Дело о мастере добрых дел

Федорова Любовь Борисовна

Проверить докторскую палату, обработать швы, перемотать повязки, понаблюдать Эшту. Отнести микстуру матери. Узнать, как прошла операция у доктора Раура. Что-то придумать с пропавшим ножом, смена разошлась, кто спать в комендантский корпус, кто по домам, из тех, кто остался поблизости, разве что сиделка Рыжего. Выдать капитанские Неподарку за побег (не иначе, от Мыши научился) и понять, что вообще с ним происходит, брата ли он бегал искать, или кого-то еще. Подкараулить Намура и с пристрастием расспросить его про Неподарка и его родственников. Про хофрское посольство тоже расспросить. Уточнить у Обморока или у Рыжего, не будут ли они обращаться в префектуру, дело вполне того стоит, а им самим сейчас не до выяснения обстоятельств и не до поисков виноватого. Зайти в канцелярию

и взять на подпись контракт для Актара, пусть официально становится госпитальным врачом, сам расписывается за собственные лекарства и следит за временем, потому что если у аптеки не получится сваять по его прописи требуемое, то ну его с его претензиями и обидами туда, куда ему эти свечи и тампоны положено вкладывать, пусть все делает сам. И что-нибудь еще. Например, что хочет сам Илан? Ничего. На самом деле он хочет есть и спать. Но - ничего.

Начал Илан с матери. Она сидела в своем кабинете на втором этаже, ее знобило, она зевала, пробовала предъявить Илану то, что в детском опять вши, на третьем этаже над жилыми помещениями в двух местах течет крыша, в легочном больные украли и, скорее всего, сразу же выпили спирт, а на курсы по дополнительной медподготовке пришла только половина заявленных на обучение.

Илан кивками невпопад и молчанием уклонился и от обвинений в нерадивости, и от объяснений, почему не уделяет внимания организационной работе в госпитале, молча капнул в ложку с микстурой от кашля снотворное. Все эти истории ему за недолгое время стали вдоль и поперек известны. То в детском внезапно кончились простыни, полотенца и мужчины, то крыша без объявления войны и без команды сведущего в этом деле доктора Арайны разом съезжает по всему госпиталю, а в легочном вечно все усложняют... По поводу лечения никаких промахов у него не найдено (слова "опять мучаете дядечку" относительно Актара не считаются), значит, и разговаривать не о чем. Илан проверил, есть ли одеяло с подушкой в маленькой комнатке за кабинетом. Все в порядке, можно уходить.

Тактика молчания, предписанная среднему и младшему медперсоналу, на самом деле, великая вещь. Если просто прийти со шприцем к доктору Ифару, ни о чем его не спрашивая и ничего не предлагая, он, уныло баюкающий сильно болящую руку, так же молча позволит сделать себе легче. Разбудить Актара и дать ему прочитать и подписать контракт, а потом вручить баночку с волшебными руками доктора Илана и четыре свечки на сегодня гораздо проще, чем утешать, успокаивать, уговаривать повернуться, расслабиться, не дергаться, не расстраиваться и не обижаться. Дальше пускай сам. И с Рауром пусть обговаривает детали сам, кто из них сегодня ведет записи, насколько необходим сторонний контроль и остальное. Вообще многое дальше - сам. Доктор Илан послушает легкие, помнет живот, проверит мочу, посмотрит шов, сосчитает лекарства, и хватит. В перевязочную позже, пусть выспится, силы еще не те, и было трудное утро. Эште пока что легче. Колдовство со спиртом нужно будет повторить ближе к вечеру. Или не со спиртом. Раньше Илан думал, спирт - единственный известный антидот к пьяному грибу. Но лекарство доктора Арайны показало себя не хуже. Действует не только как противоядие, но и оказывает заметный противовоспалительный эффект. Что ж, фармакология никогда не была самой сильной стороной Илана. Он всего лишь неплохо выучил академический курс, есть люди, которые понимают в этом деле намного больше, и нужно будет позже попросить Актара помочь разобрать, что к чему. Поэтому, если в аптеке сегодня сделают несколько флаконов для капельницы, нужно будет предложить парочку Гагалу. Состояние Эшты гораздо серьезнее, чем у доктора Актара, но больного ведет не Илан, а критическая ситуация, в которой любой медработник вправе принимать ответственное решение для облегчения состояния, миновала.

