадцативосьмилетней уроженке Советского Союза двух лет тюрьмы за разжигание расизма и оскорбление религиозных чувств.
В апреле 2010 года в одной из серий мультипликационного сериала “Южный парк” авторы мягко пошутили над Мухаммедом, одев его в шкуру медведя, что заставило какого-то разгневанного мусульманина выдвинуть угрозы по Интернету в адрес создателей. Кинокомпания отреагировала незамедлительно, убрав вызвавший шум эпизод из версии, предназначенной для повторных показов, что стало еще одним примером самоцензуры. Ее действия заставили поклонников “Южного парка” создать в социальной сети “Фейсбук” группу “Каждый рисует День Мухаммеда”. Они действовали исходя из тех же соображений, из каких я обратился к датским иллюстраторам в 2005 году. Если миллионы людей нарисуют Мухаммеда, то террористы будут просто не в состоянии убить всех тех, кто, по мнению исламистов, оскорбляет их религию, и таким образом угроза будет нейтрализована. Поклонники сериала вовсе не хотели оскорбить чьи-то религиозные чувства или выразить неуважение к исламу, а пытались защитить первую поправку к американской конституции, которая гарантирует свободу слова. Карикатуристка Молли Норрис, инициатор проекта, в какой-то момент вышла из него, но ее дело продолжили другие. В группе “Фейсбука”, к которой присоединилось около сотни тысяч человек, авторы разместили больше десяти тысяч рисунков пророка Мухаммеда. Противники идеи в знак протеста организовали свою группу, значительно уступающую по числу участников,
Но самоцензура все же продолжает распространяться. Правота “Юлландс-Постен” подтвердилась, поскольку заказанные ею рисунки вызвали широкий общественный резонанс. Планирование терактов и попытки покушения стали ужасающим ответом на один из вопросов, которые я ставил во время публикации рисунков: “Является ли страх перед насилием и террором плодом нашего воображения или же он имеет под собой реальные основания?”
Британский художник Грэйсон Перри, известный своими провокациями, часто задевающими религию, признал осенью 2007 года, что он вынужден себя ограничивать из страха: “Я подвергал себя цензуре. Я интересуюсь религией и придумал множество работ на эту тему, в которой по сравнению со всеми остальными гораздо лучше представляешь, против чего направляешь усилия, однако исламизм слишком непредсказуем. Не знаешь, где проходит граница дозволенного. Даже картина, которую считаешь вполне безвредной, может вызвать гневную реакцию, поэтому я стараюсь играть лишь с тем, в чем уверен. Я не выхожу за рамки и не затрагиваю исламизм в своем искусстве из одного только страха перед теми, кто может перерезать мне за это горло”.
Однажды Перри изобразил игрушечного медвежонка, рождающегося из пениса в форме Девы Марии. Многие восприняли эту работу как оскорбление религиозных чувств христиан. Бросить подобный вызов исламу художник не осмелился. Грэйсон Перри прямо заявил, что напуган смертью Тео ван Гога, враждебной реакцией на “карикатуры на пророка Мухаммеда” и акцией протеста против Великобритании, когда в июне 2007 года королева Елизавета посвятила Салмана Рушди в рыцари.
В начале января 2006 года, пожалуй, самый известный иллюстратор Норвегии Финн Графф признался, что не осмеливается рисовать мусульманского пророка, хотя ничто его не останавливает, когда нужно придать сатирические черты другим болезненным темам. Полгода назад он нарисовал двух норвежских политиков в виде совокупляющихся свиней. Во время дискуссии о христианстве художник изобразил идущих строем христиан, одетых в коричневые рубашки с христианским крестом вместо свастики. Но наибольший резонанс вызвали сделанные Граффом изображения израильских лидеров. В 1970-х годах он изобразил Менахема Бегина комендантом концлагеря в нацистской униформе, который смотрит в другую сторону, пока две сторожевые собаки пожирают еще живого узника. Так же художник изобразил и Ариэля Шарона, когда тот возглавил израильское правительство.
Летом 2006 года Графф создал иллюстрацию, на которой премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт с обнаженным торсом с винтовкой в руке стоит на балконе посреди концлагеря, а на земле лежит застреленный палестинец, истекая кровью. На стене над входом в лагерь написано: “Каждому свое”. Источником вдохновения для данного рисунка послужила сцена из фильма Стивена Спилберга о Холокосте “Список Шиндлера”, где комендант лагеря, склонный к садизму, стоит на своем балконе и ради забавы убивает еврея-заключенного. Недовольный сатирическим рисунком Граффа посол Израиля в Норвегии пожаловался в Профессиональный комитет прессы, но тот заключил, что рисунок не нарушает принципы журналистской этики.
Я хотел привести в книге рисунок Граффа, изображающий Эхуда Ольмерта, чтобы читатель мог сделать выводы сам, но художник не разрешил мне это сделать, чтобы, как сказано в его электронном ответе издательству, не оказаться в “плохой компании”. Хотя Графф и не проявлял подобной щепетильности, затрагивая различные табу религии и политики, для него все же существовала граница, которая называлась “Мухаммед”. И не оттого, что он вдруг стал вежливым художником, который старается никого не задеть за живое. Нет, его решение вызвано страхом, и в качестве причины отказа Графф назвал убийство Тео ван Гога и угрозы, полученные датскими художниками. “Когда реакцией могут стать угрозы насилием или же тебе могут перерезать горло, значит, граница достигнута. Ты находишься там, где легко переступить черту дозволенного”, — сказал он норвежской газете “Магазинет”. Художник, однако, добавил, что уважает запрет на изображения в исламе, — непоследовательный ход для того, кто раз за разом демонстрировал, что для него нет ничего святого. “Поэтому мое решение основано как на уважении к их религиозным представлениям, так и на реальном страхе”, — заключил Графф.
Подобные многозначные ответы дал также один из режиссеров, снявших в 2008 году анимационный фильм “Путешествие на Сатурн”. Тридцатилетний Торбьерн Кристофферсен объяснил, что они решили избавить главного героя-мусульманина от беспощадной сатиры, которой подвергаются все остальные персонажи. “К сожалению, смеяться над религией мусульман стало невозможным. Я считаю, что мы в фильме достаточно много критикуем Джамиля, но совсем не затрагиваем его веру. Это слишком болезненная тема, и я не хочу нести ответственность за вмешательство в чужую религию. Мне ведь следует думать о своей семье и работе. Я не скандалист и не хочу, чтобы разгневанные мусульмане стучали в мою дверь, — сказал он “Берлинске Тидене”. — Я на сто процентов уверен, что должна быть возможность высмеивать все подряд. Речь идет вовсе не об особом отношении к мусульманам, а о внимании к самому себе и своим близким”. На вопрос газеты, изменятся ли когда-нибудь отношения между датчанами и мусульманскими иммигрантами, если первые из страха затронуть болезненные темы будут опасаться относиться к последним так же, как к самим себе, режиссер ответил: “Я не рассматриваю этот вопрос как задачу, стоящую перед моим фильмом. Мне вовсе не обязательно превращаться в орудие кампании, только потому что я создал мультфильм. Наши сотрудники считают, что угрозы в адрес авторов “карикатур на пророка Мухаммеда”, работу которых я полностью поддерживаю, относятся и к ним. Но, думаю, было бы глупо повторять сейчас подобную акцию. Впрочем, я не верю в конфронтацию, ведь мусульмане должны со временем приспособиться к нормам Дании”.