Доктор Раур пропал в операционной. Никакой суеты и, тем более, паники, оттуда не слышно. Из-за двери спокойно звенит инструмент. Видимо, такая операция. Ни спешки, ни голосов на повышенных тонах. Что выбрать дальше? Нахлобучить Неподарка? Неприятный момент. Искать пропавший нож по чужим карманам? Еще один неприятный момент. Что-нибудь попроще? Снова зайти к Обмороку...

Обморок

сидит все на том же месте. Щеки мокрые, сам старательно трет Рыжему пальцы и сгибает кисть и локоть. Бормочет при этом: "Пожалуйста, пожалуйста..." И Илан опять узнаёт слова. Как быть с этим хофрско-ходжерским? Дать понять, что знаком, или затаиться?..

– Как дела?
– спросил Илан.

– Хорошо, - ответил Обморок и шмыгнул носом.

– То, что случилось с посланником Марааром - уголовное преступление. Я обязан сообщить об этом в префектуру города. Если только вы не заявите, что это несчастный случай.

– Это несчастный случай, - с горькой улыбкой, но совершенно твердо отвечал Обморок.

– Кто забрал нож из лотка в операционной?

– Я.

Илан это подозревал, в том числе. Лучший выход из возможных.

– Зачем? Я отдал бы потом.

– Хотел проверить, кто держал его в руках до вас. Но вы смыли все следы, невозможно ничего узнать...

– Я сожалею. У меня не было выбора, я спасал жизнь вашему начальнику.

– Посланник Мараар мне не начальник.

– Кто он вам?

– Мой учитель.

– И вы отвечаете за него, а не он за вас?

– Я отвечаю и за него, и за себя. Я должен был его охранять, но видите, что вышло. Мне придется себя убить, если он умрет. Пожалуйста... пусть этого не случится.

За кого же ты боишься больше, Обморок, подумал Илан. Наверное, все-таки, за себя. Не хочется умирать из-за собственной оплошности. Одно радует - едва ли ты сам кинул в него тот ножичек. Уж очень искренне и глубоко ты за всех затронутых переживаешь.

– Он сам ничего не говорит, кто это мог быть?
– спросил Илан.

Обморок покачал головой.

– Он не увидел, или не знает этого человека. Не понял, кто это был. И не понял, за что. Вас почему это волнует, доктор? Это не ваша обязанность.

– Привычка, - пожал плечами Илан, подходя ближе.
– Я шесть лет служил помощником следователя в городской полицейской управе и был секретарем префекта. Так что, если я могу чем-то помочь, я буду рад.

Обморок сначала обрадованно вскинул голову. Но Рыжий тут же сжал его ладонь своей. Не спит, холера рыжая. Слушает.

– Нет, - сказал Обморок.
– Не нужно.

– В таком случае, берегите от меня информацию, которой нельзя делиться с посторонними, - с улыбкой посоветовал Илан.
– А то начну догадываться, и вам не понравится. Вдруг мне потом тоже придется... убить себя.

Рыжий начал что-то быстро писать Обмороку на ладони.

– Он спрашивает, кто ты такой, доктор, - перевел Обморок.
– Ты с Ходжера? Извините, он к вам на "ты".
– Рыжий дописал поправку.
– Говорит, как вы к нему.

– Нет, я из пригорода Арденны. Из поселка Болото. Он знает, где это?

– Поселок контрабандистов?
– удивились вместе Рыжий и Обморок.

– Можно и так назвать. В последние двадцать с чем-то лет он считается поселком береговой охраны.

Рыжий тоже чуть улыбнулся краешком рта.

– Он говорит, это одно и то же, - перевел Обморок.

– Верно, - согласился Илан и решил прервать эти расспросы, снял с Рыжего одеяло: - Давай-ка на бок, солнце, подышим и покашляем. Помучаю тебя немножко...